«Речь» (окончание)

 

Внутренняя речь. Внутренней речью называют речь про себя и для себя. Вместе с тем, специальные исследования (электромиография) показывают (А. Н. Соколов и др.), что и слова внутренней речи строятся при движениях периферических органов громкой речи. Все виды сознательной деятельности связаны с речью, если не громкой, вынесенной, то внутренней. Мышле­ние, память, восприятие тесно связаны с внутренней речью. Важнейшее значение также имеет внутренняя речь в самосозна­нии, в регуляции поведения.

Значения и смыслы во внутренней речи, как и формальная ее сторона, определяются речевым опытом человека в общении с другими людьми. Но при этом структура слова и фразы во внутренней речи отличается от структуры их в громкой речи. В основном это различие определяется различием задач громкой речи, с одной стороны, и внутренней речи, с другой. Вну­тренняя речь не служит общению, она не должна быть понят­на другим людям, она, как правило, по сравнению с звучной речью является значительно свернутой, сокращенной, она мо­жет использовать чувственные представления.

Внутренняя речь у ребенка возникает значительно позднее громкой речи. У некоторых больных внутренняя речь нару­шается больше, чем громкая речь. Некоторые больные стано­вятся неспособными, например, во внутренней речи, про себя,  посчитать 1-2 десятка предметов, хотя легко делают это вслух. Многим здоровым людям бывает труднее продумать какой-либо сложный вопрос про себя, во внутренней речи, чем они могут это сделать вслух – в беседе с кем-либо. Нередко при недоста­точном развитии внутренней речи, как и при ее нарушениях, при трудности поставленной задачи, человек прибегает к шепотной речи, заменяющей здесь внутреннюю речь.

Внутренняя речь очень важна для процесса мышления, но было бы неправильно отождествлять, как это делают некото­рые авторы, внутреннюю речь с мышлением.

Устная речь подкрепляется самим процессом общения, его значением для человека, его структурой – в этом ее преимуще­ство перед внутренней речью. Больному в ряде случаев понять самого себя, разобраться в трудной ситуации про себя бывает особенно трудно, значительно труднее, чем в беседе с другим человеком, в частности, и особенно с врачом, которому он доверяет.

Импрессивная речь. Под импрессивной речью понимают восприятие человеком речи других людей. Клинические факты убедительно указывают на большое значение в обеспечении восприятия речи, как это было показано Vernike, левой височ­ной доли у правшей (поле 22). Но это, конечно, не значит, что восприятие речи целиком обеспечивается только этим отделом коры. И при поражении лобных долей, и при поражении височ­ной доли другого полушария, и при ряде повреждений коры и подкорковых областей может быть в той или иной мере и форме, иначе, чем при «височной», сенсорной афазии, нарушено восприятие и понимание речи. При всех случаях в восприятии речи участвуют в какой-то мере у слушателя процессы арти­куляции, внутренняя речь, все анализаторы первой сигнальной системы.

Даже не столь значительные нарушения речи нередко при­чиняют больному большой вред, тяжело им переживаются, ограничивают его трудоспособность и все формы общения. Вместе с тем, в очень многих случаях афазии имеются доста­точные возможности серьезной помощи больным. Особенно большое значение имеет своевременное лечение по поводу на­рушений речи у детей (косноязычие, заикание). Расстройства речи у детей затрудняют их обучение, делают нередко для них затруднительным пребывание в среде сверстников, наклады­вают в ряде случаев патологические черты на развитие лич­ности.

Письменная речь. На определенном уровне исторического развития общества люди для общения между собой на рас­стоянии, начинают прибегать к знаковой речи, способной по своей форме преодолевать трудности общения, связанные с рас­стоянием. Проходя через ряд стадий, эта форма общения при­обретает современные формы – письма и печати.

Письменная речь исторически зарождалась как пиктограмма, т. е. письмо рисунками. Физиологические, психологические и патологические особенности письменной речи в известной мере различны при двух различных формах современной письменной речи.

