|
|
|
 |
 |
 |
|
Предыдущие |
|
|
Социальная тревога — маркер антивитального поведения в подростковом и юношеском возрастеСагалакова О.А. (Барнаул), Стоянова И.Я. (Томск),
|
|
|
|
|
|
Аннотация
Исследовались проявления социальной тревоги и антивитального поведения у 408 учащихся обоего пола в возрасте 16—19 лет, проживающих в Алтайском крае. Рассматривались выраженность страха оценивания, психологического благополучия и психологической жизнестойкости личности, определялась возрастная динамика этих характеристик. Использовались следующие методики: Анкета «Психологическая безопасность и возможность самореализации», Пункты Интегративного теста тревожности (Л.И. Вассерман, А.П. Бизюк, Б.В. Иовлев), Опросник социальной тревоги и социофобии (О.А. Сагалакова, Д.В. Труевцев), Опросник гелотофобии (Р.Т. Пройер, В. Рух в адаптации Е.А. Стефаненко, Е.М. Ивановой, С.Н. Ениколопова), «Многофакторный опросник когнитивно-поведенческих и метакогнитивных паттернов реагирования при социальной тревоге» (О.А. Сагалакова, Д.В. Труевцев) (шкалы психологической беспомощность в отношении неудач и успехов), Опросник COPE («совладание», «копинг-стратегии») (К. Карвер, М. Шейер и Дж. Вейнтрауб в адаптации Е.И. Рассказовой, Т.О. Гордеевой, Е.Н. Осина), Опросник суицидального риска (Шмелев А.Г., модификация Т.Н. Разуваевой). Обработка данных осуществлена в программах SPSS 22.0, STATISTICA 8.0.
В результате получены комплексные паттерны эмоционально-когнитивного и поведенческого реагирования в трудных жизненных ситуациях. Установлено, что блокирование наиболее доступного и действенного способа совладания с трудными жизненными ситуациями у юношей приводит к длительным переживаниям психологической небезопасности, незащищенности перед лицом возможных ситуаций осмеяния, отвержения, критики. В дальнейшем возможно формирование психологической беспомощности как убеждение, что «изменить ситуацию невозможно. Как юноши, так и девушки оказываются в плену «замкнутого круга» — при выраженных социальных потребностях страх публичного осмеяния провоцирует избегание участия в социальных ситуациях, а избегание не позволяет активно преобразовывать реальность и в свою очередь усиливает реакции тревоги и страха. В результате нарастает апатия и другие симптомы депрессивного состояния.
Социальная тревога в ситуациях выражения чувств и собственного мнения более выражена в 16 и 17 лет, чем в 18 и 19. Исследование показало, что ключевыми условиями в антивитальной настроенности подростка выступают случаи отвержения, осмеяния, неприятия сверстниками на фоне отсутствия возможностей компенсации неприятных переживаний в ближайшем окружении, дисфункциональных отношений в семье. Кризисными возрастными периодами для подростков является возраст 14 лет, для юношей — 16—17 лет. Профилактические и коррекционные мероприятия должны осуществляться специалистами с учетом территориальных, социально-демографических, социально-психологических, культурно-специфических и иных особенностей региона, а также с учетом комплексной жизненной ситуации подростка, его возраста, включенности в жизнедеятельность.
Ключевые слова: социальная тревога, антивитальное поведение, подростковый и юношеский возраст.
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
Публикуется при поддержке гранта Российского научного фонда (РНФ) (Конкурс 2014 года «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами», номер 14–18–01174).
Актуальность
Проблема антивитального поведения в подростковом и юношеском возрасте требует внимания специалистов и проведения комплексной диагностики и профилактики данного феномена. Антивитальное поведение включает в себя как возникновение мыслей о возможном уходе из жизни, размышления и настроенность на реализацию задуманного, так и собственно суицидальную и парасуицидальную активность на разных этапах ее осуществления. Психология антивитального поведения и психологическая помощь диктуется высоким уровнем самоубийств и покушений на собственную жизнь среди подростков в некоторых регионах России, снижением возраста первых попыток антивитальной направленности поведения, а также завершенного суицида, отсутствием на настоящий момент научно обоснованного и постоянно действующего алгоритма профилактических действий с учетом региональных особенностей.
