РУБРИКА:  БИБЛИОТЕКАСТАТЬИ

Корчинов А

Корчинов А.Д. О психологической модели психотерапии для работы с больными шизофренией

// Сборник статей научно-практической конференции, посвященной 50-летнему юбилею Санкт-Петербургской 5-й городской психиатрической больницы.

 – ГПНДС. – 2010. – С. 26–32.

 

 

О ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ ПСИХОТЕРАПИИ ДЛЯ РАБОТЫ С БОЛЬНЫМИ ШИЗОФРЕНИЕЙ

 

 

 

В целом «система психотерапевтических мероприятий в психиатрических учреждениях представляет собой сложную форму профессиональной деятельности и опирается на: 1) теорию нормального психического развития и психологическую теорию личности; 2) теорию психической патологии; 3) психотерапевтические стратегии (цели, мишени, приемы и техники), основанные на теоретических моделях и эмпирических исследованиях; 4) этические нормы и организационные стандарты» [6].

В нашей стране всем этим «критериям… соответствуют, прежде всего, психодинамический и когнитивно-бихевиоральный подходы» [6]. Первый подход у нас представлен (не единственно) личностно-ориентированной (реконструктивной) психотерапией (ЛОРП) (Б.Д. Карвасарский, В.А. Ташлыков, Г.Л. Исурина). Второй – когнитивно-поведенческой психотерапией.

«В качестве вспомогательных в лечении психических расстройств могут использоваться суггестивные методы и методы, объединяемые под общим названием опытных (ориентированных на переживания) – клиент-центрированная терапия, гештальт-терапия, психодрама, арттерапия, телесно-ориентированная терапия, элементы экзистенциальной психотерапии. К вспомогательным методам относятся также поддерживающая терапия и терапия средой» [6].

В стандартных аннотациях к ЛОРП подчеркивается, что «задачи ЛОРП, основанные на положениях, разработанных В.Н. Мясищевым, по сути дела отражают поэтапный характер психотерапевтического процесса – от изучения личности пациента и пациентом, через осознание, к коррекции нарушенных отношений личности – и фокусируют психотерапевтический процесс преимущественно на когнитивных аспектах». При этом задачи ЛОРП представляются не просто как работа, направленная на изменения в трех плоскостях – когнитивной, эмоциональной и поведенческой – вся психотерапия в контексте ЛОРП анонсируется как процесс сбалансированного использования когнитивных, эмоциональных и поведенческих механизмов. Т.е. перечисленные три аспекта берутся и как цели и как средство.

Более подробно задачи ЛОРП с учетом трех плоскостей ожидаемых изменений формулируются следующим образом: «В познавательной сфере помочь пациенту осознать связи «личность-ситуация-болезнь», осознать интерперсональный план собственной личности и осознать генетический (исторический) план. В эмоциональной сфере помочь пациенту точно распознать и вербализовать собственные эмоции, принять их; пережить заново и осознать прошлый эмоциональный опыт; непосредственно пережить и осознать опыт психотерапевтического процесса и свой собственный; сформировать более эмоционально благоприятное отношение к себе. В поведенческой сфере помочь сформировать эффективную саморегуляцию на основе адекватного, точного самопонимания и более эмоционально благоприятного отношения к себе. Таким образом, задачи ЛОРП «фокусируются на трех составляющих самосознания – на самопонимании, отношении к себе и саморегуляции, а общая цель может быть определена как формирование адекватного самосознания и расширение его сферы» [6]

Что касается второго основного психотерапевтического контекста – когнитивно-бихевиорального (когнитивно-поведенческого), то его суть отражена уже в самом названии. Его постулаты в стандартных аннотациях еще больше подчеркивают его суть, а именно способ отражения реальности (нормы и патологии) и способ работы с этой реальностью. И этот способ также ограничен осознанием (мыслями, работой с мыслями).