В идеографическом письме знак (иероглиф) обозначает слово. Причем один и тот же знак, сохраняя единый смысл, может людьми разных языков и диалектов по-разному (Китай) произноситься. При фонетическом письме знак (буква) обозначает не слово, а отдельный звук речи, или фонему. При чтении вслух написанное всегда произносится в основном одинаково.

Говоря о письменной речи, следует иметь в виду две стороны ее, соответствующие в известной мере экспрессивной и импрессивной речи: чтение и письмо.

Чтение может быть громким (чтение вслух) и беззвучным (про себя), соответственно более связанным с громкой или с внутренней речью. Наблюдаются больные, у которых более на­рушено чтение вслух, как и больные, у которых более страдает чтение про себя.

Нарушения чтения, вызванные очаговыми заболеваниями головного мозга (алексии), могут определяться как пораже­нием речевой зоны коры, так и поражениями ее оптической зоны, затылочной области коры головного мозга (оптическая алексия). Рядом авторов описаны семейные случаи алексии, при которых у различных членов семьи оказывается особенно трудным обучение чтению. Различают также алексии по тому, что больше затруднено: распознавание букв (литеральная алексия) или чтение слов (вербальная алексия). Можно упомянуть о таких нарушениях чтения, которые связаны с гемианопсией или с неспособностью передвигать взор по горизонтали, переводить его по вертикали, со строки на строку, и т. п.

Физиологические и психологические основы процесса чтения до известной степени меняются с развитием умения читать. В частности, нарастающая скорость чтения определяется известной сменой характера процесса. Чтение слова у бегло чи­тающего человека осуществляется без обязательного считывания всех букв. Улавливание части их, опирающейся на кон­текст, на общий смысл читаемого, частично заменяет здесь складывание отдельных букв в слоги, а слогов в слова.

Развитие чтения меняет постепенно соотношение процесса осознания букв, слогов, слов с пониманием читаемого. На ран­нем уровне развития чтения, в начале его, процесс самого распознавания написанного может в той или иной мере подав­лять осмысливание текста. Это, в частности, является нередко затрудняющим моментом при приучении детей к самостоятельному чтению.

В дальнейшем формальная сторона чтения как бы снимается для сознания. Полиглоты, люди, хорошо владеющие многими языками, прочтя небольшой текст, поняв его, иногда оказываются потом не в состоянии определить точно, на каком языке был написан этот текст. В сознании человека в этих случаях может остаться в основном лишь смысл прочитанного.

В патологии чтения нельзя не видеть зависимость характера расстройства от уровня развития процесса чтения до болезни.

Сложность и многообразие форм нарушения чтения убеди­тельно показывает, как сложна физиологическая основа чтения.

Письмо представляет другую сторону письменной речи. В основе процесса письма также лежит сложная физиологиче­ская система, частью общая с той, которая лежит в основе чте­ния. Следует различать в процессе письма, с одной стороны, самое отражение громкой или внутренней речи в письменных знаках, а с другой стороны – особенности речевого процесса, входящего в процесс письма.

Овладение письмом требует запоминания обозначений каж­дой буквы, овладения соответствующими двигательными про­цессами. Для того, чтобы перейти от писания букв к писанию слов, нужно овладеть процессом расчленения слова на слоги и звуки. Начинающему учиться писать это нелегко дается, и большей частью на этой стадии обучения письму ребенку или взрослому приходится нередко помогать себе, громко или ше­потом артикулируя (раздельно произнося слово, слоги, даже отдельные звуки речи).

Письмо есть особая форма общения, особая форма речи, при которой человек должен иметь чаще всего в виду общение с отсутствующим человеком (людьми). Эти особые условия ме­няют и характер набора слов (словесные ассоциации), лишают речь наиболее привычных средств ее подкрепления – жестами, мимикой. Не имея перед собой собеседника, человек уже лишен возможности свои слова и мысли соотносить со словами, мысля­ми, поведением собеседника или слушателя. Письмо, зато, допускает в большей мере коррекцию и перестройку. Развитие письменной речи, таким образом, связано с развитием самого речевого процесса.

