Вернуться на главную страницу
О журнале
Научно-редакционный совет
Приглашение к публикациям
Предыдущие
выпуски
журнала
2011 в„– 3(8)
2011 в„– 2(7)
2011 в„– 1(6)
2010 в„– 4(5)
2010 в„– 3(4)
2010 в„– 2(3)
2010 в„– 1(2)
2009 в„– 1(1)

Проблема ценностно-мировоззренческих оснований
коммуникативной деятельности клинического психолога

Рогачева Т.В. (Екатеринбург)

 

Рогачева Татьяна Владимировна

–  член научно-редакционного совета журнала «Медицинская психология в России»;

–  доктор психологических наук, кандидат философских наук, профессор Уральской государственной медицинской академии, сертифицированный специалист в области Гештальт-психологии.

E-mail: TVRog@yandex.ru

 

 

Аннотация. В статье ставится проблема взаимодействия клинического психолога с пациентом в зависимости от ценностно-мировоззренческих оснований коммуникативной деятельности психолога и пациента. Предлагается рассматривать профессиональные коммуникации психолога как диалектическую связь между так называемыми плюсами и минусами любого мировоззрения. Приводятся примеры профессиональных коммуникаций психолога в духовных практиках с разных ценностно-мировоззренческих позиций.

Ключевые слова: ценности, мировоззрение, коммуникативная деятельность психолога.

 

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

 

 

Клинический (медицинский) психолог давно стал обыденностью в отечественной медицине. Известны должностные обязанности, статус, основные вопросы, которые он может решать в медицине и пр. Практически все нормативы прописаны в документах Минздравсоцразвития РФ. Однако проблема взаимодействия клинического психолога и пациента остается одной из самых сложных проблем на сегодня. Положения Этического кодекса психолога, решения Страсбургской конвенции не являются законом для всех практикующих психологов России. Отсюда – часто встречающееся  негативное в клинике отношение к психологу как со стороны пациентов, так и со стороны медицинского персонала. Попробуем разобраться, почему при огромном количестве выпускников психологических факультетов, современное здравоохранение испытывает дефицит в профессионалах. И, на наш взгляд, решение этой задачи стоит начать с прояснения, а что же понимается психологами под широко распространенным понятием «общение»?

Существует множество определений коммуникации. Данное понятие используется в таком широком контексте, что определить границы этого явления, сформулировать дефиницию, несмотря на общепонятность, чрезвычайно затруднительно. Нельзя не согласиться с А.Б. Добровичем, написавшим: «О коммуникации написаны горы научной литературы. Чтение ее захватывает, но почти никогда не оставляет чувства целостного понимания: что же такое коммуникация? Как она происходит, каково ее назначение в жизни общества и отдельного человека?... Коммуникация как объект исследования – объект значительной сложности, его попросту невозможно сразу охватить целиком, оставаясь при этом на позициях науки» [4]. Как понятно из текста, А.Б. Добрович ставит знак равенства между общением и коммуникацией, хотя, как известно, коммуникация лишь одна из сторон общения.

Если попытаться определить разницу между понятиями «общение» и «коммуникация», то в ближайшем рассмотрении окажется, что в понятии «коммуникация» в первую очередь рассматриваются субъект-объектные отношения, а в понятии «общение» – субъект-субъектные. У И. Левонтиной есть прекрасное определение общения в русской языковой картине мира: «это большая ценность и источник радости, … связанная со слиянием душ» [9]. Коммуникация же (от лат. – communicatio – делать общим, сообщать, беседовать, связывать) – это процесс информационного взаимодействия между людьми. Коммуникация предполагает «возможность связываться и вести диалог не только с людьми, с которыми и так знаком. Круг собеседников оказывается принципиально незакрытым, и вовсе необязательно вступать с каждым из них в отношения, не обязательно каждого из них впускать в свою душу» [9]. Следовательно, структура общения диалогична, т.к. это равноправное взаимодействие субъектов общения. Причем, как в свое время отмечал П. Сорокин: «люди притягиваются друг к другу не только любовью, симпатией, благожелательным отношением, но и одиозными переживаниями: ненавистью, враждой, страхом, угрозой и т.д.». Отношения, продиктованные негативными эмоциональными переживаниями, глубоко личностны, они связаны с проявлениями индивидуальности взаимодействующих, требованием тщательного учета и постижения индивидуальностей друг друга. Таким образом, общение потенциально содержит в себе весь спектр возможных взаимодействий, с одной стороны – надежды на реализацию разнообразных коммуникативных запросов, с другой – опасения, что общение может быть связано с негативными переживаниями.

Под коммуникацией подразумевается узкий вариант общения, ограниченный рамками обмена субъективным опытом между коммуникаторами.