Избыточная социальная тревога является компонентом антивитального поведения. Страх оценивания — обратная сторона сформированных социальных потребностей в принятии, достижении, признании и одобрении другими, позитивном оценивании. Социальная тревога в ситуациях оценивания сверстниками выражена в подростковом и юношеском возрасте в связи с актуальностью данных потребностей наряду с еще незначительным опытом коммуникации, самопозиционирования, а также неуверенностью в себе и собственных способностях [9; 10; 11; 12; 13; 14; 15; 16; 17; 19; 20; 21]. Для молодых людей возможен единичный негативный опыт осмеяния, насмешек в свой адрес, критики и недоброжелательного отношения, чтобы сформировалась тенденция к избеганию множества ситуаций взаимодействия, чтобы актуализировались и приобрели фиксированный характер дисфункциональные убеждения о собственной несостоятельности и неловкости, а также негативном прогнозировании публичного фиаско при участии в социальной ситуации [3; 18; 22; 23; 24; 26].
В возрасте 14—19 лет молодой человек оказывается уязвим перед лицом потенциальной угрозы социальному престижу, и, опасаясь обнаружить свою неловкость на людях, не будучи уверенным в своих коммуникативных способностях и умении совладать с любыми оценочными аспектами общения, может предпочесть социальную изоляцию и избегание ситуаций, вызывающих тревогу и страх оценивания [12; 14; 15; 16; 17; 21]. Зачастую невозможностью удовлетворения социальных потребностей в признании, принятии, одобрении в силу субъективных убеждений о невозможности их реализации в сложившихся жизненных обстоятельствах у молодежи «перечеркивается» ценность жизни.
Социальные потребности ставятся важнее биологических в подростковом и юношеском возрасте. Поэтому в критических ситуациях для них являются характерными убеждения «лучше вообще не жить, если не можешь заслужить признания, одобрения» или «жизнь не имеет смысла, так как меня отвергли / осмеяли», «не стоит даже пытаться общаться с другими, меня обязательно отвергнут…» и т.п. Часто в стрессовой оценочной ситуации приходят в голову антивитальные мысли, снижается опосредствованность эмоций и поведения, возрастает импульсивность. Молодой человек разрешение проблемы представляет в антивитальной направленности поведения. Инвертированная система ценностей («будь признанным или умри») создает высокую степень уязвимости юношеского возраста к стрессорам, связанным с отвержением, осмеянием, негативным оцениванием в широком смысле [11; 16; 17; 21].
В этой связи, очевидно, что жизнестойкость и психологическая безопасность молодого человека определяется степенью его субъективной убежденности в потенциально возможном удовлетворении именно социальных потребностей, преодолении страха и тревоги в ситуациях взаимодействия с другими, умением совладать с трудными жизненными ситуациями, критическим оцениванием и возможным отвержением другими, сформированностью компенсаторных механизмов личности [5; 7].
Материалы и методы
В исследовании социальной тревоги и антивитального поведения приняли участие 408 испытуемых обоего пола в возрасте 16—19 лет, учащиеся училищ разного профиля из районов Алтайского края. Исследование проводилось с целью выявления психологических параметров, определяющих выраженность страха оценивания, психологического благополучия и психологической жизнестойкости личности, а также определения возрастной динамики данных параметров с рассмотрением наиболее «уязвимого» в плане психологической безопасности возрастного периода.
В соответствии с целью и общими сведениями об особенностях исследуемого возрастного периода выборка испытуемых была продиагностирована в отношении следующих параметров: 1) общая психологическая безопасность в образовательном учреждении; 2) возможность самореализации; 3) обратная связь, субъективные представления; 4) тревога; 5) социальная тревога; 6) страх осмеяния; 7) беспомощность в трудных ситуациях; 8) общая жизнестойкость; 10) копинг-стратегии; 10) суицидальный риск, депрессивные реакции.