Письмо требует известной перестройки мыслительного и ре­чевого процессов. Только на относительно высоком уровне раз­вития письменной речи человек может строить ее так, что она по форме, по словам мало отличается от громкой, экспрессив­ной речи, т. е. может преодолеть трудности, возникающие перед ним, с переменой условий речевого процесса при переходе на письменное общение. Различие между громкой и письменной речью в отношении словаря и грамматики, возможности пере­дачи мыслей и переживаний остаются в той или иной мере у очень большой части людей на всю жизнь. Эти различия между звуковой и письменной речью могут быть усилены болезнью. Не только содержательная сторона письменной речи, но и в ка­кой-то мере почерк и орфографическая сторона письма связаны с уровнем общего речевого развития.

Крупный специалист в области языкознания В.В. Виногра­дов пишет: «Существует простая закономерность: владение самим языком, его богатством облегчает усвоение орфографи­ческих норм и грамматических правил».

Врачу приходится встречаться с различными формами на­рушения уже развитой письменной речи, как и с задержками в ее развитии. Клиника знает многообразные аграфии - расстройства письма, обусловленные очаговыми поражениями в различных отделах головного мозга: в оптической зоне, в рече­вой зоне, в двигательной зоне. При некоторых поражениях мозга в письменной речи, как и в устной, могут проявиться патологические автоматизмы. Наблюдавшийся нами раненый в правую лобную область в первые месяцы после ранения писал автоматически одно слово в письме до пяти раз. Другой боль­ной, с ранением височной и затылочной областей также правого полушария, вплетал в процессе письма в слова не относящиеся  к ним буквы и писал слова, не относящиеся к контексту письма. Характерно, что такие нарушения мы наблюдали преимущест­венно при поражении правого полушария. Больная болезнью Пика свою фамилию «Павлова» писала так: Аавевав. При оптической аграфии буквы пишутся иногда зеркально, иногда совершенно деструктированными.

Иногда нарушение письма определяется изменениями лич­ности. Письмо больных шизофренией, как и их устная речь, нередко приобретает черты «вычурности» – непривычное рас­пределение букв и слов, необоснованные подчеркивания, рос­черки и т. п. (см. рис.).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Формальная сторона письма бывает расстроена и при неко­торых подкорковых нарушениях. Здесь отмечается дрожание, влияющее на почерк, микрография (вынужденное письмо очень маленькими буквами) и др.

Среди нарушений письма назовем еще заболевание, полу­чившее в клинике название «писчий спазм». При попытке письма в пальцах руки больного при этой болезни возникают судорожные, спазматические расстройства, препятствующие акту письма. Наиболее часто эти расстройства наблюдаются у людей, профессия которых связана с необходимостью много писать. В возникновении писчего спазма играют важную роль психические причины, хотя здесь, по крайней мере, в ряде слу­чаев, нельзя бывает исключить и некоторую органическую основу расстройства. В этом расстройстве можно увидеть сходство с профессиональ­ной афонией.

Люди, привыкшие пи­сать, мало внимания уде­ляют процессу самого пись­ма, формальной его стороне, основное внимание сосредо­точивая на содержательной его стороне. Именно при та­ком, до известной степени автоматизированном письме, проявляются индивидуальные особенности  писания букв в слове – почерк. При некоторых заболеваниях, особенно связанных с нарушением .двигательной области (но не только), характерным образом меняется почерк.

Простым примером этого является отражение в почерке дрожания руки.

Почерк в некоторой степени зависит от типа личности, от ее состояния. Иногда по форме письма, по почерку можно в какой-то мере судить об особенностях личности, о состоянии писав­шего (например, состояние эмоционального возбуждения может проявиться в изменении почерка). Это позволяет в некоторых случаях пользоваться анализом изменения почерка в судебно-психиатрической экспертизе. Некоторые авторы предпринимали попытки характеризовать здоровую личность по особенностям почерка (графология). К этим попыткам следует относиться крайне осторожно. На образование индивидуального почерка влияют очень многие факторы и далеко не всегда их можно учесть и правильно соотнести.

