РУБРИКА:  МЕДВУЗЫ \ ПСИХОЛОГИЯ В СОМАТИЧЕСКОЙ КЛИНИКЕ, ПСИХОТЕРАПИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ РЕАБИЛИТАЦИЯ

Институт психологии РАН

Мы продолжаем публикацию рукописи профессора Ярославского государственного университета им. П.Г.Демидова Леонида Петровича Урванцева, переданной нам студентами-психологами, которым, в свою очередь, Леонид Петрович записывал на электронные носители текст без всяких ограничений. Книга была подготовлена к печати, но не была издана. Публикация монографии в Интернете, по нашему мнению, – дань памяти замечательному ученому, безвременно ушедшему из жизни. (Обширный список цитируемой литературы будет приведен в конце публикации).

 

Институт психологии РАН

Институт «Открытое общество»

Л.П. УРВАНЦЕВ

ПСИХОЛОГИЯ СОМАТИЧЕСКОГО БОЛЬНОГО

Ярославль

2000

© Л.П. Урванцев, 2000

 

1.7. Психологические факторы адаптации к болезни и выздоровления

Описанные выше многообразные негативные влияния болезни на психику больного часто создают для него трудную или даже кризисную ситуацию. Его проблемы становятся особенно сложными, когда болезнь оказывается длительной, тяжелой, хронической или же когда она неизлечима, опасна для жизни. И, тем не менее, часто больному без серьезных потерь удается справиться, совладать с этой трудной жизненной ситуацией, адаптироваться к жизни в условиях болезни. Это достигается за счет определенных психологических механизмов. Сознательные, преднамеренные или неосознаваемые изменения в психике больного часто позволяют ему продолжать полноценную активную жизнь, обеспечивают относительное благополучие в эмоциональной сфере. Именно в защитных целях, как пишет В.А. Ташлыков, и формируется внутренняя картина болезни, которая обеспечивает снижение эмоционального напряжения и преодоление трудностей, вызванных заболеванием [141]. На наш взгляд, это утверждение не вполне правильно, поскольку, с одной стороны, ВКБ далеко не всегда успешно выполняет функцию приспособления к болезни, а с другой стороны, эта функция реализуется и компонентами психики, не входящими в ВКБ.

С определенной долей условности весь арсенал средств, облегчающих больному преодоление негативных последствий болезни, можно разделить на поведенческие реакции и собственно психологические феномены, хотя понятно, что эти две группы «инструментов» адаптации к болезни взаимосвязаны. Изменения же в психике больного, психологические механизмы, в свою очередь, неоднородны. С одной стороны, определенные адаптивные изменения происходят без всяких сознательных усилий больного, без сознательной переработки им своих чувств, мыслей, знаний, ценностей, планов и т.д., иначе говоря, вне зависимости от целенаправленного поиска путей преодоления кризисной ситуации. С другой стороны, больной может осознавать необходимость найти эти пути, и тогда он сознательно вырабатывает определенные психологические приемы компенсации ситуации, связанной с болезнью, и негативных изменений, происходящих с ним. Борьба с болезнью становится специальной, самостоятельной деятельностью.

Однако снова нужно отметить определенную условность такой классификации. Произвольные и непроизвольные средства адаптации к болезни тесно взаимосвязаны, их часто почти невозможно четко разделить при анализе конкретных случаев. Собственно, для практики работы с больными в целях психологической помощи им эта «нестрогость» классификации, вероятно, большого значения не имеет. Важнее другое: адаптивные изменения в поведении и психике больного необходимо учитывать и в процессе диагностики (например, при оценке его жалоб), и при прогнозировании течения болезни, а также при выборе психотерапевтических и психокоррекционных «мишеней» и в процессе реализации терапевтических воздействий. Не менее важно учитывать психологические механизмы адаптации и на этапе реабилитации.

Важнейшим средством влияния болезни на личность является формирование различных механизмов психологической защиты. Они приходят на помощь человеку, когда он не способен эффективно контролировать некоторые жизненные ситуации, и обеспечивают бессознательную компенсацию этой неспособности, ослабляют связанные с ней стресс и тревогу. Представления о психологической защите первоначально формировались в рамках психоанализа [157].