Для решения диагностической задачи были использованы следующие методики: 1) Анкета «Психологическая безопасность и возможность самореализации», 2) Пункты Интегративного теста тревожности Л.И. Вассермана, А.П. Бизюка, Б.В. Иовлева [1], 3) Опросник социальной тревоги и социофобии О.А. Сагалаковой, Д.В. Труевцева [10]; 4) Опросник гелотофобии Р.Т. Пройера, В. Руха в адаптации Е.А. Стефаненко, Е.М. Ивановой, С.Н. Ениколопова) [3]; 5) «Многофакторный опросник когнитивно-поведенческих и метакогнитивных паттернов реагирования при социальной тревоге» О.А. Сагалаковой, Д.В. Труевцева (шкалы психологической беспомощность в отношении неудач и успехов) [17]; 6) Опросник COPE («совладание», «копинг-стратегии») (К. Карвер, М. Шейер и Дж. Вейнтрауб в адаптации Е.И. Рассказовой, Т.О. Гордеевой, Е.Н. Осина) [8]; 7) Опросник суицидального риска Шмелева А.Г. (модификация Т.Н. Разуваевой) [2; 25].
Обработка данных осуществлена в программах SPSS 22.0, STATISTICA 8.0. Использованы следующие методы математико-статистической обработки данных: факторный анализ, параметрический и непараметрический корреляционный анализ, критерий Манна — Уитни, критерий Крускала — Уоллиса, однофакторный дисперсионный анализ.
Результаты и обсуждение
В результате факторного анализа (метод главных компонент, поворот факторов — Varimax normalized) матрицы психологических параметров жизнестойкости, самореализации, тревог и опасений, активной или пассивной стратегий реагирования в трудных жизненных ситуациях (проверка знаний, переживание насмешек, выражение чувств и мнения, преодоление жизненных препятствий). В результате получены комплексные паттерны эмоционально-когнитивного и поведенческого реагирования в трудных жизненных ситуациях.
Смысловое пространство данных паттернов, полученное с помощью факторного анализа, представлено семью факторами. Наибольшее собственное значение имеет четвертый фактор (3,43) «Беспомощность и потеря перспективы», а также первый фактор (3,31) «Страх осмеяния и общая социальная тревога». Наибольшее собственное значение факторов и максимальное объяснение данными паттернами реагирования дисперсии смысла общей матрицы данных позволяет говорить об их большей значимости и выраженности в ментальности.
Большинство испытуемых юношеского возраста переживают данные эмоции и соответствующим образом интерпретируют эти события, реагируют в таких ситуациях. Так, в ситуациях угрозы социальному престижу, критики и осмеяния характерны убеждения о собственной непривлекательности для окружающих и избегание таких ситуаций. В ситуации переживания субъективной невовлеченности в события жизни и переживаний, связанных с предполагаемым отсутствием интереса у других к собственной персоне, испытуемый юношеского возраста склонен к интерпретации ситуаций как неизменных и постоянных, которые он не может изменить собственными усилиями и не способен к этому. Это приводит к «потере перспективы», негативному восприятию будущего, оценке себя как «никому ненужного», а своей жизни «как пустой и никчемной».
Результаты статистического анализа данных с помощью критерия Манна — Уитни показали, что для девушек в большей степени свойственно опасаться участия в ситуациях проверки знаний и при этом искать эмоциональную поддержку друзей и родных (p<0,0001). Они в большей степени склонны к депрессии в виде апатии и срыва деятельности (p=0,017). Для юношей в большей степени характерен дискомфорт при фрустрации психологической безопасности в ситуации обучения и невозможность самореализации (при p=0,04).
Иными словами, для девушек значима эмоциональная поддержка близких в значимых ситуациях, а также высокая вероятность в трудных жизненных ситуациях декомпенсироваться по депрессивному типу. Юношам поиск социальной поддержки, по сравнению с девушками, свойственен в меньшей степени, они постепенно привыкают держать проблемы «при себе», не вовлекая в это окружающих. Именно это делает их более уязвимыми к депрессивным переживаниям уже в достаточно молодом возрасте.
Блокирование наиболее доступного и действенного способа совладания с трудными жизненными ситуациями («поиск социальной поддержки») у юношей приводит к длительным переживаниям психологической небезопасности в образовательной среде, незащищенности перед лицом возможных ситуаций осмеяния, отвержения, критики. В дальнейшем возможно формирование психологической беспомощности как убеждения, что «изменить ситуацию невозможно, сколько ни прилагай усилий», а далее — апатия.