Таким образом, в русской традиции принято оперировать понятием «общение», тогда как в англоязычной – понятием «коммуникация», что дословно переводится как общение, но несет несколько иной смысл.

Субъект-субъектные связи и субъект-объектные связи, т.е. и коммуникация, и общение строятся на основе определенных личностных принципов, которые принято называть мировоззренческими. Понятие «мировоззрение» как способ «практически-духовного» освоения мира предполагает, что у человека есть потребность найти определенные ориентиры и опоры для своей профессиональной деятельности. Основные варианты мировоззрений давно выделены в научном дискурсе. К ним относятся: мифологическое, религиозное, философское, эзотерическое и научное мировоззрения, и каждый тип предполагает наличие конкретной целостной картины мира и соответственно ценностных установок по отношению к этому миру. Однако можно наблюдать, как, казалось бы, несовместимые картины мира диалектически переплетаясь, формируют новые формы представлений. Например, позиция научного мировоззрения четко отражена в атеистическом взгляде на мир. Но еще Ж.П. Сартр писал: «Экзистенциалисты … обеспокоены отсутствием бога, т.к. вместе с богом исчезает всякая возможность найти какие-либо ценности в умопостигаемом мире. Не может быть больше блага a priori, так как нет бесконечного и совершенного разума, который бы его мыслил. И нигде не записано, что благо существует, что нужно быть честным, что нельзя лгать; это именно потому, что мы находимся на равнине, и на этой равнине живут одни люди.»

Ф.М. Достоевский как-то писал, что «если бога нет, то все дозволено». Это исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего, у него нет оправданий» [13]. Именно об этом говорил и К. Роджерс: «Очень печально, что мы допустили сужение интересов психологической науки до наблюдаемого поведения, звуков, значков, нанесенных на бумагу и т.п. В своей попытке следовать идеалам научности психология шла по пути, проложенному физикой И. Ньютона»[16].

Ситуация И. Ньютона может быть самым известным фактом в истории формирования научного мировоззрения. Глубоко верующий человек, занимавшийся и богословием, создал первую научную картину мира. Как указывает Л. Микешина, «феномен И. Ньютона может быть понят лишь при обращении к методологии великого ученого. Именно его методология в существенной степени вобрала в себя складывающуюся в социокультурной среде ХVII в. иную систему ценностей: новые представления об эффективной деятельности, о роли науки, о позиции исследователя, которые трансформировались в новые представления о научности знания»[10].

Встает вопрос о том, что ориентирует человека в выборе мировоззренческих оснований деятельности. Любая форма мировоззрения содержит определенные типологические структуры, к которым можно отнести, во-первых, «наиболее распространенные типы регулятивов, непосредственно влияющие на сознание и поведение людей в конкретных ситуациях (предписания, запреты, заповеди, добродетели и пр.); во-вторых, способ обоснования этих регулятивов (ссылки на ритуалы, мифы, тексты, авторитеты); в третьих, характер отношения к иным мировоззрениям и их представителям» [11]. С нашей точки зрения, такими ориентирами выступают ценности.

В отечественной психологической науке существует несколько позиций по отношению к дефиниции ценностей. Еще в 1996 г. Д.А. Леонтьев указывал, что «работы разных авторов, обращающихся к ценностной проблематике, не образуют единого проблемного поля… Авторы, претендующие на обобщение разных точек зрения, в лучшем случае классифицируют разные подходы, даже не пытаясь привести их к какому-то общему знаменателю» [8]. С одной стороны, под ценностями рассматривают определенные объективные явления природы, общества, индивидуального бытия человека, которые полезны и нужны людям и выполняют определенные функции в жизни людей независимо от их желаний и потребностей. С этой позиции ценности понимаются как «значимые для личности (т.е. необходимые для удовлетворения потребностей) предметы и явления окружающей действительности» [5]. Любой предмет человеческого бытия может быть рассмотрен как имеющий ценностную природу, т.к. может отвечать нуждам и запросам человека. К таким ценностям можно отнести, например, воздух, идеологию конкретного общества, саму жизнь человека.

