Для медицинской психологии это значит, что так называемые органические изменения психики не могут пониматься как узко локальные, поскольку локальное нарушение, изменяя личность, тем самым в той или иной степени изменяет другие психические процессы. Это позволяет и ряд функциональных симптомов понимать как личностные. Отставленный во времени и опосредованный детерминизм помогает глубже понять хорошо известную клиницистам и давно описанную в психиатрии запоздалую реактивность.

Понимание воли как формы психического отражения опирается на понимание цели как психического явления. Цель – это отражение объективно существующих возможностей результата действия или деятельности. Цель может быть более близкой или отдаленной, более общей, частной или элементарной, ближайшей и неразложимой. Цель может быть и иллюзорной, поскольку иллюзия – это искаженное отражение реальности. Необходимо различать объективную цель (как отражаемое) и цель как отраженное, как психическое явление.

Наиболее существенным, исходным для понимания проявлением воли является целеустремленность, могущая принимать формы и психического процесса, и состояния, и свойства личности. Целеустремленность – это отражение объективных отношений объективной общей и отдаленной цели и возможностей личности. Притязания (уровень притязаний) представляют собой целеустремленность, в которой возможности личности заменены ее направленностью.

Поскольку направленность личности включает в свою структуру потребности, притязания всегда бывают эмоционально окрашенными и относятся не только к проявлениям воли, но и эмоций.

Волевое усилие ("сила воли"), как процесс и настойчивость ("стойкость воли"), как состояние или как свойство личности – это отражение объективного отношения цели деятельности, соответствующей уровню притязаний личности и фактически выполняемой собственной деятельности, обеспечивающей достижение этой цели. Волевое усилие одноразово и связано с более близкой целью, настойчивость – с более отдаленной, общей, подчиняющей себе частные цели.

Процесс принятия волевого решения в волевом действии и решительность как волевая черта личности являются производными от волевого усилия и настойчивости. Они определяются темпом волевого действия и преобладанием волевого компонента над эмоциональным в едином акте сознания. Последнее (баланс эмоционального и волевого компонента при господстве воли над эмоциями), взятое вне зависимости от темпа, принято называть самообладанием.

Взаимосвязи в единой структуре сознания волевой формы психического отражения с другими его формами создают такие психические явления, как произвольное восприятие, произвольное запоминание и воспроизведение, произвольное сдерживание эмоций и т. д. При этом любое такое действие, как и самостоятельное волевое действие, субъективно переживается, как волевое усилие, а объективно проявляется, как активность сознания и, следовательно, как активность и личности, и человека.

—  Первая форма – эмоции;

—  вторая форма – ощущения (первосигнальные, непосредственные);

—  третья форма – мышление (второсигнальная, опосредованная);

—  четвертая форма – восприятия (как совокупность второй и третьей форм);

—  пятая форма – чувства (как совокупность первой и третьей форм);

—  шестая форма – воля (как отражение, определяющее активность сознания);

—  седьмая форма – память (как следовая форма всех предыдущих).

Совокупность этих форм отражения в единстве с их содержанием представляет собой у человека идеальный компонент его психики – его сознание как высшую форму субъективного. Но психика человека включает не только эти 7 форм отражения и их содержание, но и потребности как побудительную силу любой формы отражения и отражение биологической или социальной нужды организма или личности и внимание как организацию и управление (в случае произвольного внимания) ими и психомоторику как ее объективизацию у животных только поведение, у человека – и поведение и деятельность. Причем это часто недооценивают, последние являются функцией не только личности, но человека в целом (т. е. человека и как личности, и как организма). Такое понимание форм отражения и, следовательно, структуры сознания может объяснить все случаи детерминации как нормальных, так и патологических психических явлений, помогая тем клинической практике.

Бесспорно, ошибочными были некритически заимствованные из буржуазной патопсихологии взгляды на спонтанные, адетерминированно возникающие психопатологические явления. Таковых нет и быть не может. Но еще спорен и мало исследован вопрос о наследственно-детерминированных психических явлениях.