1. Человек более реагирует не на ситуацию, а на свои представления об этой ситуации. 2. Эти представления опосредованы второй сигнальной системой (мыслью, словом) 3. Далее эти мысли (их содержание и интенсивность) обуславливают чувства и поведение человека (содержание их и интенсивность). Причем обуславливают сильнее, чем ситуация породившая эти мысли. 4. Из-за неправильного научения в процессе развития личности мысли могут плохо осознаваться, считаться сами собой разумеющимися, некорректно формулироваться, искажаться или полностью отрицаться. Как следствие результирующие умозаключения и убеждения могут не соответствовать реальной ситуации и даже находиться в прямом противоречии с ней, в том числе с реальными возможностями и способностями человека. И при этом, тем не менее, определять поведение человека, его деятельность и жизнь. Из-за этого у человека случаются неадаптивные переживания, неэффективное и неадаптивное поведение, проблемы, конфликты и болезни. 5. Когнитивно-поведенческая психотерапия направлена на поиск ошибок мышления, когнитивных искажений, иррациональных и дисфункциональных убеждений, на восполнение дефицита социальных и когнитивных навыков, на коррекцию и перестройку неадекватных компенсаторных стратегий, перестройку и выработку нового, адаптивного мышления и поведения. Тем самым помогает избавляться от тяжелых переживаний, научаться более конструктивно решать различные жизненные проблемы, повышать качество жизни, уменьшать симптоматику психических расстройств.

Если мы внимательно посмотрим на эти два психотерапевтических контекста, то мы увидим, что не только в когнитивно-поведенческой психотерапии, но и в ЛОРП основным, а по большому счету и единственным методом познания и изменения является ум, понимание, осознание пациентом и терапевтом причин заболевания, осознание путей выхода и научение пациента правильному мышлению. Работа с мыслями в когнитивно-поведенческом контексте и работа с мыслями, чувствами и поведением с помощью осознания в ЛОРП.

В ЛОРП «общая цель… формирование адекватного самосознания и расширение его сферы», в когнитивно-поведенческой психотерапии «поиск ошибок мышления, когнитивных искажений, иррациональных и дисфункциональных убеждений, восполнение дефицита социальных и когнитивных навыков, коррекция и перестройка неадекватных компенсаторных стратегий, перестройка и выработка нового, адаптивного мышления и поведения».

Если осмыслить основной лейтмотив этих психотерапевтических контекстов, то он фактически следующий: я думаю (осознаю) – значит, я живу! Я думаю (осознаю) хорошо – значит, я хорошо живу! Если я думаю (осознаю) плохо, тогда я живу плохо и даже болею. Чтобы жить хорошо и не болеть, мне надо научиться правильно и хорошо осознавать свои мысли (в когнитивно-поведенческой психотерапии) и также чувства и поведение (в ЛОРП). Как только я научаюсь это делать, у меня все начинает складываться хорошо. Как вам такое? Хорошо!

А если так: я живу, когда думаю (осознаю)! Я живу лишь тогда, когда думаю (осознаю)! А когда я просто чувствую (и не осознаю) – я не живу! И когда я что-то просто делаю – я тоже не живу! Я мыслю (осознаю) – значит, я занимаюсь лечением и, конечно же, лечу и излечиваю! А когда я сочувствую и сопереживаю, то я не лечу! И когда я что-то делаю, то я тоже не лечу! Как Вам такое? В качестве пациента Вы захотите подвергаться процедуре излечения в таком контексте? Я – нет.

К чему я все это? Не к тому, чтобы ерничать. Спасибо В.Н. Мясищеву, Б.Д. Карвасарскому, Г.Л. Исуриной, В.А. Ташлыкову за русскую версию психодинамической психотерапии, за модель личностно-ориентированной (реконструктивной) психотерапии. Спасибо создателям когнитивно-поведенческой психотерапии. Однако время идет, и мы вправе искать более эффективные варианты работы с психически больными пациентами, совершенствовать свои усилия, уточнять цели, улучшать методы, конкретизировать результаты.

Это делается, – скажет эрудированный читатель. – Да, – согласимся мы, – например, Васильева Т.М., «Я-концепция как терапевтический фактор в процессе психотерапии больных шизофрении» [3]. Исаева Е.Р., «Исследование копинг-механизмов в системе приспособительного поведения больных шизофренией» [4]. Однако, эти усилия, при некоторой их разности, имеют одну общую и между собой и с предыдущими подходами (в которые они, собственно, укладываются) принципиальную особенность. Она в том, что все это работа с фрагментами личности человека. Будь то когнитивный, эмоциональный или поведенческий опыт, сопротивление, перенос, контрперенос, неадекватные психологические защиты или когнитивные нарушения, копинги или «Я-концепция».

