РУБРИКА:  БИБЛИОТЕКАСТАТЬИ

Корчинов А

Корчинов А.Д. От личности к индивидуальности в интересах психотерапевтической практики в психиатрической клинике

// ЧФ (человеческий фактор): социальный психолог. – 2012. Выпуск №1 (23). – С. 59–65.

 

       

            ОТ ЛИЧНОСТИ К ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

В ИНТЕРЕСАХ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ В ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ КЛИНИКЕ

 

Аннотация

 

В современном био-психо-социальном контексте восстановления больных шизофренией психотерапия предметом работы может брать не клинический или функциональный диагноз в целом или его составляющие. Не когнитивные, эмоциональные и мотивационно-поведенческие нарушения и т.д., которым нет числа. Не общий содержательный конгломерат «биологического», «психологического» и «социального» представленного для разных исследователей в разных пропорциях и в разной степени значимости и называемый по традиции «личность». Не конкретные личностные составляющие: неадекватные психологические защиты, копинги или «Я-концепцию», тип межличностного поведения или основные аспекты социальной направленности в отдельности или вместе, не сопротивление, перенос, контрперенос. И наша психотерапевтическая работа может осуществляться не в рамках клинической модели.

Психотерапия может брать предметом работы целостность (системность) психического опыта и добиваться его реального проявления. И этот систематизированный опыт есть основа индивидуальности – качественно иного, чем личность образования. Модель психотерапии в этом случае может называться психологической и у нас появляется третье, недостающее, самое главное звено – целостный человек в качественной ипостаси – индивидуальности, «Я» к имеющимся уже в био-психо-социальном подходе двум составляющим – функциональному диагнозу и бригадному подходу. И тогда этот подход действительно может стать системным и, возможно, даже эффективным.

 

Ключевые слова

 

Психические расстройства, био-психо-социальный, системный подход, психотерапия, шизофрения, целостность, личность, индивидуальность.

 

 

Abstract

 

In the modern bio-psycho-social context of schizophrenia recovery, the subject of psychotherapeutic work can be different from clinical or functional diagnosis as a whole or its individual components. It can be different from emotional, motivational and behavioral disorders which are countless. It can be different from the common substantial conglomerate of the “biological”, the “psychological” and the “social” in proportions and degrees of significance varying from one study to another, which is traditionally referred to as “personality”. It can be different from personal components, such as improper psychological safeguards, copings or the "Self-concept", types of interpersonal behavior or the basic aspects of social orientation, either individually or cumulatively. It can be different from resistance, transference and countertransference. Our psychotherapeutic work can go beyond the clinical model.

What can be taken as the subject of psychotherapeutic work is the integrity (systemic nature) of mental experience, with the goal being to achieve its actual manifestation. This systematized experience constitutes the basis of individuality at a fundamentally different level than personality of education. In this case, the psychotherapeutic model may be referred to as “psychological”. This will supplement the two existing components of the bio-psycho-social approach, functional diagnosis and team-based approach, with the third and most important one: the whole individual presented in the qualitative guise of individuality. Then, this approach can indeed become systemic and perhaps even effective.

 

Keywords

 

Mental disorders, bio-psycho-social, systemic approach, psychotherapy, schizophrenia, integrity, personality, individuality.

 

 

 

Био-психо-социальный подход, который давно «на слуху» и, особенно в последнее время, «отражает современные представления о психических расстройствах. На практике он реализуется в понятиях полипрофильной бригады специалистов и функционального (реабилитационного) диагноза» [1].                                                                                                        

Авторы обозначенных методических рекомендаций, и не только они, склонны рассматривать био-психо-социальный подход в таком варианте как системный. Представляется, однако, что понятия и реалии полипрофильной бригады и функционального диагноза не способны обеспечить всю полноту системного подхода. И дело даже не в том, что мы, помогающие специалисты, зачастую разобщены и находимся в неравных положениях в плане объема и содержания работы, а также ответственности за больного. И даже не в том, что у нас разные понятийные, методические и даже методологические поля. Даже если мы начнем дружить, создав полипрофильную бригаду, научимся соотносить наши понятийные поля и дружной полипрофильной бригадой навалимся на понятный, грамотно сформулированный и учитывающий все функциональный диагноз, все равно наши усилия останутся не системными. Потому, что пациент остается для нас в лучшем случае набором разных составляющих, носителем разных по выраженности и степени значимости симптомов и синдромов, когнитивных, эмоциональных и поведенческих нарушений, межличностных конфликтов и социальных проблем. В худшем же случае, что чаще и происходит, он остается для нас содержательной барахолкой. Почему? Потому, что он не рассматривается и не берется нами как система. Мы даже не знаем, как он целостный выглядит и как называется. Ни клинический, ни реабилитационный (или функциональный) диагноз не может обеспечить достаточное, т.е. целостное видение и соответственно таковое отношение к пациенту как к целостной системе.