При депрессивной реакции у девушек вследствие представлений о невозможности что-либо изменить и негативной оценке будущего также возникает апатия, отказ от самореализации, срыв деятельности («не смогу преодолеть трудности»). Для такого типа реагирования характерна интерпретация достижений как случайных событий, не связанных с собственными возможностями и усилиями, вследствие чего испытывать положительные эмоции становится затруднительно. Своеобразный запрет на переживание радости за свои достижения приводит к снижению самооценки и усилению депрессии по механизму «петли обратной связи», с каждым витком состояние усугубляется. Выраженность психологической беспомощности у юношей и девушек одинаково высока (Рис. 1).
Для юношей важнее всего оказывается психологическая безопасность и стремление в этих условиях к самореализации. Параметры страха оценивания и общей социальной тревоги, оптимизма, жизнестойкости / пессимизма со снижением жизнестойкости, беспомощности и тревоги в ситуациях выражения чувств одинаковы и у юношей, и у девушек. Выраженность данных показателей при отсутствии гендерной предпочтительности свидетельствует о значимости ситуаций оценивания в данном возрасте, сопровождаемых опасениями о возможном провале и снижении социального статуса, что может повлечь отвержение, осмеяние, критику, другие формы публичного негативного оценивания и привести к отказу от активного преодоления трудных жизненных ситуаций.
Предполагаемые негативные последствия участия в значимых, но трудных ситуациях социального взаимодействия, субъективно расцениваются как высоко вероятные и неприемлемые, юноши и девушки не готовы к ним и зачастую предпочитают избегать выражать свое мнение, выступать на публике, опасаясь критики и насмешек, обнаружить признаки тревоги и волнения на людях.
Рис. 1. Средние ранговые значения выраженности паттернов реагирования в трудных жизненных ситуациях у юношей и девушек
Корреляционный анализ ряда психологических параметров показал, что выраженный страх осмеяния и общий социальный страх взаимосвязан с состоянием беспомощности в трудных жизненных ситуациях и способствует пассивному уклонению от участия в ситуациях, потенциально угрожающих собственной самооценке, социальному статусу. В результате это приводит к возникновению апатии, отказу от самореализации личности и формированию «патологического круга» страха и тревоги оценивания (Рис.2). Корреляционные связи значимые при р<0,001 и р<0,0001.
Рис. 2. Корреляционный анализ страха осмеяния и общей социальной тревоги с параметрами жизнестойкости, беспомощности, психологической безопасности и возможности самореализации (коэффициенты корреляции при р<0,001 и р<0,0001).
Обратные статистически значимые взаимосвязи обнаружены с параметрами «общая жизнестойкость», «психологическая безопасность», «возможность самореализации». При выраженных опасениях критики и осмеяния большинство ситуаций воспринимаются как субъективно опасные и угрожающие социальному престижу, могущие приводить к неприемлемым последствиям в будущем (отвержению, публичному унижению и т.д.), в результате чего возникает тенденция к избеганию таких ситуаций, самореализация становится невозможной. Субъективно человек переживает невозможность самореализации, т.к. предполагаемые последствия участия в ситуации субъективно неприемлемы и болезненны.
Таким образом, юноша или девушка оказываются в плену «замкнутого круга» — при выраженных социальных потребностях страх публичного осмеяния провоцирует избегание участия в социальных ситуациях, а избегание не позволяет активно преобразовывать реальность и, в свою очередь, усиливает реакции тревоги и страха. В результате самореализация оказывается блокирована. Возникают переживания беспомощности и бессилия в том, чтобы изменить сложившуюся ситуацию, а с каждым новым «витком» данных переживаний нарастает апатия и другие симптомы депрессивного состояния (эффект «петли обратной связи»).
Социальная тревога в ситуациях выражения чувств и собственного мнения значительно более выражена в 16 и 17 лет, чем в 18 и 19. Однако своего пика она достигает именно в 17-летнем возрасте. Именно в этом возрасте возникает потребность выражать чувства и собственную позицию, что, как правило, сопряжено с возникающей неуверенностью в себе, опасениями возможного отвержения. Поэтому и социальная тревога такого типа наиболее выражена в данном возрасте. Социальная тревога выступает как «маркер» выраженной потребности в принятии и признании в ближайшем окружении, а при ее избыточности как фактор антивитального поведения. В 18 и 19 лет данный тип социальной тревоги имеет одинаковую выраженность, т.е. после 18 лет переходит в стабильное «плато» без дальнейшего роста выраженности. Это также указывает на то, что «переломный» кризисный период, когда тревога в ситуациях выражения чувств и мнения была максимальной, завершается. Стабилизация самооценки и гибкость уровня притязаний играют ключевую роль в возможности опосредствования эмоционально-поведенческих реакций в ситуациях оценивания у молодых людей (Рис. 3).
