|
|
|
 |
 |
 |
|
Предыдущие |
|
|
РЕЦЕНЗИЯ
|
|
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
Актуальность данного практического руководства не подлежит сомнению. Проблема судьбы как жизненного пути личности непосредственно связана с проблемой изменчивости жизни. Вспомним типичное для советской действительности представление, рассматривающее жизненный путь как прямолинейный вектор, устремленный в направлении некоторых существенных, в первую очередь для общества, целей. Жизненные циклы при этом провозглашаются тесно взаимосвязанными, каждый подготавливает почву для последующих. Другими словами, судьба — непрерывное развитие в смысле «движения вверх», восхождения к «светлому будущему». Последствием доминирующего представления об однозначно цельной логике индивидуальной жизни часто оказывается отсутствие «иммунитета» в отношении разного рода изменений, особенно кардинальных. Единый стержень жизни, встречающий на своем пути преграду, часто ломается, а все, что выстраивалось относительно него, распадается.
Несомненно, данная ситуация выступает как травма для личности. Человек попадает как бы в «просвет бытия» (М. Хайдеггер), когда подлинное и истинное бытие можно углядеть лишь через щель в заборе. «Забор цивилизации» плотно огородил человека, внутри забранного пространства возникла драма, которую экзистенциализм сформулировал так: как жить в неподлинном мире, который мне чужд, притом и потому, что «я есть» в этом мире и в моем «есть» для меня просвечивает подлинность? Как приспособиться к изменяющемуся миру?
Ситуация осложняется тем, что в условиях стремительно изменяющегося мира зачастую непродуманно внедряются новые технологии, которые усиливают число экстремальных событий. Известно, что такие события (войны, авиакатастрофы, пожары, техногенные аварии и пр.), наряду с различными поражающими факторами, действуют на человека по-разному. У одних чувство опасности обостряет внимание, ускоряет протекание мыслительных операций, что способствует активным и целесообразным действиям. У других возникшая угроза вызывает так называемое пассивно-оборонительное поведение, когда за сравнительно небольшим по времени периодом повышенной возбудимости следует довольно продолжительный период подавленности и апатии с обострением чувства одиночества и безысходности, что часто мешает трезво оценивать складывающуюся обстановку и принимать адекватные решения.
ХХI век привнес в спектр экстремальных ситуаций терроризм и насилие над личностью, которые также могут завершиться посттравматическими переживаниями. Об этом же пишет Н.В. Тарабрина в Предисловии ко второму изданию данного Практического руководства: «Практикум появился «во-время», … Это был запрос общественной практики», связанный с увеличением различных экстремальных событий в жизни современного человека.
Данное Практическое руководство представляет собой классический образец психодиагностического инструмента, кои в настоящее время практически не встречаются на книжных и сетевых «развалах» нашей страны. Обычно это вопросник/опросник с какими-то непонятными для профессионального психолога шкалами, которые никак не обоснованы и не описаны с точки зрения общепринятых в психологии как науке правил и требований.
Как и требуется от психодиагностического инструмента, первая часть Практического руководства посвящена теоретическим положениям исследуемого явления. В Главе 1 и Главе 2 представлено описание следующих вопросов, описывающих современное состояние изученности посттравматического стрессовового расстройства (ПТСР). Дана операционализация основных понятий: стресс, травма, посттравматический стресс, проанализированы методологические различия и вытекающие из этих различий методы исследований стресса, подчеркнута экспериментальная направленность этих исследований. Предложена история исследований ПТСР, начиная с 1666 года, в которой кратко изложены взгляды как зарубежных (Да Коста, Э. Крепелина, Х. Оппенгейма, Майерса, Кардинера и др.), так и отечественных исследователей (В.М. Бехтерева, П. Ганнушкина, Е. Краснушкина и др.) этого сложного психического процесса. Четко описаны основные критерии, необходимые для диагностики ПТСР в классификациях психических и поведенческих структур, приведены показатели ПТСР как в МКБ-10, так и в DSM-IV, а также характерные отличия травматических ситуаций. Кратко описана эпидемиология ПТСР, в том числе на репрезентативной американской выборке.
В рецензируемом Практическом руководстве авторами четко указано, что «в настоящее время не существует единой общепринятой теоретической концепции, объясняющей этиологию и механизмы возникновения и развития ПТСР» [с. 25]. Поэтому авторы дают развернутый анализ теоретических моделей, наиболее востребованных в современных условиях. Классическая психодинамическая модель, представленная в работах З. Фрейда, П. Жане, А. Фрейд, трактует психологическую травму как «составную часть истории жизни как истории развития побуждений и жизненных целей», которая возникает, когда слишком сильный «стимул или раздражитель пробивает «стимульный барьер» или «щит» [с. 26]. Современный психоанализ рассматривает травму более разносторонне с позиции этиологии и с позиции развертывания во времени. Так, определенная ситуация может быть субъективно оценена конкретным индивидом как травмирующая. Травма может иметь отсроченный во времени эффект (процесс накопления травматизации). Причиной травмы может послужить информационная перегрузка.