Нам могут сказать, что мы ломимся в открытую дверь потому, что целостное образование для работы с психической реальностью есть, оно называется «личность» и именно с ним психотерапия работает, в том числе и в психиатрической больнице. 

Да, – согласимся мы, – такое «образование» есть. Однако, начиная с ним работать, мы, почему-то все время уходим от него опять к клиническому (синдромально-нозологическому) диагнозу или, в лучшем случае к реабилитационному. Например, В.А. Ташлыков пишет: «Синдромально-нозологическая характеристика психических расстройств не отражает в должной мере личность и внутренний мир больного, мотивы и механизмы его переживаний и поведения. В то же время личность пациента при этих заболеваниях может быть как в центре причин их развития и сохранения, так и лечения, прежде всего психотерапии». Однако заканчивает Владимир Анатольевич свое предложение работать с личностью пациента незаметным уходом от этой самой личности: «Значительные возможности для целостного понимания больного не только как носителя симптоматики, но и как человека со специфически измененным жизненным стилем, представляет учет внутренней картины болезни (ВКБ) — системы психической адаптации, имеющей в основе механизмы психологической защиты и совладения (копинг-поведения)» [Ташлыков В.А., 1997 г.].

И Ташлыков и другие авторы, неудовлетворенные объективным, клиническим  синдромально-нозологическим подходом к предмету работы (пациенту с психическим расстройством) предпринимают попытку изменить ситуацию, однако реальных фактических изменений достичь не удается. Выделяется одно, другое, третье, но это все отдельные «деревья», «леса» же за ним как не было видно, так и не видно.

«Анализ патологических изменений, наблюдаемых в психической деятельности под влиянием болезни, может проводиться не только на объективном уровне, с выделением объективно измеряемых феноменов, но и на уровне субъективном – в виде субъективного отражения в сознании больного объективно существующих болезненных изменений. Эта субъективная сторона заболевания обозначается разными авторами по разному. А.Г. Гольштейдер – «аутопластическая картина заболевания. В.Н. Мясищев – «отношение к болезни». Е.К. Краснушкин и Л.Л. Рохлин – «сознание болезни». С.С. Либих – «концепция болезни». Наиболее популярным и часто используемым термином в настоящее время является предложение Р.А. Лурия – «внутренняя картина болезни». Этим термином он называет «весь тот огромный внутренний мир больного, который состоит из весьма сложных сочетаний восприятий и ощущений, эмоций, аффектов, конфликтов, психических переживаний и травм.

В.А. Ташлыков рассматривает внутреннюю картину болезни как систему психической адаптации больного к своему заболеванию, имеющую в своей основе механизмы психологической защиты и совладания – механизмы, которые интенсивно разрабатываются различными специалистами в самых разных аспектах, в отношении самой разной патологии. В структуре внутренней картины болезни Ташлыков выделяет познавательный, эмоциональный и мотивационно-поведенческий аспекты. Он рассматривает механизмы психологической защиты наряду с механизмами совладания (копинг-поведением) как важнейшие формы адаптационных процессов и реагирования индивидов на стрессовые ситуации» [Соловьева С.Л., 2004 г.].

Нам скажут, что ВКБ, «имеющая в своей основе психологические защиты и копинги» это личностное образование, а значит, работая с ней, мы работаем фактически с личностью.