Подход фрагментарный и по цели и по средствам. Даже в контексте ЛОРП мы работаем отдельно с эмоциональной сферой, отдельно с когнитивной и отдельно с поведенческой сферой. Даже притом, что «процесс использования когнитивных, эмоциональных и поведенческих составляющих сбалансирован» и в отношении цели и в отношении средств. А уж в контексте когнитивно-поведенческой психотерапии тем более – лишь с когнитивной сферой. И это притом, что в материнской для ЛОРП психодинамической психотерапии основной постулат гласит, что «к психодинамическому направлению относится ряд психотерапевтических методов, в основе которых лежит представление о этиопатогенетическом влиянии неразрешенных интрапсихических конфликтов, определяющих разные формы психических расстройств»[6].

При этом все согласны считать, что работать надо не с болезнью, в частности с выше обозначенными ее проявлениями, а с пациентом в целом и практиковать индивидуальный подход. Ранк, например, говорил, что «пока человек не осознает себя целиком (целостно) и не возьмет ответственность за себя, об успехе психотерапии говорить проблематично.

Все согласны придерживаться системного подхода.  В частности М.М.Кабанов [5] полагает, что «проблема шизофрении как особого заболевания человека может быть решена только с помощью системного подхода в понимании L. von Bertalanffi». – «Шизофрения как особое душевное  заболевание есть расстройство целостной системной организации, при котором происходит процесс дезинтеграции; расщепления личности, нарушение ее централизующих функций» (Берталанфи). А раз это так, то речь должна идти не только о системности усилий реализующихся в понятиях функционального диагноза и полипрофильной бригады помогающих специалистов, на что нацеливают нас и выше обозначенные методические рекомендации и всем известная реабилитационная модель восстановления психически больных – детище НИПНИ им. Бехтерева, так и не вступившее в самостоятельную жизнь.

Речь должна идти еще и о цели как системе. А это означает, что личность и человек должны рассматриваться нами не как носители феноменологических инвариант, в том числе симптоматики, а как система. Просто как система. Однако наш так называемый системный подход оказывается системным лишь на словах и то лишь в части касающейся средств, в части же касающейся цели мы о системе вообще забываем. Цель у нас каждый раз выглядит в лучшем случае случайной феноменологической структурой, чаще же  просто терминологической барахолкой.  И чрезвычайно важным представляется обратить на это внимание и практически это изменить.

Интерес в этом плане представляют работы Собчик Л.Н. [7]. Автор  позиционирует теорию личности, в которой утверждает, что «каждый человек присущим именно ему индивидуальным способом восприятия выбирает и осваивает определенную информацию, акцентируя  внимание на одних явлениях, и пренебрегая другими». «В основе такого индивидуально-очерченного стиля восприятия, переработки и воспроизведения информации о познаваемом мире, трансформируясь в мысли, переживания и поступки человека, лежит  ведущая тенденция, которая пронизывает все уровни личности: и самые низкие, биологические, и его характерологическую структуру, и наиболее высокие («вершинные») уровни личности, каковыми являются социальная направленность и иерархия ценностей человека». «Ведущая тенденция тот базис, из которого в процессе постнатального развития (т.е. после рождения) формируются параллельно и в постоянном взаимодействии и эмоции и мотивация, и когнитивный стиль, и тип межличностного поведения». Она «пронизывает все уровни, и этапы формирования личности… она определяет и тесно связанный с конституцией человека темперамент, и индивидуальный стиль мотивационной, познавательной, эмоциональной и коммуникативной сферы, и основные аспекты социальной направленности» [7]

         Автор и духовности касается, считая, что и там не обходится без ведущих тенденций: «Духовность – это высший уровень самосознания человека и эмоционально дифференцированного отношения к явлениям окружающей жизни». «На высшие уровни личности откладывают свой отпечаток ведущие тенденции уходящие корнями в личностную диспозицию, ограничивая тем самым количество степеней свободы того выбора, который не всегда осознанно делает человек». При этом индивидуально-личностные тенденции, по мнению автора, могут определять не только характер здорового функционирования и характер психических расстройств, но и быть в каузальной зависимости по отношению к психическим расстройствам.

– «Психологические феномены индивидуально-личностной типологии обнаруживаются на разных уровнях…», а их «диссоциация является признаком дезинтеграции личности» [7]. И не просто на уровне легких расстройств: – «Проведенные клинико-психологические исследования выявили патопластическую роль ведущих индивидуально-личностных тенденций при формировании структуры ведущего синдрома, не только в рамках невротических расстройств и психопатий, но и при многих других психологических расстройствах» [7].