Афазии. Афазиями называют синдромы, при которых основ­ным нарушением являются расстройства речи, вызванные оча­говыми, локальными поражениями отделов головного мозга, имеющих особо существенное значение для возникновения у че­ловека речи, для развития ее и правильного функционирования.

При различных формах афазии имеются общие черты, что и понятно. Речь – единая функциональная система, все сторо­ны которой взаимозависимы. Клиника уже давно выделила некоторые группы афазий. Афазии каждой группы или формы имеют много общих черт, но и существенно отличаются друг от друга. Патологоанатомические исследования отчетливо пока­зали, что при каждой из основных и наиболее отчетливо выде­ленных в клинике групп афазий очаг поражения расположен в достаточно четко определенном участке головного мозга. Эти клинико-анатомические исследования в высокой мере убеди­тельно показали, что различные области коры головного мозга наиболее тесно связаны с различными сторонами речевого процесса.

Эти исследования афазии оказали огромное влияние не только на изучение клиники расстройств речи, но и на психоло­гическое и физиологическое изучение речи и на изучение мно­гих общих вопросов соотношения функции и структуры в го­ловном мозгу.

Совсем кратко остановимся на четырех основных группах афазии: 1) моторной, 2) сенсорной, 3) амнестической и 4) се­мантической афазии.

При моторной афазии ведущее место занимает неспособность или заметно сниженная способность произносить слова, выра­женное ограничение экспрессивной речи. В отличие от страдаю­щих мутизмом, при котором больные не произносят ни слова, ни звука, не пытаются, как правило, говорить, страдающие мо­торной афазией обычно пытаются, стремятся, но не могут го­ворить.

Французский хирург Brocá показал, что поражение при этой форме афазии располагается, как правило, в нижнем отрезке лобной извилины (поле 44) левого полушария (у правшей), В настоящее время собраны клинические факты, показывающие, что моторная афазия должна быть еще разбита на подгруппы, и что в связи с этим моторно-афатические нарушения не обяза­тельно связаны с поражением в центре Brocá  (А.Р. Лурия и др.).

Исследование больных, страдающих моторной афазией, по­казывает, насколько сложно строится у них нарушение речи. Нельзя, например, считать, что при этой форме не нарушено понимание речи – импрессивная речь. В слушании чужой речи и в ее понимании играет роль артикуляция, экспрессивная и внутренняя речь слушателя, также нарушенные при моторной афазии. При психологическом исследовании больных с мотор­ной афазией особенно отчетливо обнаруживается характер связи различных сторон речи.

Так, больной с моторной формой афазии, даже при значи­тельном восстановлении экспрессивной речи испытывает затруднение в понимании фразы, требующем грамматического анализа ее. Например, такой больной может понять фразу: «Ло­шадь больше собаки и меньше слона», но не сумеет, большей частью, понять фразу «Ваня больше Пети и меньше Коли» (А.Р. Лурия). В понимании первой фразы он может использо­вать привычные смыслы: он знает, что слон больше лошади, независимо от того, способен ли он сделать правильный вывод из грамматического анализа фразы. Этот анализ и при неглу­бокой афазии бывает труден, а то и невозможен. При такой же форме или стадии моторной афазии исследование отмечает за­висимость характера экспрессивной речи от характера мысли­тельного процесса, в который речь включена. Больной может хорошо ответить на вопрос о том, что он сегодня ел, и крайне затрудняться в ответе на вопрос, требующий продумывания. И здоровый человек может с трудом находить нужные слова, если его затрудняет содержательная сторона речи. Конечно, у здоровых людей затруднения такого происхождения в речи вы­ражены несравненно меньше, чем у больных. Вместе с тем, здесь, как и в очень многих других затруднениях в речи и в психических процессах, можно увидеть известное сходство ме­жду патологией и нормой.

Выявляется при психологическом исследовании больного с моторной афазией и роль эмоционального фактора в речи. Эти больные, достигнув значительной реституции речи, будучи вы­нужденными говорить при посторонних людях, могут вновь ис­пытывать такие затруднения в речи, которые давно у них не отмечались в обычной для них обстановке.