– Да, – скажем мы, – и не только это, сюда можно и нужно добавить неадекватный когнитивный, эмоциональный и поведенческий опыт; неадекватное самосознание и недостаточную его широту, неразвитую «Я-концепцию». Неспособность к эффективной саморегуляции из-за недостаточного самопонимания и эмоционально неблагоприятного отношения к себе. Неадаптивное мышление и поведение, с когнитивными искажениями, иррациональными и дисфункциональными убеждениями, с дефицитом социальных и когнитивных навыков, с недостаточностью адекватных компенсаторных стратегий. Что не помогает избавляться от тяжелых переживаний, не позволяет научаться более конструктивно решать различные жизненные проблемы, не дает возможности повышать качество жизни и уменьшать симптоматику психических расстройств. Мы можем и должны добавить сюда же сопротивление, перенос, контрперенос – это тоже все относится к личностным образованиям, с которыми надо работать и с которыми мы работаем. И т.д. и т.д. в том числе «весь тот огромный внутренний мир больного, который состоит из весьма сложных сочетаний восприятий и ощущений, эмоций, аффектов, конфликтов, психических переживаний и травм», расширяя этот перечень до бесконечности.

Но сколько бы мы не выделяли фрагментов и частей и не называли бы их личностными и сколько бы с ними не работали, это еще не означает, что мы работаем с личностью, если мы под личностью понимаем систему. Вот если структуру, то тогда да. Говоря о личности, мы все время работаем лишь с составляющими ее частями. В контексте здоровья и болезни, да, но не в контексте системного подхода. Личность не берется нами и не рассматривается как системное образование, мы с ней так не работаем, она постоянно дробится нами на содержательные фрагменты и берется, в лучшем случае как структура разных составляющих в разной степени значимости для разных авторов.

Интересным и показательным в этом плане является тематическое заседание СПб РПА «Психотерапия шизофрении» прошедшее в Клинике неврозов имени академика И.П. Павлова 10.12.2009., на котором подчеркивалось, что  «структурированной психотерапии больных шизофренией нет», что с больными шизофренией «психотерапия проводится… в рамках медицинской модели». При этом речь «в рамках этой медицинской модели» идет все о том же, а именно лишь о содержательных фрагментах.

В частности выделяются: 1. Психологические факторы: «Эгоцентрическая направленность личности, нежелание изменяться. Отсутствие готовности к сотрудничеству с врачом и медицинским персоналом. Дезадаптивный тип отношения больного к лечению», в частности «анозогнозический и ипохондический типы. Варианты психологической защиты такие, как отрицание и вытеснение. Повышенный страх стигматизации; самостигматизация; нажитая реактивная лабильность; нарушение «Я-концепции».

2. Социальные факторы: Внешняя стигматизация; социальная изоляция семьи; перемена лечащего врача. Отсутствие социальной ниши, где больной шизофренией может быть также успешен, как и здоровые люди, в первую очередь, конечно, работы».

3. Семейные факторы: «Феномен симбиотических отношений; повышенная опека. Противоречивые тенденции в руководстве больным, неадекватное ожидание к нему. Нарушенные семейные, супружеские и сексуальные отношения. Конфликт между родителями.

Задачи психотерапии при шизофрении, озвученные в основном докладе на вышеназванном тематическом заседании, выглядят также как фрагментарные, разрозненные усилия, в частности: «предупреждение обострения, компенсация негативной симптоматики. Дезактуализация психических переживаний. Снижение уровня стрессогенности от микросоциального окружения, в семье, неформальных контактах, производственных отношениях и т.д. Преодоление социальных последствий заболевания (трудоустройство). Предотвращение изоляции больного в обществе. Профилактика явлений внутрибольничного пребывания. Формирование комплайенса».

На заседании отмечается, что «в сегодняшних монографиях ни один автор каких-то краткосрочных видов психотерапии шизофрении не предлагает». И в теории и в практике психотерапия шизофрении «это, как правило, психотерапия долгосрочная и, прежде всего, психодинамическая модель психотерапии». Это каузальная, патогенетическая психотерапия, основанная на теории личности Мясищева…, позволяющая «работать не с фрагментом, а со всеми составляющими психической деятельности…». Однако после краткого знакомства с «каузальной, патогенетической психотерапией основанной на теории Мясищева» мы обнаруживаем, что это традиционная клиническая модель психотерапии ориентированная на симптоматику и проблематику, в лучшем случае на работу с фрагментами личности. И нам придется согласиться, что утверждение «работать не с одним фрагментом, а со всеми составляющими психической деятельности» есть лишь утверждение работать «со всеми составляющими» и не более того. О системе речь как не шла так и не идет. Что и расшифровывается, например, здесь же, на тематическом заседании предложением работать с «Я-концепцией» привычным дроблением ее на содержательные составляющие:

«Я-концепция» рассматривается с позиции когнитивного, эмоционального, мотивационно-поведенческого компонента».