В медицине понятие психологической защиты рассматривается как важная форма реагирования психики больного на психическую травму, при этом далеко не всегда оно трактуется в строгом, классическом смысле этого понятия. Обычно имеется в виду, прежде всего, перестройка системы психологических установок и отношений, иерархии ценностей, переоценка значения ситуации и собственных черт и представлений. Как правило, эта переоценка осуществляется в рамках неосознаваемой деятельности психики. Защитные механизмы могут препятствовать формированию адекватной ВКБ, они объективно оказываются далеко не всегда лучшим (или даже просто хорошим) способом борьбы с болезнью. Часто они лишь на короткое время и частично ослабляют тревогу, негативные переживания больного, являются только временным средством, пока человек не найдет более рационального выхода из ситуации болезни. Если же механизмы психологической защиты становятся устойчивыми и при этом препятствуют эффективности лечения, их можно назвать патологическими. Больной тогда упорно отказывается от деятельности по продуктивному разрешению связанных с болезнью проблем.

В.А. Ташлыков при рассмотрении наиболее важных и распространенных механизмов психологической защиты подразделяет их на четыре группы [141]. Механизмы первой группы ведут к недопущению информации в сферу сознания или вытеснению ее из сознания без переработки этой информации. К ним относятся вытеснение (самый примитивный и, как правило, малоэффективный способ), перцептивная защита, подавление, блокирование, отрицание. Защитные механизмы второй группы связаны с преобразованием (искажением) значения содержания мыслей, чувств, поведения больного. Она включает такие механизмы, как рационализация, интеллектуализация, реактивные образования, проекция, идентификация. Например, в первом случае больной находит «псевдоразумные» объяснения своих неприемлемых желаний, убеждений, поступков, по-своему интерпретирует негативные проявления некоторых личностных черт (раздражительности, агрессивности и т.д.). Пример реактивного образования — неосознанное принятие установки на поведение послушного и уступчивого человека при вытесняемой враждебности по отношению к окружающим. Проекция ведет к тому, что больной приписывает другим людям свои непризнаваемые мысли, чувства, мотивы.

К третьей группе способов защитного реагирования относятся механизмы разрядки эмоционального напряжения: реализация в действии, соматизация и, возможно, сублимация. При реализации в действии активируется экспрессивное поведение, в результате чего может развиться психологическая зависимость от алкоголя, наркотиков, медикаментов. Этот защитный механизм иногда лежит в основе суицидальных попыток. Соматизация тревоги и отрицательных аффектов проявляется в конверсионном и психовегетативном синдромах, о которых уже упоминалось. Наконец, в четвертую группу попадают защитные механизмы личности манипулятивного типа: регрессия, фантазирование, уход в болезнь. В случае регрессии больной возвращается к более ранним, инфантильным личностным реакциям, демонстрируя беспомощность, зависимость, чтобы уйти от требований реальной действительности. Фантазирование позволяет, приукрашивая себя и свою жизнь, повысить чувство собственной ценности и контроль над окружением. Уход в болезнь дает возможность, отказываясь от ответственности за решение жизненных проблем, оправдывать болезнью свою несостоятельность. Многие описанные здесь защитные механизмы как реакция на болезнь уже упоминались.

Ту же роль играют и некоторые типы отношения к болезни, выделяете Л.И. Вассерманом с соавторами (апатический, эгоцентрический, эйфорический, анозогнозический, эргопатический) [30]. Во многих случаях трудно решить вопрос о том, вызвано ли формирование и доминирование определенных защитных механизмов болезнью или же это было характерно и для преморбидной личности. Часто ответ на этот вопрос в отношении конкретного больного вообще невозможно дать, особенно если речь идет о психосоматических болезнях. Неэффективные, незрелые психологические типы преморбидной личности здесь рассматриваются многими исследователями как важные (или даже главные) этиологические факторы психопатических болезней либо как факторы риска.