Однако бывает и так, что под влиянием радостного изве­стия или приятной встречи страдающий моторной афазией скажет несколько больше, лучше, чем это ему доступно в обыч­ной обстановке.

Последнего рода факты убедительно показывают, что при афазии, как и при всяком нарушении, вызванном органическим поражением головного мозга, характер нарушения зависит не только от характера и места органического поражения, но и от ряда условий, влияющих на динамику нарушенного процесса. Здесь сказывается и не всегда учитываемая врачами возмож­ность включения психогенных моментов в оформление синдрома органического заболевания.

Нарушения экспрессивной и внутренней речи при моторных афазиях, как нами это отмечалось в свое время, не могут не отозваться на письменной речи, как правило, здесь также нару­шенной.

При сенсорной афазии главным образом нарушена импрессивная речь. Как это первым показал Вернике, сенсорная афа­зия, как правило, возникает при поражении задней трети верхней височной извилины (поле 22 по Бродману) левого у правшей и правого у левшей полушария головного мозга. Эта локализа­ция поражения при сенсорной афазии уже говорит о тесной связи импрессивной речи со слуховым анализатором.

При височной или сенсорной афазии нарушение дифференцировки неречевых звуков бывает также нарушенным, но обычно незначительно. Как правило, отчетливо здесь выступает нару­шение дифференцирования фонем, фонетического анализа, обычно связанное с нарушением смыслового анализа и с нару­шением речевой памяти. Установление этой связи в высокой мере поучительно и полезно для понимания ряда важных во­просов нормы и патологии речи, связи восприятия звука и речи и т. п. Не меньшее теоретическое и практическое значение имеет наличие при сенсорной афазии различных нарушений экспрес­сивной и письменной речи.

Особенно характерно для больных с сенсорной афазией на­личие в их речи парафазий, вербальных и литеральных. При первых вместо нужного слова произносится другое, большей частью близкое по смыслу. При литеральной парафазии заме­няется не слово, а отдельная фонема. Парафазии проникают в речь преимущественно «автоматизированно» и часто не осознаются больным, как ошибочно произнесенные слова или звуки. Возникновение парафазии особенно часто выступает в тех слу­чаях, когда речевая задача, стоящая перед больным, его осо­бенно затрудняет.

Приведем два примера вербальной, частично неосознанной парафазии.

 

Врач говорит больному, что два дня не увидит его в связи с наступающим праздником. Больной задает вопрос: «А ребенок?». Врач спрашивает: «Какой ребенок»? Больной говорит: «Интересно, а женщина?» [показывает на себя,  потом поглаживает себя]. Его спрашивают: «Массажистка?» И он, удовлетво­ренно кивая, отвечает: «Да, да».

Больной – пожилой человек, называет себя ребенком явно под влиянием осознания своей беспомощности, потребности в уходе. Слово «ребенок» здесь выражает в какой-то мере смысл того, что хотел сказать больной, но отдифференцировать пригодное слово от другого слова, близкого к смыслу ситуации, он не в состоянии.

Другая больная рассматривает изображение кошки и по нашей просьбе называет части ее тела. Она правильно называет ухо и глаза. Теперь ей пока­зывают усы кошки. Она говорит: «Забыла, бровка, забыла». Неправильное называние в известной мере осознается. Можно, вероятно, объяснить и меха­низм возникновения парафазии «бровка». Слово «бровь» близко по смыслу к глазу, который только что назвала больная (персеверация) и вместе с тем как-то близко к предмету, который надо назвать (бровь и усы – волосистые части тела).

 

Сходные по происхождению оговорки могут изредка встре­чаться и в речи здорового человека. Но здесь они очень редки и более четко осознаются как ошибки. Такие ошибки не назы­ваются парафазиями.

У некоторых больных с незначительными нарушениями пси­хики и речи (например, при начальных формах атеросклероза сосудов головного мозга) могут быть иногда отмечены нарушения речи, как бы промежуточные между парафазиями и оши­бочным использованием слов здоровыми людьми.