Эти факты в очередной раз свидетельствуют, что человек это не механический набор биологических, психологических и социальных инвариант, а это целостное образование, система. И его психическое расстройство это не просто патология биологической сферы, или психологической или социальной – отдельно, или всех вместе, чохом, а это нарушение системы, и, прежде всего, ее целостности. И не надо ограничиваться анализом феноменологии расстройств биологической сферы или психологической, или социальной, и там лечение проводить даже путем «сбалансированного использования когнитивных, эмоциональных и поведенческих механизмов». Надо работать на уровне просто системы и с системой. В частности, Собчик касаясь вопросов психотерапии, пишет: «Необходима интеграция личности в целое». «В разные времена, разные психологи и клиницисты по-разному называя этот процесс, вели своих пациентов к внутренней согласованности…, всех субструктур».

При этом, однако, придавая столь высокую значимость «индивидуально-личностным тенденциям», рассматривая слабость их в качестве одной из причин психических расстройств, Л.Н., тем не менее, не решается признать за ними самостоятельную роль. Она останавливается на подступах к индивидуальности как отдельной дефиниции, не решаясь оторваться от личности. – «Эта индивидуальная избирательность по отношению к явлениям окружающего мира и свой собственный стиль усвоения полученной информации создает базу для формирования разных, по-своему неповторимых личностей при одинаковых средовых условиях». Автор ограничивается «ведущими тенденциями» у каждой личности и далее этого не идет. Этот шаг делает Беломестнова Н.В. [1]

– «Вопрос соотношения таких понятий как «индивид», «субъект деятельности», «личность» и «индивидуальность» является важным не только в психологии личности, дифференциальной и общей психологии, но и в практике, в том числе клинической психологии,  в диагностике и психотерапии. При этом пересечение семантических полей этих подсистем в системе «человек», их смысловая и феноменологическая неопределенность, незаданность границ применения существенно затрудняет научные исследования и прикладные работы. Проблема решается, если мы выделим концепт «индивидуальность» как основной, «вбирающий в себя остальные понятия в качестве своих компонент» [1].

И мы можем уже, кажется приниматься за системно ориентированную психотерапию – основной системный концепт определен. Остается лишь расставить необходимые акценты. Потому, что мы все еще рискуем остаться в рамках фрагментарного (не системного) подхода, воспринимая «индивидуальное» больше как неповторимое: «Индивидуальность – уникальное сочетание индивидных свойств, темперамента, характера, общих и специальных когнитивных и креативных способностей, личностных свойств, целокупно представляющее данного индивидуума» [1]. Индивидуальное выступает для нас все еще больше как неповторимое содержание в характере, способностях, темпераменте, индивидных свойствах. А это ведет к соблазну приняться за поиск этого неповторимого содержания в эмоциях, мыслях, поведении, его актуализации и укрепления. И это ловушка, которая нас ждет, и в которую мы каждый раз попадаем своим «аналитическим» умом. Практика же системного подхода требует обозначать другие акценты, причем четче и строже. И мы можем попытаться эти акценты расставить, а можем и не делать этого, потому, что они уже расставлены в 1926 году В.М. Бехтеревым.

– «Мир строится в форме замкнутых систем, представляющих собой особые индивидуальности. Каждая  индивидуальность может быть различной сложности (и содержания можем добавить мы), но она представляет собой всегда определенную гармонию частей, обладает формой и своей относительной устойчивостью системы… Гармония частей есть основа индивидуальности» [2].

       И нам остается лишь этот подход реализовать. Индивидуальность есть система. Она отвечает признакам системы: взаимодействие со средой; иерархия подсистем; включенность в систему более высокого порядка. Она анализируется в терминах элементов и структуры, части и целого, организации и координации, развития и иерархии, изменений и уровней.

И пациент в статусе индивидуальности есть система, прежде всего система, и, в конечном счете – система.

Пациент это не механическая сумма «биологического», «психологического» и «социального», представленного случайным образом для разных исследователей в разных пропорциях и в разной степени значимости. Это не механическая сумма и даже не качественное содержательное образование, состоящее из когнитивного, эмоционального и мотивационного опыта; не сопротивление, перенос, контрперенос; не неадекватные психологические защиты или когнитивные нарушения, копинги или «Я-концепция», тип межличностного поведения, темперамент и основные аспекты социальной направленности в отдельности или вместе. Это, в конечном счете, и не личностный конструкт. Точнее не только и не столько. И мы можем не говорить о них и их нарушении, потому что это нас будет только отвлекать. Нам лучше говорить о системе, о целостности, об индивидуальности, о качественно ином, чем личность образовании.

И мы можем не только говорить об этом, но и работать в контексте психологической модели психотерапии с конкретными пациентами с шизофреническими  расстройствами, которые именно в этом нуждаются.