Не случайно эмпирические исследования механизмов психологической защиты проводятся в основном на материале психосоматических заболеваний, а их коррекции у больных придается особенно важное значение. Приведем несколько примеров подобных исследований. В них для диагностики структуры механизмов психологической защиты использовался опросник Келлермана-Плугчика, с помощью которого определяется степень выраженности следующих 8-ми механизмов: отрицание, подавление или вытеснение, регрессия, компенсация, проекция, замещение, рационализация или интеллектуализация, реактивные образования (или гиперкомпенсация).

При обследовании больных ревматоидным артритом были выявлены некоторые особенности в профиле психологической защиты по сравнению с контрольной группой здоровых людей [121]. У таких больных отмечается уменьшение средних величин по каждому типу психологической защиты, что указывает на снижение адаптивных способностей, хотя форма профиля (т.е. относительное преобладание разных механизмов) практически одинакова для обеих групп. Напряженность некоторых защит (компенсации, вытеснения) оказалась прямо связанной с эффективностью лечения. Установлено, что профили психологической защиты при разных клинических вариантах ревматоидного артрита также различны. Доминирующим типом психологической защиты является механизм реактивных образований. Отрицание, проекция и интеллектуализация используются данными больными одинаково часто, реже — регрессия и еще реже — вытеснение и замещение.

Степень выраженности различных типов защит зависит от тяжести проявлений болезни: при утяжелении последствий болезни как ведущие чаще используются механизмы отрицания, вытеснения и замещения, а при минимальной степени активности болезни значительно чаще встречается механизм проекции. Ведущие типы психологической защиты зависят и от других факторов. Это, например, процесс лечения в стационаре, алексититимия, тип отношения к болезни. Представляется важным замечание автора по поводу того, что, как показали результаты исследования, более способствующие сохранению социальной адаптации типы отношения к болезни совсем не обязательно будут у больных с преобладанием наиболее высокоуровневых и эффективных механизмов психологических защит. Возможные объяснения этого феномена могут быть следующими. Психологическая защита (в строгом толковании понятия) не исчерпывает всех средств адаптации к болезни. Часто она оказывается патологической, потому что зависит от возможностей личности, от ее характерологической предрасположенности и конкретной жизненной ситуации больного. Как будет показано ниже, в целом значительно эффективней сознательно вырабатываемые больным способы противостоять болезни. Есть также сведения о том, что типы психологической защиты связаны с определенными типами личности: отрицание — с истероидным типом, вытеснение — с пассивной личностью, регрессия — с психопатией, компенсация — с депрессивными чертами, замещение — с агрессивными чертами, интеллектуализация — с обсессивной личностью, реактивные образования — с манией.

А.Н. Михайлов и В.С. Ротенберг провели сравнительное обследование особенностей психологической защиты в норме и при соматических заболеваниях [98]. В нем участвовали больные с разными заболеваниями, такими как гипертоническая болезнь, органические сердечно-сосудистые заболевания, нейроциркулярная дистония, астма, ишемическая болезнь сердца, воспалительные заболевания. Сведения о том, что есть однозначная связь между спецификой защитных механизмов и типом личности, не подтвердились. Показано, что здоровые люди могут использовать более широкий ассортимент защит, и это повышает их адаптивные возможности. Структура корреляционных связей между выраженностью определенных защитных механизмов и личностными качествами у больных заметно отличалась от таковой у здоровых испытуемых контрольной группы. У больных при нарушении адаптации вытеснение коррелирует с уровнем тревоги и депрессии. Интересно, что не оказалось различий между больными и здоровыми по выраженности интеллектуализации и компенсации, которые, вероятно, широко используются здоровыми людьми.

Еще одно исследование, выполненное под нашим руководством, было направлено на изучение особенностей психологической защиты у больных бронхиальной астмой (исследование провела Г.Ю. Аванесян). Анализ результатов по группе в целом (54 человека) позволил выявить статистически значимые различия в выраженности разных типов защит по сравнению с контрольной группой только для такого психологического механизма, как отрицание. Он в группе здоровых встречался реже. Более интересными оказались данные о структуре механизмов психологической защиты больных с разной длительностью заболевания. При большей продолжительности болезни меньше выражен такой тип психологической защиты, как замещение, и, наоборот, усиливаются реактивные образования и проекция. Уменьшение реакций замещения, очевидно, связано с тем, что больной меньше выражает агрессию не только в прямой, но и в смещенной форме. Некоторые больные говорили, что им трудно выражать свое состояние, потому что они боятся этим причинить боль своим близким. Именно это и заставляет их, вероятно, чаще прибегать к другому способу защиты — проекции.