При сенсорной афазии письменная речь нарушена весьма своеобразно. При чтении больные бывают в ряде случаев не­способны, даже прочтя слово, отдифференцировать его от близ­кого по смыслу. Мы (М.С. Лебединский), например, предлагали больным с сенсорной афазией прочесть слова, выписанные в столбик. Среди них были два слова, близкие по смыслу, напри­мер, «корова» и «лошадь». Некоторые из этих больных при просьбе показать, где написано «лошадь», указывали на слово «корова», и наоборот. Особенно часты такого рода ошибки при чтении фраз. Больные могут под влиянием первых прочитанных слов по смысловой связи с ними следующее слово «прочесть» совершенно неправильно. Грубые нарушения отмечаются у этих больных и в письме. Больная, например, должна написать свое сокращенное имя «Мотя», а пишет «Мота». Исправить никак не может. Она не в состоянии отдифференцировать «та» и «тя».

При амнестической афазии основное расстройство состоит в нарушении процесса называния. Такое нарушение может воз­никнуть и на определенной стадии моторной и особенно сенсор­ной афазии. Своеобразно оно проявляется при афазиях, возник­ших в результате поражения теменно-затылочной области ве­дущего для речи полушария. Изображения и менее обыденные предметы этими больными называются труднее.

 

Примером подобного нарушения может служить одна наблюдавшаяся нами больная. Ей показана картинка с изображением сабли. Больная говорит: «Это военные, не ружье, а как называется, штатским не дают, конечно, шашка».

 

Нужное слово у этих больных более или менее часто возни­кает не непосредственно из связи слова с предметом, а приходит окольно, из сознаваемого больным контекста речи. У больной возникает близкое к искомому слово: вместо «сабля» – «ружье». Так бывает нередко при нарушенном процессе ассоциирования. Здесь он представляется недостаточно дифференцированным. Нечто аналогичное при продуцировании таких близких к иско­мому слов часто наблюдается в случаях амнестической афа­зии.

Однако при этом тенденция заменять называние предмета его описанием является как бы своеобразным механизмом ком­пенсации сниженной способности называния. Часто из этой описательной речи возникает и нужное название.

При теменно-затылочном поражении левого (у правшей) полушария, особенно при наличии одновременно широко разлитого поражения, возникают и другого рода нарушения речи, которые могут быть отнесены к сложной и мало еще изученной группе «семантических афазий» (Head, А.Р. Лурия). Они про­являются как в нарушении понимания сложных грамматических конструкций, так и при попытках больных самим построить фразу.

Приведем лишь отрывки речи такого рода у больного с выраженным разлитым поражением мозга. Этот больной хо­рошо повторяет слова и короткие фразы. При повторении длинных и сложных фраз – грубые смысловые и грамматиче­ские ошибки. При просьбе рассказать о своей женитьбе он говорит: «Жена в Харькове, напротив меня. Когда я услыхал эту фамилию, я мог, по-видимому, исполнять». О своей слу­жебной работе больной говорит: «Я был бухгалтером, все это, понимаете, затем минеральное удобрение; моя карьера была путешествовать по удобрениям». Здесь в свободном продуци­ровании слов больной не в состоянии последовательно разви­вать тему, соотносить между собой правильно отдельные слова фразы, подчинять слова и их соотнесение единому смыслу. При такого рода афазиях особенно выражено нарушение внутриречевых связей.

Исследование речи в клинике. Больной может прийти к врачу с жалобами на расстройство речи. О расстройствах речи у больного могут сообщить его близкие. Врач может в беседе с больным сам впервые, до того, как это было отмечено боль­ным или его близкими, отметить у него нарушения речи. Во всех этих случаях для уточнения расстройства необходимо до­полнительное специальное исследование речи врачом, если можно, при участии психолога или логопеда.

Бывает и так, что лишь предполагаемый или даже установ­ленный диагноз наводит врача на мысль о возможности его подкрепления или уточнения специальным исследованием речи.

Во всех этих случаях возможно применение ряда всюду до­ступных безаппаратных методик исследования, а также и не­которых методик, применение которых требует специальной аппаратуры. Некоторые из этих методик уже упоминались в этой главе.