Такое определение ценностей приводит к пониманию ценности как объективно-существующей, высшей и определяющей характеристики бытия, что позволяет препарировать любую ценность и представить ее в виде четко-обозначенной категории. Однако у такого подхода имеются ограничения. Серьезным ограничением выступает сам процесс «овеществления» ценности, что приводит к тому, что исчезает динамика. Ценности предстают в виде фиксированных, статичных, реально существующих «вещей», содержанием которых можно манипулировать. Получается своеобразный гербарий ценностей, куда можно в любой момент заглянуть и получить достоверное знание об определенной ценности. Например, о том, что такое здоровье как ценность (не в этой ли парадигме выполняются практически все социологические исследования отношения к здоровью в современной России?). Такой подход к ценностям соответствует механистическому взгляду на мир и имеет как положительную, так и отрицательную стороны. К плюсу можно отнести постоянство и уверенность психолога, что качественных изменений с системой ценностей пациента произойти не может. Поэтому у практика появляются четкие ориентиры в профессиональной деятельности (с чем конкретно он работает). С другой стороны, неустойчивость самого мира и, соответственно системы ценностей в нем приводят к теоретической и практической путанице в работе психолога. Когда слышишь утверждения, что каждый кейс можно проводить эклектически, т.е. сочетать различные парадигмальные подходы к консультированию и психотерапии, то задаешься вопросом: с чем/кем конкретно работает этот психолог, какова его рабочая гипотеза, какие пути подтверждения/решения этой гипотезы он предпринимает в данном  конкретном кейсе?

С другой стороны, ценность есть выявление значения для субъекта. Ценность не вещь, не свойство, а диспозиционное отношение, поскольку и «объект» и «субъект» – не вещи, а позиции «вещей», проявляющиеся в определенных ситуациях деятельности благодаря наличию у них определенных свойств. Свойство же лишь объясняет способность обрести ту или иную ценность, став ее носителем. «Рассматриваемое изнутри, ценностное отношение образуется связью двух контрагентов – некоего предмета, который становится носителем ценности, и человека, который оценивает данный предмет, тем самым придавая ему определенный смысл. «Ценность есть значение объекта для субъекта» [7]. Значение как ценностное отношение представляет собой процесс оценивания действительности на основе применения определенных, уже имеющихся в социуме эталонов.

Еще Декарт, первым введя в качестве метода субъект-объектный подход, сформировав содержательные компоненты понятия «субъект», поставил вопрос о единстве метода и  правил морали как системы ценностей, что актуально и сегодня. Свои «Временные правила морали» он выводит именно из метода, поскольку «перестраивая помещение», т.е. разрабатывая свою концепцию,  человек должен ими руководствоваться, чтобы «не быть нерешительным в действиях, пока разум обязывает быть таковым, и чтобы продолжать жить как можно счастливее» [3]. Этому зачастую мешают предрассудки, нагруженные предпочтениями или ценностями. Любой человек, пытаясь понять слово или вещь, всегда руководствуется определенным предрассудком (пред-мнением, пред-знанием, ценностями) и осуществляет, как позже сказал М. Хайдеггер, «набрасывание смысла» на слово или вещь, пользуясь «первой и основной причиной наших заблуждений». «Происходит это не потому, что способность познания у одного человека имеет больший охват, чем у другого, но… быть может, такие общие понятия противны предвзятым мнениям некоторых людей…, в то же время некоторые другие, свободные от подобных предрассудков, воспринимают эти истины с высочайшей степенью ясности» [3]. Таким образом, понятие «предрассудок» в Декартовской концепции не несет негативной нагрузки. Для него предрассудок это усвоенные или присвоенные еще в детстве правила, нормы, мнения, рассматриваемые как истинные, без предварительного их исследования. Данные правила, нормы и можно обозначить как общечеловеческие или объективные ценности. Понятно, что далеко не любая норма как формализованный и рациональный регулятор поведения человека может стать ценностью для человека. Поэтому другим уровнем, на котором рассматриваются ценности, является индивидуальный уровень. Здесь ценность есть интерпретация объективных ценностей, в которой субъект выражает свои предпочтения. Недаром само понятие «интерпретация» дословно с латыни переводится как посредничество, т.е. относительно субъективных ценностей и можно говорить о взаимоотношениях между человеком и миром.

Сама современная психология в настоящее время существует одновременно в разных методологических парадигмах, что, с одной стороны, существенно затрудняет определенность в выборе предмета, методов, технологий и способов решения стоящих перед ней проблем, а с другой – предоставляет психологу широкие возможности для решения поставленных задач. Например, применение различных духовных практик может быть объяснено с совершенно разных позиций. Религиозный человек совершенно искренне говорит о переживании экстатических чувств погруженности в Дух и Божественную благодать. А исследователи, предлагая новый подход к изучению религиозного опыта – нейро-теологию, и стоящие на научно-бихевиористских позициях, фиксируют с помощью сверхточной аппаратуры область затемнения в определенной части головного мозга. Подобные затемнения наблюдаются и у больных эпилепсией. Например, по результатам исследований В.С. Рамачандрана [15] из Калифорнийского университета, существует связь между нарушениями в височном отделе и внезапным интересом к религии у больных эпилепсией. Его пациенты рассказывали о сильном чувстве внезапного посвящения, возникающего во время припадка, они утверждали, что «видели Бога». Данные выводы представляют серьезный интерес для психолога, имеющего научно-рациональное мировоззрение и неприемлемы или являются спорными для психолога, выбравшего религиозные или эзотерические основания своей деятельности. Вряд ли второй психолог согласится, что все его и его клиентов духовные переживания, чувство единения с Сущностью можно свести только к особой связи нейронов головного мозга. Таким образом, можно сделать вывод о том, что событие, ситуация, выступающая в одном мировоззрении как факт, будет отвергаться другим мировоззрением. Об этом писал еще Витгенштейн: «Когда мы начинаем чему-то верить, то верим мы не единичному предложению, но целой системе предложений… наше знание образует большую систему. И только в этой системе единичное имеет ту значимость, которую мы ей приписываем» [2].