В другом исследовании механизмов психологической защиты у больных бронхиальной астмой было установлено, что по степени активности противодействия болезни можно выделить 3 основные группы этих механизмов. Первые из них реализуют попытки больных самостоятельно справиться с болезнью (40 % больных). Во вторую группу вошли типы психологической защиты, отличающиеся отсутствием осознания, изоляцией аффективного компонента переживания (26,7 % больных). Третью группу составили наиболее пассивные формы защитных механизмов (33,6 % больных). Среди них «бегство в болезнь» является наиболее регрессивной по характеру. Типы психологической защиты предопределяют тип реагирования на болезнь. Выявлена зависимость доминирующих механизмов защиты от степени тяжести заболевания: при средней степени тяжести преобладают механизмы первой и второй группы, а для тяжелой формы бронхиальной астмы характерно преобладание пассивных механизмов защиты [105].

В детском возрасте при тяжелых соматических заболеваниях структура механизмов психологической защиты, естественно, существенно отличается от таковой у взрослых больных. Хорошей иллюстрацией этого являются результаты исследования В.В. Николаевой и О.В. Копыл [100], проведенного на подростковом возрасте. В отличие от взрослых, ни у одного из подростков не отмечалось факта отрицания болезни, зато для них характерны уход в болезнь, уход в фантазии, в прошлое или будущее. Уход в фантазии, например, может проявляться в перечитывании сказок, в частом упоминании сказочных персонажей при выполнении тематического апперцепционного теста, в том, что рисунки в методике «Пиктограмма» лишены связи с реальностью.

С «уходом в болезнь» А.Ш. Тхостов связывает такой вид психологической защиты, как «семантико-перцептивная» [146]. В этом случае нарушается структурирование угрожающих стимулов. По мнению В.В. Николаевой, к данному виду защиты относится и перцептивное искажение, когда угрожающий стимул воспринимается как нейтральный (например, при описании картины из теста тематической апперцепции испытуемый принимает лежащий револьвер за ножницы). У больных подростков наблюдается также большая склонность к компенсации дефектов, причем многие приемы компенсации возникают у них спонтанно. Компенсация позволяет осуществлять самоактуализацию в трудной ситуации болезни и лечения в стационаре.

Механизмы психологической защиты тесно связаны с другим явлением, обозначаемым как копинг-поведение, механизмы совладения с болезнью. Этот термин впервые был использован Л.Марфи применительно к способам преодоления детьми требований, выдвигаемых кризисами развития. К ним относились, как пишет В.А.Ташлыков, активные, преимущественно сознательные усилия личности, направленные на овладение трудной ситуацией или проблемой [141]. В дальнейшем Р. Лазарус определил механизмы совладения как стратегии действий, предпринимаемых человеком в ситуациях психологической угрозы, в частности в условиях приспособления к болезни как к угрозе физическому, личностному и социальному благополучию. В последнее время механизмы психологической защиты и совладения (копинг-поведения) часто объединяют в единое целое, и это целесообразно с точки зрения практической работы с больными.

Представляется важным замечание В.А. Ташлыкова о том, что цели копинг-поведения могут быть различными у пациента, врача и у ближайшего окружения больного. Пациент стремится приобрести психическое равновесие, адаптироваться к жизни в условиях болезни, к требованиям лечения. Для врача главное — это развитие познавательного отношения и мотивации больного к лечению, его сотрудничество с врачом, эмоциональная устойчивость и терпеливость в процессе лечения. Лица ближайшего окружения заинтересованы в сохранении больным прежнего статуса в семье и на работе, в поддержании социальных контактов. По сути копинг-поведение, если учесть все сказанное, должно быть разнонаправленным.