В ряде случаев важно проверить повторение слов, простых и сложных предложений. Нарушение артикуляции у некоторых больных обнаруживается особенно отчетливо лишь при повто­рении особо сложных для артикуляции фраз. Так, например, бывает при прогрессивном параличе. Психиатры для проверки процесса артикуляции предлагают больным часто повторять фразы такого типа: «Сшит колпак не по-колпаковски». Артику­ляция здесь затруднена повторением в разных сочетаниях сход­ных или идентичных фонем.

Следует исследовать называние часто и редко встречаю­щихся предметов и их изображений, пересказ прочитанного рассказика или описание какой-либо картины с более или ме­нее сложным сюжетом, процесс чтения вслух и про себя, списы­вание с печатного и написанного текстов, письмо под диктовку, письмо с произвольно выбранной больным темой. При последнем, в частности, может выступить нарушение речевой инициативы. Для раскрытия фонематической агнозии предлагается повто­рить сочетание оппозиционных трудно дифференцируемых фонем: га-ха, ка-та, та-ка-та, ба-па и пр. (А.Р. Лурия).

В ряде случаев необходимо исследовать внутреннюю речь больного. Так, мы (М.С. Лебединский) обнаружили у больного моторной афазией резкое снижение понимания текста, ухудше­ние решения арифметических задач при полном выключении громкой речи (зажатый рот). У этого больного внутренняя речь была мало способна обслуживать мышление.

Понимание речи следует проверять, давая простые и слож­ные словесные инструкции, которые больным следует выпол­нять; задавая им более или менее сложно построенные во­просы, на которые просят ответить; обращаясь с фразами, близкими и также далекими по отношению к данной ситуации и к теме.

Остановимся еще на одном методе исследования процесса дифференцирования значений и фонем, занимающего весьма видное место в речи (методика предложена М.С. Лебедин­ским).

В начале исследования больному предлагается повторять за исследующим по одному отдельные слова. Если больной в состоянии выполнить такую инструкцию, переходят к двум следующим сериям методики. Теперь больному предлагают повторять за исследующим все слова, кроме слов, обозначаю­щих живое существо. В третьей серии предлагается повторять все слова, кроме начинающихся с буквы «К».

Приведем несколько отрывков из протоколов такого иссле­дования.

 

Больная шизофренией должна повторять все слова, кроме названий жи­вых существ. В скобках обозначено реактивное время, т. е. промежуток вре­мени от произнесения слова исследующим до произнесения его больным (учи­тывается по секундомеру). Числа слева от слова обозначают порядковый номер слова в ряду произносившихся слов. 4. Лошадь (2,2 сек). 5. Железо (1,1 сек). 6. Больница (1,6 сек)... 11. Ягненок (3,1 сек).

 

Из отрывка протокола явно видно, что дифференцирование слов по значению больная в ряде случаев не осуществляет, хотя не подлежащие повторению слова повторяются запоздало. Дифференцировочное торможение оказалось недостаточным.

 

Больной с органическим поражением головного мозга исследовался по третьей серии (дифференцирование фонем): 8. Успех (1,4 сек). 9. Голос (1,6 сек), 10. Кружка (не повторяет). 11. Платье (1,4 сек), 16. Хворост (4,0 сек)... 20. Де­рево (1,2 сек).  21. Герань (3,6 сек).

 

В этом протоколе отчетливо выявляется затруднение в диф­ференцировании «Г» и «X» от «К». Таких затруднений у здоро­вых, как правило, не отмечается. Этот же больной далее повто­ряет со значительно удлиненным реактивным временем слово «Буква» (5,0 сек). Весьма нередко больные с трудом диффе­ренцируют слова, начинающиеся с буквы «К», от слов, содер­жащих эту букву посредине.

Уже говорилось о пользе исследований при помощи электро­миографа. Полезны приборы, позволяющие регистрировать громкость, интонацию и пр. Очень полезен при исследовании речи магнитофон.  (М.С. Лебединский, В.Н. Мясищев, 1966, С. 179-191).