В частности Васильева Т.М. [5] в своей диссертации пишет, что в зарубежной литературе одним из основных нарушений у больных шизофренией рассматривается нарушение информационного обмена между больным и средой.  – «Больные обычно ощущают непреодолимый поток информации, внутреннюю спутанность, размытость границ своего «Я». Они становятся неспособными отличить свой внутренний мир от внешнего, неспособными осознавать хаос, спутанность, появившийся страх, агрессию, нарастающую и нереализуемую в сложившихся условиях сексуальность, как свои собственные. Для уменьшения появившихся в результате мощных аффектов, больные формируют психологические защитные механизмы.

Выделяют три основных. 1. Психотическую проекцию – приписывание своих внутренних переживаний (хаоса, агрессии, сексуальности) внешнему миру. 2.    Реактивную формацию – изменение вызывающих беспокойство мыслей или побуждений на прямо противоположные. 3.  Психотическое отрицание – трансформацию стимулов, вызывающих психологические проблемы в бред и галлюцинации.

И.С. Кон [Т.М. Васильева, 5] также рассматривает характерные для шизофрении синдромы дереализации, деперсонализации, синдром психического автоматизма Кандинского-Клерамбо, синдром раздвоения личности как нарушение внутренней и внешней коммуникации личности. По его мнению, отчуждение это средство сделать эмоционально незначимым травмирующее событие и оно может быть направлено как на среду, так и на «Я». В случае дереализации происходит отчуждение внешнего мира. При деперсонализации имеет место самоотчуждение: собственное «Я» выглядит странным и чуждым, утрачивается ощущение реальности собственного тела, теряет смысл любая деятельность, появляется апатия, притупляются эмоции. Синдром психического автоматизма приводит к тому, что собственные ощущения, восприятия, движение, потребности, влечения начинают восприниматься как чуждые, исходящие от посторонней силы. Больные утрачивают чувство «Я», а их внутренний мир становится словно бы всем известным, «открытым». Разрыв внутренней и внешней коммуникации означает раздвоение личности и множественность (фрагментарность) «Я».

В.Д. Вид [4] выявил у больных шизофренией искажение восприятия себя (искаженное реальное «Я»), искажение идеальных представлений (искаженное идеальное «Я»), что неизбежно приводит к нереалистическому восприятию себя и окружающих, неадекватной оценке собственной продуктивности и личностных качеств. С целью повышения принятия их окружающими, больные принимают чуждые им социальные роли, подменяют свои личностные качества атрибутами социального престижа, заимствованными извне.

Р.Б. Хайкин [3] «указывал на нечеткость, размытость границ «Я» у психически больных, подчеркивая склонность этих больных включать в образ «Я» окружающие предметы, а действия других людей с этими предметами расценивать как посягательство на собственную личность».

М.С.Бурно [Т.М.Васильева, 5] выделяет два патологических типа самооценки у больных шизофренией: 1. Размытая самооценка, переживание потери себя, своих границ. 2. Полярная самооценка – идеализация-обесценивание, «неустойчивость, амбивалентность, несводимость одного к другому. Больные ощущают при этом двойственность и не могут чувствовать себя самими собою».

Большое внимание нарушению границ «Я» уделяется в психоаналитических подходах при исследовании генезиса шизофрении: при этом заболевании ослабление границ «Я» влечет ощущение искажения и исчезновения «Я» и приводит к деперсонализации.

П. Шидлер [Т.М. Васильева, 5] формулирует понятие «образ тела», дающий опору для «Я» в повышении сознания индивидуума. Этот образ серьезно искажается при шизофрении, а искажение способствует распаду «Я» путем стирания границ между «Я» и окружающим миром.

Д.Бейтсон [Т.М. Васильева, 5] связывает шизофрению со слабостью «Я». По его мнению, у больных нарушена способность к определению и различению способов взаимосвязей как внутри «Я», так и между «Я» и окружающим миром.

К. Роджерс [Т.М. Васильева, 5] полагал, что личностные расстройства и психозы появляются, когда «Я» не может защитить себя от натиска угрожающих переживаний, а психотическое поведение соответствует отрицаемым аспектам этих переживаний. Как только возникает серьезное несоответствие между «Я» и переживанием, по мнению автора, защита человека перестает работать адекватно, и ранее целостная «Я-структура» разрушается.