«Когнитивная составляющая поражена в значительной степени, характеризуется хаотичностью, дезинтегрированностью…». «Эмоциональная система характеризуется дисгармоничностью, выявляются ножницы: при пониженном самоуважении и повышенном самоуничижении присутствует выраженная привязанность к собственным негативным чертам…». «Мотивационно-поведенческая составляющая характеризуется преобладанием страха социального отвержения…».

«Задачи в рамках коррекции «Я-концепции» больного шизофренией: расширение зоны осознания сферы «Я». Уточнение и структурирование представлений о себе, устранение их внутренней противоречивости. Осознание и вербализация эмоциональных установок. Обучение пациентов умению идентифицировать неадекватное поведение. Осознанное принятие болезни, интеграция ее в собственную «Я-концепцию». Выявление ресурсов сохранной в целом личности, осознание жизненных ценностей и путей их достижения.

Эмоциональная сфера – снятие внутреннего напряжения, которое возникает в связи с необходимостью общения, обеспечение эмоциональной поддержки. Стимулирование эмоциональности, раскрытие своих чувств и переживаний перед другими людьми (тренинги, помимо индивидуальной психотерапии), повышение самопринятия, самоуважения, снижение уровня самоуничижения.

Мотивационно-поведенческая сфера – выработка навыков выражения собственных эмоций и правильной оценки экспрессии других людей, преодоление неадекватных форм поведения, основанных на искаженной «Я-концепции».

Как же так, – может сказать независимый наблюдатель, – личность настолько фундаментальное, научное, всеми признанное, проверенное, надежное образование, что даже странно слушать инсинуации автора статьи на тему того, что личность у нас не выглядит системным образованием и не есть таковое. Не является им в теории и в практике, а, следовательно, не является надежным партнером в психотерапевтическом взаимодействии и вообще не может быть одним из столпов био-психо-социального подхода все активнее внедряемого ныне в психиатрической практике. 

– Да, – будет настаивать автор статьи, – это расхожее в отечественной культуре и профессиональной литературе понятие у нас в России в реальной психотерапевтической практике не работает. Его как целостного системного образования фактически вообще нет.

«Понятие “личность” является одним из ключевых в современной психологии, поскольку считается, что именно в этой структуре интегрируются  все индивидуально-типологические свойства человека как субъекта познания и деятельности. Однако еще в 70-е годы высказывались мнения о расплывчатости понятия “личность”, его концептуальной неструктурированности, его практически полном совпадении с понятием “индивидуальность”, поскольку какие-либо теоретические критерии, дифференцирующие эти концепты, не существуют. Недаром и в энциклопедическом труде [Хьелл Л., Зиглер Д 1997] обобщающем эмпирический и теоретический материал теорий личности, не приводится дефиниция этого понятия (кроме определений в рамках конкретных теорий). Рядом с понятием  личности постоянно возникают понятия темперамента и характера, тоже требующие уточнения своих соотношений и составляющих. И если теоретически за темпераментом признается существенное отличие от характера и, тем более, личности, то практически в текстах прикладного направления четкого разведения все же, как правило, не наблюдается.

Не только в теоретических концепциях, но и в гораздо большей мере в прикладных исследованиях при описании личности (особенно в типологических классификациях) применяется комплекс разноуровневых и разнокачественных характеристик – нейродинамических, эмоциональных, волевых, социальных, поведенческих и даже когнитивных. При этом классификация типов личности чаще всего явно относится к типологии характера  или носит выраженный метафорический окрас (личность экономическая, политическая, эстетическая и т.д.). Ярким примером смешения даже не понятий характера и личности, а личностных и нейродинамических свойств (то есть, темперамента) является диагностическое заключение об “органическом поражении головного мозга с изменениями личности”, где под изменениями личности имеются в виду эксплозивность, эмоциональная неустойчивость, раздражительность, склонность к дисфорическим состояниям, то есть нейродинамические и эмоциональные  изменения. Можно понять оправданность применения такого диагноза в начальный период развития научной психиатрии и дифференциальной психологии, когда под “личностью” понимались любые индивидуально-типологические проявления, но в настоящее время такие формулы требуют коррекции в соответствии с современными достижениями психологической науки.