Тезис, что наследственно обусловливаются только анатомо-физиологические особенности – не верен, так как он является замаскированным психофизиологическим параллелизмом и отрывает психические явления (в частности, память) от анатомо-физиологическйх структур. Эта проблема требует внимания и медико-психологической разработки.

Принцип единства сознания и деятельности, как психологический принцип, был сформулирован С.Л. Рубинштейном еще в 1935 г. и в дальнейшем лег в основу большинства работ советских психологов.

Каждый психический процесс представляет собой определенную, элементарную деятельность, вычленяемую из целостной деятельности человека и целостного акта сознания: мы говорим о процессе "памяти", когда человек запоминает или воспроизводит запоминавшееся: о "восприятии", – когда он воспринимает, и т. д.

Но поскольку личность – это человек как носитель сознания и исходя из "марксистской истины", о которой говорил В.И. Ленин, принцип единства сознания и деятельности в применении к личности означает и единство личности и сознания, личности и деятельности, хотя деятельность – функция не только личности, но человека в целом.

Методологическое значение для медицинской психологии и клинической практики принципа единства сознания и деятельности заключается в том, что он, устраняя разрыв между поведением и сознанием, устраняет его и между нарушениями поведения и сознания. Позволяя понять непосредственно наблюдаемые симптомы нарушения поведения как симптомы нарушения отдельных сторон и качеств сознания, он практически вооружает тот раздел медицинской психологии, о котором выше говорилось как о психологической диагностике.

История не только медицины, но и человечества знает огромное число различных влияний психики на сому. Это и преодоление боли, и даже нечувствительность к ней под влиянием патриотической идеи обессмертившего себя уже на 25 веков Муция Сцеволлы, сжегшего себе правую руку, чтобы доказать стойкость римлян. Это и раны, заживающие у победителей скорее, чем у побежденных. Наконец, это находящая все более широкое распространение психосоматическая тренировка, часто называемая неудачным термином "аутогенная тренировка".

Путь к пониманию психосоматической проблемы был заложен физиологическим принципом нервизма (подчинения деятельности всего организма деятельности нервной системы) и разбираемыми психологическими принципами, в частности детерминизма и единства сознания и деятельности. Внешние воздействия могут быть настолько глубоко и индивидуально переработаны личностью как внутренними условиями, что очень по-разному проявится не только в деятельности человека как его поведении, но и в жизнедеятельности его отдельных органов и систем.

Принцип развития, как общий принцип диалектики применительно к психологии означает движение форм психического отражения от биологически обусловленных элементарных эмоций и ощущений до социально обусловленного сознания и его высшей формы – самосознания и превращение индивидуально-психологических особенностей в свойства личности. Развитие психики, как и любое развитие, является результатом разрешения внутренних противоречий.

В медицинской психологии этот принцип конкретизируется как этиология и патогенез психопатологических явлений и их прямое и (ведь в клинике так и говорят!) "обратное развитие". Особо специфическим для медицинской психологии развитием является, как уже было сказано, "патологическое развитие личности" – это понятие может рассматриваться как категория медицинской психологии. Задачей медицинской психологии является конкретизировать и типизировать различные случаи патологических и обратных развитии личности. С позиций этого принципа В.Н. Мясищев разбирает в приведенной выше своей статье (1969) не только проблему патогенеза и психогенеза, но и проблему лечения как управления био- и психодинамикой.

Более остро, чем в ряде других отраслей психологии, здесь стоит проблема соотношения биологического и социального. Сентиментальность при склерозе головного мозга, пунктуальность и слащавость при эпилепсии, некритичность после лобной травмы – все это "студенческие" примеры патологического биологически обусловленного развития личности. Но социальная компенсация психопата и его "депсихопатизация", показанная О.В. Кербиковым, – это яркий пример социально обусловленного обратного развития – ресоциализации больной личности. Примером здесь является и социальная обусловленность характера бреда при психозах: из психиатрических клиник давно исчезли типичные для прошлого века "наполеоны" и "христосы".