Е. Хейли выделяет три группы механизмов совладали*, различающихся по тому, в какой сфере функционирования личности больного они проявляются —  когнитивной, эмоциональной или поведенческой (Цит. по [141]). К когнитивной или интеллектуальной сфере относятся следующие механизмы совладения: отвлечение или переключение мыслей на темы, не связанные с болезнью; принятие болезни как чего-то неизбежного; игнорирование болезни; проблемный анализ болезни и ее последствий, поиск информации, расспрос врачей, обдумывание решений; сравнение себя с более тяжелыми больными; религиозность, стойкость в вере; придание болезни значения и смысла, например, отношение к ней как к вызову судьбы, проверке; самоуважение, более глубокое осознание собственной ценности как личности.

С эмоциональной сферой также связано много механизмов совладания: эмоциональная разрядка (отреагирование чувств), подавление негативных эмоций, оптимизм, доверие врачу с передачей ему ответственности за свою судьбу, самообвинение, злость и раздражение в связи с накладываемыми болезнью ограничениями, сохранение самообладания, самоконтроля. С поведенческой сферой связаны разнообразные способы копинг-поведения, многие из которых уже упоминались нами. Больной может использовать уход в работу как отвлечение от болезни, альтруизм, когда забота о других отодвигает собственные проблемы на второй план. Он может избегать лечения, чтобы не «погрузиться» в него, выполнять какие-то свои желания, реализовать какие-либо цели (например, совершить путешествие), уединиться и спокойно поразмышлять о себе, активно сотрудничать с врачом, искать поддержку у людей, которые его выслушают, поймут и помогут.

В.А.Ташлыков считает, что при проведении психотерапии наиболее продуктивными из перечисленных механизмов совладания являются активное сотрудничество пациента в плане диагностики и лечения, активный поиск поддержки у медицинского персонала и окружающих, проблемный анализ болезни и ее последствий, разумная степень игнорирования болезни, стойкость и терпеливость, сохранение самообладания, противостояние болезни, эмоциональная разрядка и альтруизм.

В.В.Николаева отмечает, что больной может осуществлять определенную деятельность в отношении болезни, что болезнь для него приобретает личностный смысл. Характер этой деятельности и ее результат зависят от особенностей преморбидной личности, например, от эгоцентрической направленности или же широкого спектра ценностных ориентаций. Субъективно личностный смысл болезни может выступать как желание и стремление выздороветь, победить болезнь или смириться с нею и т.д. Наиболее эффективный способ совладания с болезнью — это сознательная перестройка иерархии потребностно-мотивационной сферы, выработка специальной системы целей, достижение которых как бы уводит от ситуации болезни [100]. При этом важно, чтобы личностные цели больных не только провозглашались, но и обладали реальной побудительной силой. Эти общие положения автор подтверждает результатами эмпирических исследований.

Были изучены особенности личности больных ИБС, перенесших операцию аорто-коронарного шунтирования. Большинство из них болезнь заставила обдумывать свою систему ценностей, многое переоценить. В то же время, вероятно, из-за пессимистического отношения к будущему 68 % больных сохранили прежние жизненные цели, то есть мотив сохранения здоровья не стал для них ведущим. Только 16 % обследованных считают, что нужно строить планы на будущее, у подавляющего же большинства в представлениях о будущем не выражено стремление к активной самореализации. Большинство больных хотели бы в будущем вести спокойный и щадящий образ жизни [134].

Итак, эти больные очень стремятся выздороветь и восстановиться, но сами из-за определенных личностных особенностей часто не могут это сделать. Вероятно, одна из причин и состоит в том, что болезнь воспринимается ими как тяжелое физическое страдание, мало затрагивающее их личность. Это препятствует выработке эффективных механизмов совладания.

Совладеющее поведение больного ребенка и уровень дистресса у него коррелируют с поведением присутствующих взрослых. В одном из исследований изучались поведенческие изменения у детей с онкологическими заболеваниями во время весьма болезненных медицинских процедур. На первых фазах процедуры наблюдалось вербальное совладание, а затем оно заменялось такой формой совладания, как шумное глубокое дыхание. Результат совладающего поведения ребенка был связан с поведением находящихся рядом врача и родителей [178].