Между тем, такое значительное пересечение семантических полей обсуждаемых понятий и их терминологическая неопределенность, незаданность границ применения существенно мешает не только научно-теоретическим исследованиям, но и тормозит решение многих прикладных задач в клинической, дифференциальной и социальной психологии. Возникла настоятельная необходимость установить соотношение концептов “темперамент”, “характер”, “личность”, “индивидуальность”, обозначить границы их применения, дать не только дескриптивные дефиниции, а такие, которые имеют в какой-то мере объективируемые критерии.

Кроме уже введенных в проблемное поле понятий (индивид, личность, индивидуальность, темперамент, характер) в психолого-философских текстах применяется еще и концепт “субъект деятельности”. И если для индивидных, личностных и даже индивидуальностных (в рамках дифференциальной психологии) параметров система тестов, оценок, типологий имеется, то для субъекта деятельности аппарат экспериментально-эмпирических исследований практически отсутствует. Категория субъекта деятельности, по-видимому, все же является в большей мере философским и теоретико-методологическим понятием, а не отдельной субстантивированной составляющей человека. Чаще всего этот концепт появляется в качестве объяснительной категории в ситуации недостатка известных естественно-научных концепций для интерпретации парадоксальных фактов. В то же время клиническая практика широко применяет понятие характера (и типа характера), не имеющего своего места в традиционной цепочке. По-видимому, характерологические свойства просто в неявном виде включались в понятие “личность”» [Беломестнова Н.В., 2003].

Нина Васильевна видит решение этой проблемы в определении правильных соотношений имеющихся терминов и категорий. – «Вопрос соотношения таких понятий как «индивид», «субъект деятельности», «личность» и «индивидуальность» является важным не только в психологии личности, дифференциальной и общей психологии, но и в практике, в том числе клинической психологии,  в диагностике и психотерапии. При этом пересечение семантических полей этих подсистем в системе «человек», их смысловая и феноменологическая неопределенность, незаданность границ применения существенно затрудняет научные исследования и прикладные работы. Проблема решается, если мы выделим концепт «индивидуальность» как основной, «вбирающий в себя остальные понятия в качестве своих компонент».

Автор данной статьи согласен, что проблема решается, однако, «выделение концепта «индивидуальность» как основного вбирающего в себя остальные понятия в качестве своих компонент» это только первый шаг. И нужно обязательно сделать второй шаг. И чтобы этот шаг сделать автор статьи предлагает немного предыстории. 

Идея о характере, качестве и самом наличии этого концепта (индивидуальности) зрела давно. Ананьев Б.Г. определенно допускал ее существование. – «Личность… это «открытая система». И «современной наукой сделано очень много в познании происхождения и функционирования человека как открытой системы», для того же «чтобы подойти к проблеме индивидуальности… нужно представить человека не только как открытую систему, но и как систему закрытую, замкнутую, вследствие внутреннего взаимодействия ее свойств (личности, индивида, субъекта)» [Ананьев Б.Г., 1980]. 

С.Л. Рубинштейн говорил, что «свойства личности никак не сводятся к ее  индивидуальным особенностям. Индивидуальные свойства… это не одно и то же, что личностные свойства» [С.Л. Рубинштейн, 1957]

А.В. Петровский использовал слово индивидуальность как «идентичное неповторимости, которое образует устойчивое единство, которое можно рассматривать как относительное постоянство» [А.В. Петровский, 1964].

«А.Г. Ковалев  считал, что «психолог исследует индивидуальное, отвлекаясь от частного и случайного, второстепенного и несущественного в облике каждого. Несущественное в индивидуальном научного значения не имеет» [Ананьев Б.Г., 1980].

«В.А. Ядов отделял индивидуальное от социально-типического в человеке и рассматривал лишь последнее в качестве предмета социологического исследования» [Б.Г. Ананьев, 1980].