Несколько слов о программах профилактики антивитальных проявлений у молодежи. Зачастую осуществляемая профилактика антивитального поведения сводится к созданию внешних, а потому временных и низкоэффективных условий для повышения самооценки и снижения тревожности.
Рис. 3. Выраженность средних рангов психологических параметров
у юношей и девушек
в возрасте 16—19 лет.
Кроме того, подавляющее большинство профилактических мероприятий осуществляется в условиях образовательных учреждений. При этом педагогу, имеющему свои профессиональные задачи, навязывается чужая роль, связанная с необходимостью выполнять работу медицинских психологов.
Любое суицидальное поведение, даже возникновение мыслей и намерений в подростковом и юношеском возрасте — это комплексный феномен, не сводимый к отдельным причинам, затруднениям в учебных и иных школьных мероприятиях. Кроме того, истинные намерения свести счеты с жизнью, как правило, хорошо маскируются подростком, так что распознать их в беседе без применения специальных методов психологической диагностики не всегда возможно [1; 2; 4; 5].
Профилактически-коррекционные мероприятия должны осуществляться специалистами с учетом территориальных, социально-демографических, социально-психологических, культурно-специфических и иных особенностей региона, а также с учетом комплексной жизненной ситуации подростка, его возраста, включенности в жизнедеятельность.
Очевидно, что подросток однажды столкнется с трудной, психологически экстремальной (внезапной или хронической) ситуацией жизни. Переживет ли он ее? Совладает ли со стрессом, сможет ли опосредствовать непосредственное импульсивное реагирование или длительную концентрацию внимания на исключительно негативных составляющих жизни и ее бесперспективности? Станет ли эта ситуация для него непреодолимым препятствием, которое чрезмерно сузит его мотивационно-смысловое поле так, что кроме самоубийства иных способов он не увидит? Диагностика агрессивности, тревожности, общительности, выявляемые с помощью тестов, показывают лишь некий уровень выраженности данных параметров, но ничего не объясняет, не может служить основой прогнозирования поведения человека.
Тревожность и агрессивность могут быть выраженными, и это нормально для подросткового возраста. Психологическая задача состоит не в измерении уровня показателей, а в том, чтобы установить, сформированы ли у подростка средства для опосредствования и регулирования данных психологических особенностей. Есть ли у него необходимый арсенал психологических инструментов, чтобы «встать над» импульсивными реакциями и произвольно отрегулировать выходящий из-под контроля аффект в эмоционально болезненных для этого возраста ситуациях отвержения.
Наши исследования показали, что ключевым в антивитальной настроенности подростка выступают случаи отвержения, осмеяния, неприятия сверстниками на фоне отсутствия возможностей компенсации неприятных переживаний в ближайшем окружении, дисфункциональных отношений в микросоциальном окружении. Иными словами, имеет место «взаимодействие» факторов «неблагоприятная ситуация в семье» и «ситуация осмеяния, отвержения значимыми другими». Неблагоприятная ситуация в семье блокирует естественную для ребенка возможность психологической разгрузки, а несформированность собственных систем саморегуляции и опосредствования переживаний, совладания с трудными жизненными ситуациями способствует декомпенсации в таких субъективно болезненных обстоятельствах.
Комплексная программа психологической диагностики, профилактики и коррекции суицидального и парасуицидального поведения, опираясь на современные модели клинической и социальной психологии, учитывает данные факторы и особенности, тем самым делая профилактические меры более эффективными в плане стабильности эффекта, а диагностику более точной, комплексной и полезной в прогностическом плане.
К недостаткам существующей на настоящий момент диагностики суицидальных намерений, на примере Алтайского края, помимо преимущественного использования тестового метода и недооценки диагностики зрелости компенсаторных механизмов психики и ее возможностей саморегуляции, можно отнести также неоправданную надежду психологов на устойчивую связь выраженных депрессивных симптомов и суицидального поведения. Ошибочный поиск связи наличия / снижения депрессивных симптомов со снижением риска антивитальной направленности поведения и суицида как такового приводит специалистов к снижению профессионального внимания к подобным случаям.