Выделен особый стиль совладания с трудными жизненными ситуациями, который заключается в построении социального взаимодействия, направленного на избегание конфликтов и стресса, на подавление эмоций. Такой «избегающий» стиль предрасполагает к высокому эмоциональному контролю. Показано, что дистресс отрицательно воздействует на физическое здоровье не непосредственно, а во взаимодействии с подавлением негативных эмоций [184].

При интенсивном стрессе и отрицательных эмоциях важную роль играют так называемые поддерживающие фантазии. Они отличаются от других типов фантазий, являясь средством совладания с последствиями негативных переживаний. Выделяются фантазии, связанные с темами власти (мести, смерти/болезни, ухода) защиты и страдания. Получение утешения от любого их указанных типов фантазий является показателем общего нарушения адаптации [182].

Специфическая терминология применяется для обозначения еще одного двухполюсного параметра личности, характеризующего особенности защитной стратегии поведения, – «репрессизациясенситизация». Репрессивная стратегия заключается в подавлении чувства тревоги, отказа от ее вербализации, в отрицании или минимизации влияния угрожающего стимула, в нежелании думать о последствиях угрозы. Сенситивная стратегия состоит в интеллектуализации и вербализации постоянного чувства беспокойства, в попытках управлять опасностью, предвидя возможные последствия. Бели рассматривать соматическую болезнь как тревожащую человека угрозу будущему благополучию, становится очевидной связь этого подхода с темой данного раздела. Разработана шкала для измерения репрессизациисенситизации и установлено, что оценки по ней связаны с индивидуальными особенностями сна и сновидений, агрессивных и сексуальных проявлений, реакции на болезнь, с повышенной (при репрессизации) или пониженной (при сенситизацин) вегетативной реактивностью при дискомфортных стимулах и состояниях. В одном из исследований проверялась гипотеза о том, что в группе «сенситизаторов» объективная картина состояния здоровья будет лучше, чем субъективная, а у «репрессизаторов» – наоборот. Это предположение подтвердилось, однако, лишь частично, и автор делает вывод о необходимости продолжить исследование [23].

Формирование тех или иных механизмов психологической защиты и совладания у психосоматических больных зависит во многом от их представлений о собственном заболевании или, как часто говорят, от его концепции [141]. При чисто соматической концепции, когда отрицается роль психологических факторов, ведущими механизмами психологической защиты являются вытеснение, отрицание, соматизация и регрессия. За соматическими жалобами этих больных трудно обнаружить психотравмирующие проблемы и переживания, которые они скрывают, подавляемый страх перед болезнью и ее последствиями.

При психогенной концепции своего заболевания источник негативно действующих на них эмоциональных факторов больные обычно ищут в плохом отношении со стороны окружающих, в обстоятельствах, в «злом роке», а иногда в несвоевременной диагностике болезни и плохом лечении. Для них характерны защитные механизмы вытеснения, отрицания, а также проекция и рационализация. Часто их поведение инфантильно, в нем проявляются покорность, беспомощность и зависимость от окружающих. Нередки уход в болезнь, попытки с помощью роли больного решить все проблемы. Однако при адекватно развитой системе отношений личности, достаточной силе «Я» часть больных проявляют активные, в основном сознательные механизмы совладания.

Особенности защитных реакций психосоматических больных определяются и рядом характерных для них личностных черт, о которых мы уже писали в первых параграфах данного пособия. К ним относятся, например, высокий эмоциональный самоконтроль и трудности в выражении эмоций, преобладание негибкой нормативности и т.д. Многие пациенты эмоциональные проблемы вообще считают чем-то равнозначным симуляции, а психологические конфликты признаком слабости характера. Психосоматическим больным особенно трудно выражать отрицательные чувства, и, прежде всего агрессивность, они негативно относятся к проявлению зависимости от других.