При этом Ананьев считал, что «как психологии, так и социологии не удается определить индивидуальное лишь как неповторимое. Единичный человек как индивидуальность может быть понят лишь как единство и взаимосвязь его свойств» [Ананьев Б.Г., 1980]. Т.е. индивидуальность это может быть неповторимое, но прежде это обязательно должна быть внутренняя целостность.

Эту же идею еще раньше утверждал В.М. Бехтерев: «Мир строится в форме замкнутых систем, представляющих собой особые индивидуальности. Каждая  индивидуальность может быть различной сложности, но она представляет собой всегда определенную гармонию частей, обладает формой и своей относительной устойчивостью системы… Гармония частей есть основа индивидуальности» [В.М. Бехтерев, 1926].

Таким образом, личность и индивидуальность разделяются, индивидуальное определяется тоже как нечто результирующее составляющих «биологического», «психологического» и «социального» поля, однако напрямую не выводится из механического суммирования этих составляющих. Простой суммы, даже качественной и даже особой и неповторимой мало для того, чтобы индивидуальность имела место быть.

Ананьев, объединяя различные точки зрения, писал в 1980 году:

– «Подход» со стороны целостности к явлениям человеческой индивидуальности нам представляется очень перспективным». – «Именно в» явлении целостности «как бы замыкается внутренний контур регулирования всех свойств человека как индивида, личности… и субъекта. В такой относительно замкнутой системе, «образуется определенное взаимодействие тенденций и потенций человека…» что и характеризует индивидуальность.

Л.Н. Собчик конкретизируя эту мысль, формулирует идею о наличии качественно иной системообразующей величины в сравнении с традиционно существующей в психологическом пространстве величиной под названием «личность». Эта системообразующая величина сильнее, важнее, она причина, ее имя «ведущая индивидуально-личностная тенденция». Она «стержень, базис и условие».

«Ведущая тенденция… пронизывает все уровни и этапы формирования личности… темперамент», мотивационную, познавательную, эмоциональную и коммуникативную» сферы, основные аспекты социальной направленности» и духовность. И именно их «диссоциация является признаком дезинтеграции личности» [Собчик Л.Н., 2005].  

Людмила Николаевна и духовности касается, считая, что и там не обходится без ведущих тенденций: «Духовность – это высший уровень самосознания человека и эмоционально дифференцированного отношения к явлениям окружающей жизни». «На высшие уровни личности откладывают свой отпечаток ведущие тенденции уходящие корнями в личностную диспозицию, ограничивая тем самым количество степеней свободы того выбора, который не всегда осознанно делает человек». При этом индивидуально-личностные тенденции, по мнению автора, могут определять не только характер здорового функционирования и характер психических расстройств, но и быть в каузальной зависимости по отношению к психическим расстройствам.

– «Психологические феномены индивидуально-личностной типологии обнаруживаются на разных уровнях…», а их «диссоциация является признаком дезинтеграции личности». И не просто на уровне легких расстройств. – «Проведенные клинико-психологические исследования выявили патопластическую роль ведущих индивидуально-личностных тенденций при формировании структуры ведущего синдрома, не только в рамках невротических расстройств и психопатий, но и при многих других психологических расстройствах» [Собчик Л.Н., 2005].  

Эти факты в очередной раз свидетельствуют, что человек это не механический набор биологических, психологических и социальных инвариант, а это целостное образование, система. И его психическое расстройство это не просто патология биологической сферы, или психологической или социальной – отдельно, или всех вместе, чохом, а это нарушение системы, и, прежде всего, ее целостности. И не надо ограничиваться анализом феноменологии расстройств биологической сферы или психологической, или социальной, и там лечение проводить даже путем «сбалансированного использования когнитивных, эмоциональных и поведенческих механизмов». Надо работать на уровне просто системы и с системой. В частности, Собчик касаясь вопросов психотерапии, пишет: «Необходима интеграция личности в целое». «В разные времена, разные психологи и клиницисты по-разному называя этот процесс, вели своих пациентов к внутренней согласованности…, всех субструктур». 