Р. Лэнг [Т.М.Васильева, 5], представитель экзистенциального направления, предполагает, что в хронических шизофренических состояниях «Я» кажется расчлененным на части, каждая из которых имеет определенное осознание «Я» и рассматривает другие части как разновидности «не-Я». Мысль, принадлежащая «другому Я», обычно представляется как внешнее восприятие, потому, что «Я» не рассматривает ее ни как продукт своего воображения, ни как ему принадлежащую.

Таким образом, и отечественными и зарубежными авторами в результате многочисленных исследований у больных шизофренией выявлены особенности «Я», которые проявляются в нарушении границ «Я», искажении или уничтожении их (и тем самым разрушении самого «Я»),  в формировании психотических синдромов и социальной дезадаптации. И это подвигает нас к системной психотерапии с больными шизофренией.

Возникает естественный вопрос, что системы, с которыми нам надо работать, могут быть разного уровня и разного феноменологического содержания. Берталанфи например, говорит, что хотя «во всех случаях болезнь есть расстройство целостной системной организации», все же «душевная болезнь может возникать и развиваться на разных уровнях – психосоматическом, расстройств врожденных генетических структур, или высших психологических функций». Ответ на этот вопрос можно сформулировать следующим образом: эта вариативность не только не минус для нас, она – плюс. Она означает, что нам не только найдется место в общей системе восстановительного процесса, а оно есть, и оно нас ждет.

Таким образом, принимая за безусловную ценность фрагментарный аналитический подход с его многочисленными атрибутами, следует признать более актуальным системный подход, при котором главным атрибутом является целостный человек и в частности его индивидуальность. И соответственно конкретика, которая проявляется созданием и использованием в практике психотерапевтической модели формирующей и укрепляющей индивидуальность пациента как системы до статуса механизма адаптации. А также методов оценки результатов имеющих целью измерение не содержательных характеристик, а формальных, интегративных, т.е. системности опыта на разных его уровнях и в разных аспектах, и, прежде всего, на уровне целостного человека.

Автор статьи сформировал в первом приближении эту модель и практикует ее в своей работе. И эта модель, на его взгляд, работает. Вопрос о наиболее информативных интегративных характеристиках, отражающих системность опыта на разных его уровнях и в разных его аспектах, и, прежде всего на уровне целостного человека, не решен. Не решен, соответственно и вопрос об экспериментально-психологических методах оценки этих характеристик. Автор ищет решение этих вопросов, и надеется их решить, объединившись с заинтересованными людьми.

Имеются и другие вопросы, например, экологической подстройки, в том числе необходимости взаимосвязи этого метода работы с другими восстановительными методами, в большинстве которых превалируют субъект-объектные отношения с пациентами, в то время как в данном методе субъект-субъектные отношения. Эти вопросы автор самостоятельно, естественно не надеется решить, ответы на них не в теоретических или методологических основах данной психологической модели, а в практике реальной жизни нашего общества и практике психиатрии в том числе. Изменится общий подход к пациентам, изменяться и наши методы работы с ними и тогда предложенный автором метод впишется естественно и гармонично в общую систему помощи больным шизофренией, которые в этом без сомнения нуждаются.

 

 

ЛИТЕРАТУРА

 

1. Беломестнова Н.В. «Индивидуальность человека как интегративная категория» Сб. научных статей: “Интегративный подход в психологии” СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2003.

2.  Бехтерев В.М. Общие основы рефлексологии человека. М.-Л. 1926.

3. Васильева Т.М. Динамика Я-концепции в процессе психотерапии у больных шизофренией. Дисс. канд. наук. – СПб.2004.

4. Исаева Е.Р.  Копинг механизмы в приспособительном поведении психически больных.  Дисс. канд. Наук. – СПб. 1998.

5.  Кабанов М.М. Предисловие к книге Гаррабе Ж. История шизофрении. – М. – СПб., 2000.

6. Назыров Р.К. с соавторами. «Психотерапевтические мероприятия в учреждениях оказывающих психиатрическую помощь. Методические рекомендации». Москва, Санкт-Петербург, 2007.

7. Собчик Л.Н. Психология индивидуальности: теория и практика психодиагностики. Санкт-Петербург, 2005.

 

Пишите на адрес:
info@medpsy.ru
medpsyru@gmail.com
"Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика"
ISSN 2309−3943
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций
свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС77-52954 от 01 марта 2013 г.
Разработка: Г. Урываев, 2008 г.
  При использовании оригинальных материалов сайта — © — ссылка обязательна.  

Яндекс цитирования Get Adobe Flash player