Выше были описаны психологические особенности больных ишемической болезнью сердца и, в частности, характеристики поведения типа А. Если до болезни у этих больных была хорошо сформирована активная система саморегуляции, они демонстрируют обычно и активные способы совладения и защиты – уход в работу, смену ситуации (например, новая работа), отказ от прежних целей. Однако, у них возможны и неконструктивные механизмы защиты (отрицание серьезности болезни, несоблюдение рекомендаций врача, суицидальные попытки, враждебность и негативизм по отношению к врачу и ближайшему окружению). Если же преморбидная личность отличалась пассивной системой саморегуляции, то характерными защитными механизмами становятся регрессия, инфантильная зависимость от окружающих, соматизация, уход в болезнь. Для оправдания своей несостоятельности используется и рационализация.

Больные язвенной болезнью отличаются типичным для них конфликтом между потребностями в зависимости и независимости, при этом потребность в зависимости вытесняется из сознания. Вытеснение и регрессия и являются в этом случае наиболее частыми механизмами психологической защиты. Острота травмирующих переживаний снижается, если начинает использоваться механизм рационализации.

Чрезвычайно интересным представляется нам понятие «эмоциональная компетентность», предложенное Е.В. Либиной и обозначающее способность личности осуществлять оптимальную координацию между эмоциональным и целенаправленным поведение [89, 90]. Обладающие ею люди стремятся поддерживать равновесие между желаниями и объективными условиями для их удовлетворения, между своими возможностями и способами их реализации. В этом фактически проявляется эмоциональная зрелость личности, когда человек может, с одной стороны, использовать силу положительных эмоций для совладания со сложными ситуациями, а также конструктивно использовать отрицательные эмоции как сигнал о неудовлетворенной потребности и необходимости изменить поведение. Обучение эмоциональной компетентности позволяет успешно справляться с различными кризисными ситуациями, а также корректировать личностные деформации и поведенческие нарушения.

Ситуация болезни, часто оказываясь кризисной, не является в этом плане исключением.

Эмоциональная компетентность может быть противопоставлена защитному поведению. Для ее формирования нужно разрушить зафиксированные в прошлом опыте негативные эмоциональные реакции (застенчивость, депрессию, агрессивность), добиться не подавления таких эмоций, а использование их энергии для организации целенаправленного поведения.

Тренировка навыков совладания обязательно предполагает работу с образом «Я», поскольку его «простота», недифференцированность повышает вероятность реагирования на жизненные кризисы соматическими и психическими расстройствами. Важно, чтобы человек обладал широким репертуаром стилей совладания. Это повышает его уверенность при встрече с трудными ситуациями.

Е.В. Либина разработала тренинг развития навыков личностного совладания для формирования способов адекватного реагирования на жизненные кризисы и выработки стратегии саморазвития личности [90]. В результате у каждого участника группы создается новый положительный образ себя и формируется позитивное восприятие окружающего путем осознания причинно-следственных закономерностей своей жизни. Для коррекции образа «Я» используются тесно-ориентированные техники, наиболее эффективные приемы бихевиористической и гештальттерапии, нейролингвистического программирования и аутотренинга. На следующем этапе вырабатывается позитивное отношение к себе на основе принятия прошлого жизненного опыта и осознания своего возможного будущего, развиваются навыки эмоциональной и рациональной компетентности, умение согласовать желания и возможности. Здесь используются элементы психоанализа, терапии, ориентированной-на-клиента и дифференциальной психотерапии. На последнем этапе развиваются навыки коррекции социального «Я» на основе коррекции иерархии жизненных целей и окружающего культурного контекста. Для реализации этих целей применяются достижения индивидуальной и гуманистической психологии, результаты изучения жизненных сценариев и стиля человека.

Подводя итог рассмотрению материала этого раздела, отметим, что он показывает большие потенциальные возможности больного справиться со своей болезнью, адаптироваться к ней. Не всем, однако, удается сделать это самостоятельно. Помогать больному решить эту трудную проблему и должны, в первую очередь, врач и психолог.

Пишите на адрес:
info@medpsy.ru
medpsyru@gmail.com
"Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика"
ISSN 2309−3943
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций
свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС77-52954 от 01 марта 2013 г.
Разработка: Г. Урываев, 2008 г.
  При использовании оригинальных материалов сайта — © — ссылка обязательна.  

Яндекс цитирования Get Adobe Flash player