Когнитивные концепции описывают ПТСР, опираясь на «оценочную» теорию стресса Р. Лазаруса. Как известно, Р. Лазарус ввел понятие копинга, рассматривая его как сумму когнитивных и поведенческих усилий, затрачиваемую индивидом для ослабления стресса. Поэтому в данной парадигме «реакция индивида на ситуации страха включает оценку степени опасности ситуации и оценку собственных ресурсов, позволяющих совладать с этой ситуацией или избежать ее» [с. 28]. Концепция психической травмы американского психолога Ронни Янофф-Бульман предполагает, что психическая травма приводит к изменению базисных убеждений личности о соотношении понятий «доброжелательность — враждебность» относительно мира и себя в нем. Данная исследовательница ПТСР вводит три критерия, с помощью которых определенное суждение может быть отнесено к разряду базисных. Первый критерий — сформированные в раннем детстве представления о мире. Второй критерий можно определить через понятие устойчивости когнитивных оценок мира и себя в нем личности. Несомненно, что у личности есть подвергающиеся постоянной проверке и коррекции оценки. Здесь выделены убеждения, которые оказывают серьезное влияние на картину мира личности, т.к. являются стабильными на протяжении всей жизни. И если ситуация может изменить такие базисные убеждения личности, то, несомненно, она травматична для человека. Третий критерий отражает степень обобщенности и глобальности этих базовых убеждений о «Я» и мире вокруг. Подход когнитивных психологов интересен в первую очередь тем, что рассматривает описываемые базисные убеждения как факторы адаптации к травмирующей ситуации.
Практически во всех психологических концепциях, описывающих ПТСР, предложены значимые социальные факторы, влияющие на течение ПТСР и его последствия. Как считают авторы данного Пособия, основными социальными факторами, влияющими на успешность адаптации жертв психической травмы выступают: отсутствие физических последствий травмы, прочное финансовое положение, сохранение прежнего социального статуса, наличие социальной поддержки со стороны общества и особенно близких людей [с. 30].
В Главах 3 и 4 предлагаются эмпирические исследования ПТСР разных групп, перенесших экстремальное событие: ветеранов боевых действий, людей, переживших катастрофы, жертв преступлений и сексуального насилия, онкологических больных, ликвидаторов последствий радиационных катастроф, людей, переживших суицид, жертв террористических нападений и угроз. Особое внимание уделено проблеме ПТСР и его проявлениях, развившихся у детей, переживших экстремальное событие. В этих главах детально описаны результаты проведенных исследований, сделаны выводы, которые помогут в дальнейшем адекватно выстроить собственное исследование по данной теме.
В Главе 6 рассмотрены основные направления лечения ПТСР, в том числе психотерапевтические вмешательства. Авторы считают, что цель психотерапевтического воздействия на пациентов с диагнозом ПТСР, это «помощь в освобождении от последующих эмоциональных переживаний как напоминаний о травме, а также в том, чтобы пациент мог активно и ответственно включиться в настоящее» [с. 100]. Далее описаны основные цели как групповых, так и индивидуальных психотерапевтических сессий, раскрыты основные технологии, применимые при разных методологических основаниях психотерапии. Очень интересен как для психологов, занятых в консультировании таких пациентов, так и для психотерапевтов-врачей раздел «особенности психотерапии ПТСР». Авторы, имея богатый опыт взаимодействия с пациентами с ПТСР, четко описывают последовательность психотерапевтического процесса в зависимости от фазы реагирования пациента на травматическое событие, особенности терапевтических отношений с такими пациентами, выделяя специфику общения с детьми и жертвами насилия, основные стратегии поведения психотерапевтов. Особое внимание уделено проблеме вторичной травматизации людей, работающих с пациентами с ПТСР. Теоретическая часть заканчивается исчерпывающим списком литературы, посвященной вопросам ПТСР, в том числе на иностранных языках, что отражает максимальную осведомленность авторов в анализируемой в данном Пособии проблеме.
Во втором разделе Практического руководства предложены методики, позволяющие продиагностировать ПТСР: Шкала для клинической диагностики ПТСР (Clinican-Administered PTSD Scale — CAPS-DX), Шкала оценки влияния травматического события (Impact of Event Scale Scale-R), Миссисипская шкала для оценки посттравматических реакций, Опросник выраженности психопатологической симптоматики (Simptom Check List-90-Revised, SCL-90-R), Шкала диссоциации (Dissociative Experience Scale — DES), Опросник депрессивности Бека, Опросник травматических ситуаций (Life Experience Questionnaire — LEQ). Особо следует выделить Главу 6, в которой приведены методы диагностики ПТСР у детей, а также отношение к произошедшему травматическому событию родителей. Методики описаны в полном соответствии с требованиями к психодиагностическому инструментарию. Представлены история создания методики, процедура проведения, основные характеристики, выявляемые с помощью данного психодиагностического инструмента, проведена операционализация главных понятий, описаны шкалы и интерпретация полученных результатов, указаны показатели валидности и надежности, либо приведены собственные расчеты на валидность и надежность вышеперечисленных методик.
Вторая часть Практического руководства состоит из бланков методик, описанных в Части 1. Обращает внимание, с каким уважением к пользователям представлены бланки. Во-первых, формат второй части позволяет тиражировать их без особых проблем. Во-вторых, тексты напечатаны доступным шрифтом с удобным интервалом.
Считаю, что рецензируемое Практическое руководство будет настольной книгой для всех специалистов: врачей, консультирующих психологов, психотерапевтов и пр., работающих и помогающих людям, пережившим травматическое событие.
Ссылка для цитирования
Рогачева Т.В. Рецензия на «Практическое руководство по психологии посттравматического стресса» в двух частях (Часть 1. Теория и методы. 208 с.); (Часть 2. Бланки методик. 77 с.) / под ред. Н.В. Тарабриной. М.: Когито-центр, 2007 // Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика: электрон. науч. журн. – 2016. – N 3 (13) [Электронный ресурс]. – URL: http://medpsy.ru/climp (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|
|
|
|
Выпуск № 21 |
|
Мартюшева В. (Украина) Чудо в хосписе |
|
Максимова Е. (Украина) Самоубийство как ответ человека на вызовы бытия в условиях сужения видения жизненного пространства |