При этом, однако, придавая столь высокую значимость «индивидуально-личностным тенденциям», Л.Н. Собчик, тем не менее, не решается признать за ними самостоятельную роль. Этот шаг делает Беломестнова Н.В.

«Пересечение семантических полей» подсистем: «индивид», «субъект», «личность» и «индивидуальность» в системе «человек», их смысловая и феноменологическая неопределенность, незаданность границ применения существенно затрудняет научные исследования и прикладные работы. Проблема решается, если мы выделим концепт индивидуальность как основной, «вбирающий в себя остальные понятия в качестве своих компонент» [Беломестнова Н.В., 2003].

И, кажется, мы добрались до вершины наших российских теоретических представлений о психической организации человека и определили основную системную инварианту, по крайней мере, сделали к этому большой первый шаг. И нам надо обязательно сделать второй шаг, а именно подчеркнуть ее (индивидуальности) принципиальную особенность. Это надо сделать потому, что «индивидуальное» все еще выступает для нас просто как сумма качественных особенностей… в характере, эмоциях, мотивации, способностях, темпераменте и т.д. А это ведет к соблазну приняться за поиск этого особенного содержания, его актуализации и укрепления и нарастающем риске опять утонуть в этом содержательном многообразии. Практика же требует ставить другие акценты.

«Мир строится в форме замкнутых систем…. Каждая… может быть различной сложности» и содержания добавляем мы, но на 1-ом месте должна быть их связь. Потому, что «гармония частей есть основа индивидуальности». Все более усиливающаяся гармония частей… добавим мы – системные психотерапевты, работающие с индивидуальностью как высшим уровнем психической организации.

Индивидуальное это не просто что-то особенное и неповторимое в эмоциях, когнициях, поведении, социальной направленности, темпераменте и т. д…. Индивидуальное это, прежде всего, единство всех этих (или любых других) свойств, характеристик и особенностей. И чем более единство и системность свойств и характеристик, тем более на 1-е место выходит их особость и неповторимость – и только тогда мы получаем индивидуальность [А.Д. Корчинов, 2012].

Лишь в системе любой психический опыт приобретает особое, неповторимое качество (это есть эмерджентные, или возникающие свойства у частей системы функционирующей как целое, которые, как правило, не присущи составным элементам системы, взятым в отдельности [Д. О’Коннор и Иан Макдермонт, 2006]) и лишь этот опыт мы можем назвать индивидуальностью. Системность психического опыта – главное условие наличия индивидуальности и это может быть вершиной психической организации, по крайней мере, в нашем российском ментальном пространстве.                                                                                                         

Индивидуальность есть система. Она отвечает признакам системы: взаимодействие со средой; иерархия подсистем; включенность в систему более высокого порядка. Она анализируется в терминах элементов и структуры, части и целого, организации и координации, развития и иерархии, изменений и уровней.

И пациент в статусе индивидуальности есть система, прежде всего система, и, в конечном счете – система. Пациент это не механическая сумма «биологического», «психологического» и «социального», представленного случайным образом для разных исследователей в разных пропорциях и в разной степени значимости. Это не механическая сумма и даже не качественное содержательное образование, состоящее из когнитивного, эмоционального и мотивационного опыта; не сопротивление, перенос, контрперенос; не неадекватные психологические защиты или когнитивные нарушения, копинги или «Я-концепция», тип межличностного поведения, темперамент и основные аспекты социальной направленности в отдельности или вместе. Это, в конечном счете, и не личностный конструкт. Точнее не только и не столько. И мы можем не говорить о них и их нарушении, потому что это нас будет только отвлекать. Нам лучше говорить о системе, о целостности, об индивидуальности, о качественно ином, чем личность образовании. И не только говорить, но и работать, ставя во главу угла это системное образование и опираться именно на него в контексте био-психо-социального подхода, и тогда этот подход действительно станет системным, окончательно системным, а значит и, есть надежда, наконец, эффективным.

 

 

 

Пишите на адрес:
info@medpsy.ru
medpsyru@gmail.com
"Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика"
ISSN 2309−3943
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций
свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС77-52954 от 01 марта 2013 г.
Разработка: Г. Урываев, 2008 г.
  При использовании оригинальных материалов сайта — © — ссылка обязательна.  

Яндекс цитирования Get Adobe Flash player