В русле медико-психологического отбора методологически остро и противоречиво стоит вопрос о соотношении врожденного и приобретенного в отдельных элементарных и сложных способностях. Формула "способности – это задатки в развитии", бывшая крылатой фразой в 30-х годах, давно пересмотрена, так как из одного задатка могут развиваться различные способности и одни и те же способности могут развиваться из различных задатков.

Принцип историзма близок принципу развития, так как нацелен на понимание развития идей, являясь конкретизацией марксистского учения об относительной и абсолютной истине. Он особенно важен для таких новых и быстро развивающихся отраслей наук, как медицинская психология. Он свидетельствует о необходимости рассматривать все понятия, проблемы и закономерности медицинской психологии в свете истории их, познания и в единстве их исторических и логических аспектов. Этот принцип хорошо применен в учебнике "Медицинская психология" В.М. Банщикова, В.С. Гуськова и И.Ф. Мягкова (1967). Исходя из этого принципа, и в этой книге рассмотрение методологических проблем медицинской психологии было начато в их историческом становлении, потом в логическом аспекте и теперь обосновывается принципами.

Если "физиологическая канва" мозговой нейродинамики понимается исходя из принципа структурности, то как же может ему не следовать и накладываемый на эту канву "психологический узор". Однако необходимо сразу предостеречь от поиска тождественности этих структур, свойственного уже давно осужденному психоморфологизму. Понятно, что психологические структуры не пространственны, а афункциональны: их элементами являются психические проявления. Медицинская психология уже может (и должна) если не всегда опираться, то в той или иной мере учитывать структурные взгляды, накопленные в философии и биологии. А их уже немало. Эта проблема применительно к медицине в целом уже в известной мере разработана. Кроме того, медицинская психология не может не учитывать синдромологического направления медицины.

Синдром – это совокупность симптомов, объединенных общим патогенезом (но не этиологией!) и характеризующих определенное патологическое состояние организма. Синдромологический подход к любому заболеванию построен на понимании синдрома как структурного образования из симптомов, и это также является одним из доводов, заставляющих говорить о структурности как принципе медицинской психологии. На симпозиуме по проблеме сознания (1966) философы, психиатры и психологи всесторонне обсуждали проблему структуры сознания. Развернувшиеся прения показывают актуальность дальнейшей разработки этой проблемы.

Важной задачей медицинской психологии в плане разбираемого принципа является приведение в некую единую систему частных структур различных психопатологических явлений и согласование ее с общей структурой здоровой и больной личности.

Принцип личностного подхода является последним принципом медицинской психологии, который подлежит разбору. Но он отнюдь не последний по его актуальности. Не только в практике медицинской психологии, но и в ряде других областей, например в педагогике и во врачебно-трудовой экспертизе, личностный подход часто смешивают с индивидуальным.

Личностный подход в медицинской психологии – это подход к больному или свидетельствуемому человеку как к целостной личности с учетом всей ее сложности и всех ее индивидуальных особенностей.

Индивидуальный подход – это учет конкретных особенностей, присущих в данном случае данному человеку. Он может осуществляться и как личностный подход и как учет только каких-либо отдельно взятых индивидуально-психологических или соматических качеств. Вот почему индивидуальный подход в медицинской психологии может быть и шире (если он включает учет и личностных и соматических качеств), но может быть и уже личностного подхода.

Различение личностного и индивидуального подходов важно для всех наук, объектом изучения которых является личность, но особенно это важно для медицинской психологии. Нельзя, например, ограничиваться таким индивидуальным подходом, который применяет к животным дрессировщик, когда речь идет о практике трудотерапии. Более того, это различие необходимо учитывать даже в ясельном возрасте, когда личность человека еще не сформулирована. Так, известно, что даже заботливое отношение в яслях к детям только как к живым существам я отличные показатели их роста, массы тела и физического здоровья при отсутствии заботы о развитии их как личностей путем общения с детьми приводит к задержке их психического, в частности эмоционального, развития.

Личностный подход в медицинской психологии должен осуществляться с учетом всех разработанных выше принципов. Поэтому он и описан последним, как бы замыкающим всю систему принципов. Однако для его полноценного понимания и использования очень важно правильно понимать сущность личности и методологическое значение проблемы личности в медицинской психологии.