Что же делает подростка наиболее уязвимым к совершению непоправимого или опасного для жизни поступка? Это — неспособность к адекватному вербальному выражению и когнитивному осмыслению своего эмоционально-аффективного состояния в стрессовой жизненной ситуации, ригидность тактики целеполагания или ее отсутствие, ригидность уровня притязаний и невозможность его коррекции, нестабильность самооценки, неадаптивная самоидентичность, несформированность надситуативных ценностно-смысловых приоритетов, низкая сформированность категориального мышления, руководство в оценках событий и прогнозов ситуаций ситуативными побуждениями и случайными эмоционально детерминированными связями [6; 7; 8; 9; 12; 14; 15; 16; 17; 20; 21].
Большую роль в возникновении антивитальной и суицидальной направленности поведения личности играет невозможность субъективно повлиять на события своей жизни, отсутствие опыта учета индивидуального мнения подростка, беспомощность и затруднение самореализации наряду с зачастую большим и неорганизованным потенциалом физической энергии. Последнее наряду с неблагоприятной семейной ситуацией, конфликтными и сложными отношениями с родителями или опекунами создает почву для формирования антивитальных настроений у подростка и совершения суицида или парасуицида. Речь идет о таких внутрисемейных отношениях, в которых подростку отводится роль подчиненного, не обладающего «голосом» субъекта, не имеющим права на инициативу и собственную позицию, в которых у ребенка затруднена самоидентификация (идентичность становится противоречивой, дисгармоничной, а любая «ошибка», социальный промах «перечеркивает» его возможность на позитивную идентичность) [8; 9; 20].
Возрастной анализ подростков, совершивших завершенный суицид, показывает, что, несмотря на неблагоприятную тенденцию ко все большему «омоложению» суицидального поведения, — самоубийства чаще всего совершаются в период 16—17 лет, а также в 14—15 лет, еще реже (отдельные случаи) — в 11 и раньше. Кризисные периоды — пик подросткового возраста (14 лет) и юношества (16—17) являются наиболее уязвимыми к неблагоприятным факторам среды.
Литература
1. Бизюк А.П., Вассерман Л.И., Иовлев Б.В. Применение интегративного теста тревожности (ИТТ): методические рекомендации. – СПБ.: СПНИПНИ им. В.М. Бехтерева, 1997. – 41 с.
2. Диагностика личности / сост. Т.Н. Разуваева. – Шадринск, 1993. – 26 с.
3. Диагностика страха выглядеть смешным: русскоязычная адаптация опросника гелотофобии / Е.А. Стефаненко, Е.М. Иванова, С.Н. Ениколопов [и др.] // Психологический журнал. – 2011. – Т. 32, № 2. – С. 94–108.
4. Ковалев В.В., Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А. Диагностика суицидального поведения: методические рекомендации. – М.: Мин. здрав. РСФСР, Московский НИИ психиатрии МЗ РСФСР, 1980.
5. Краснова В.В., Холмогорова А.Б. Социальная тревожность и суицидальная направленность у студентов // Журнал неврологии и психиатрии. – 2013. – № 4. – С. 50–53.
6. Павлова Т.С. Копинг-стратегии подростков с антивитальными переживаниями // Психологическая наука и образование PSYEDU.ru. – 2013. – № 1 [Электронный ресурс]. – URL: http://psyjournals.ru/files/59152/psyedu_ru_2013_1_Palova61.pdf (дата обращения: 07.10.2013).
7. Превенция самоубийств: руководство для учителей и других работников школ / Всемирная организация здравоохранения. – Одесса, 2007. – 25 с.
8. Рассказова Е.И., Гордеева Т.О., Осин Е.Н. Копинг-стратегии в структуре деятельности и саморегуляции: психометрические характеристики и возможности применения методики COPE // Психология. Журнал Высшей школы экономики. – 2013. – Т. 10, № 1. – С. 82–118.
9. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Когнитивно-бихевиоральная терапия социофобии и тревожно-депрессивных расстройств: монография. – Томск: Изд-во Томск. Ун-та, 2009. – 206 с.
10. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Социальные страхи студентов // Психология обучения. – 2009. – № 3. – С. 33–41.
11. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Социальные страхи младших школьников в контексте когнитивно-поведенческих паттернов родителей // Известия Алтайского государственного университета. – 2011. – № 2/2 (70). – С. 64–68.
12. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Опросник социальной тревоги и социофобии // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2012. – N 4 (15) [Электронный ресурс]. – URL: http://medpsy.ru (дата обращения: 07.09.2014).
13. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Страх оценивания в учебных ситуациях // «Педагогические и психологические науки: актуальные вопросы»: материалы международной заочной научно-практической конференции. – Ч. II. (31 октября 2012 г.) – Новосибирск: Изд. «Сибирская ассоциация консультантов», 2012. – С. 62–66.
14. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Механизмы регуляции произвольной активности в ситуациях оценивания: патопсихологический анализ социальной тревоги // Материалы Всероссийской научной конференции с иностранным участием «Идеи О.К. Тихомирова и А.В. Брушлинского и фундаментальные проблемы психологии (к 80-летию со дня рождения)». – М.: Изд-во МГУ, 2013.
15. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Многофакторный опросник когнитивно-поведенческих и метакогнитивных паттернов реагирования в ситуациях оценивания // Известия Алтайского государственного университета. – 2013. – № 2(1). – С. 59–63.
16. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Патопсихологический анализ нарушений произвольной регуляции в стрессовых ситуациях социального оценивания // Психологическая и психофизиологическая устойчивость личности: диагностика, консультирование, коррекция и реабилитация: учебное пособие. – Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2013. – Гл. 3.
17. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Социальное оценивание как экстремальная ситуация: глава в коллективной монографии // Психологические факторы адаптации человека к экстремальным ситуациям. – Барнаул: Изд-во АлтГУ. – 2013.
18. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Страх оценивания в учебных ситуациях как предиктор девиантного поведения у подростков // Психологические проблемы девиантного поведения в образовательной среде: профилактика, диагностика, консультирование и коррекция: материалы Всероссийской научно-практической конференции (Барнаул, 29–30 ноября 2012 г.) / под ред. Л.Д. Деминой, Д.В. Труевцева. – Барнаул: Изд-во Алт.ун-та, 2013. – С. 362–366.
19. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Уязвимость самооценивания, нарушение целеполагания и поведенческие риски в контексте субъективного переживания ситуации публичного унижения // Психологические проблемы девиантного поведения в образовательной среде: профилактика, диагностика, консультирование и коррекция: материалы Всероссийской научно-практической конференции (Барнаул, 29–30 ноября 2012 г.) / под ред. Л.Д. Деминой, Д.В. Труевцева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2013. – С. 367–373.
20. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Когнитивно-перцептивная избирательность и целевая регуляция психической деятельности в ситуациях персонального оценивания при социальном тревожном расстройстве // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2014. – N 1(24) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru.
21. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Психология социального тревожного расстройства: монография. – Томск: Изд-во Томск. ун-та, 2014. – 240 с.
22. Семке В.Я., Стоянова И.Я. Личность пациентов с невротическими расстройствами в пространстве концепции клинической персонологии // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. – 2010. – № 2(59). – С. 9–12.
23. Стоянова И.Я., Идлов А.В. Особенности соотношения жизнестойкости и способов совладания при различных формах хронической соматической патологии // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2014. – N 2(25) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: 10.09.2014).
24. Суицидальное поведение в студенческой популяции / А.Б. Холмогорова, Н.Г. Гаранян, Д.А. Горшкова [и др.] // Культурно-историческая психология. – 2009. – № 3. – С. 101—110.
25. Шмелев А.Г. Психодиагностика личностных черт. – С.-Петербург: Речь, 2002. – 480 с.
26. Carver C.S. You want to measure coping but your protocol’s too long: Consider the Brief COPE // International Journal of Behavioral Medicine. – 1997. – № 4.
Ссылка для цитирования
УДК 159.923: 616.89-008.441-053.7
Сагалакова О.А., Стоянова И.Я., Труевцев Д.В. Социальная тревога — маркер антивитального поведения в подростковом и юношеском возрасте // Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика: электрон. науч. журн. – 2014. – N 4 (6) [Электронный ресурс]. – URL: http://medpsy.ru/climp (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|
|
|
|
Выпуск № 21 |
|
Мартюшева В. (Украина) Чудо в хосписе |
|
Максимова Е. (Украина) Самоубийство как ответ человека на вызовы бытия в условиях сужения видения жизненного пространства |