А представители экзистенциальной психологии рассматривают ценности как содержательную характеристику возможных позитивных смыслов. В. Франкл рассматривает ценность как смысловую универсалию, кристаллизовавшуюся в результате обобщения типичных ситуаций, с которыми обществу или человеку пришлось столкнуться. Возможные пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной, это творческий труд (то, что человек дает миру), переживания (то, что человек берет от мира), позиция, которую человек занимает по отношению к судьбе, которую нельзя изменить. Соответственно этому выделяются три группы ценностей: ценности творчества, ценности переживания, ценности отношения. Именно такая позиция определяет систему ценностно-мировоззренческих предпосылок взаимоотношений психолога и клиента в гуманистически ориентированной психологии, развитие личности в результате консультативной работы. В центре гуманистической психоконсультативной работы – трансформация понимания и/или осознавания клиентом процесса своей жизни, ее противоречий, поиска и осуществления реальных жизненных возможностей. Поэтому и кризис есть «полный опасностей шанс», когда у человека появляется возможность переосмыслить свою жизнь, поменять отношение к чему-то значимому.

Понимание наличия разных ценностно-мировоззренческих ориентаций ставит непростой вопрос о возможности психоконсультационной работы психолога-атеиста с верующим человеком. Любая трансцендентная Сущность (Христос, Аллах, Кришна) выступает для такого клиента высшим и абсолютным основанием решения любого вопроса. Религиозный психолог вряд ли позволит своему клиенту рассматривать себя как центр мира, т.к. личность в религиозном мировоззрении есть часть целого, всеобщего и не может принадлежать себе. Самореализация, самоактуализация – есть грех по отношению к Богу, в какой бы форме он ни был представлен. Главная ценность здесь – развитие души, любовь к Богу и ближним, повиновение заповедям своей религии. Понятно, что именно подобные взгляды служат ценостно-мировоззренческим основанием для психотерапевтической работы с верующими людьми. Психолог, стоящий на других мировоззренческих основаниях вряд ли сможет осознать глубину такой позиции. А если перед ним сформулирован запрос о детской травме, о проблемах сексуального плана, как он будет работать с этой проблемой в психоанализе, например?

Эзотерические практики работают с Человеком, который есть тайна, а не элемент любой, самой лучшей системы. Психолог, ориентированный на данное видение мира и человека в нем рассматривает психокоррекцию как внутренний, то есть духовно-психологический путь Познания мистических законов Вселенной. Работа в любой эзотерической школе всегда начинается с коренного пересмотра своей прежней жизни и осознания важнейших этических принципов. Без глубокой проработки этих этапов ученика никогда не допускают к дальнейшей работе. Если это правило не соблюдается, на следующих этапах работы может расстроиться здоровье ученика и пострадать психика, либо последующая работа приводит к взращиванию эгоистических черт характера. Понятно, что эзотерическим мировоззрением, в силу трудности расширения персонального Сознания, способны овладеть лишь немногие зрелые и одарённые индивидуумы. Психотерапевтический эффект – личностный рост. Задача – самоисследование и самосовершенствование вне социального контекста. На высших уровнях познания у практикующих появляются необычные возможности. Можно воспринимать информацию сверхчувственным образом и экстраординарно воздействовать на окружающую действительность и людей. Здесь кроется опасность соблазна использовать эту скрытую власть в эгоистических или утилитарных целях.

Понимание ценностно-мировоззренческих критериев деятельности позволяет иначе взглянуть и на «модный» постмодерн, который достаточно четко охарактеризован И.П. Ильиным, указавшим на химеричность постмодерна. Он писал, что «в нем существует несоединимое: бессознательное стремление к целостному и мировоззренчески-эстетическому постижению жизни и ясное сознание изначальной фрагментарности, принципиально несинтезируемой раздробленности человеческого опыта» [6]. Основными чертами постмодерна выступают: во-первых, отвержение принципа системной организованности, целостности и структурной упорядоченности как общества, так и индивида, социальная реальность рассматривается как множественность, состоящая из отдельных, единичных, разрозненных элементов и событий; во-вторых, социальные изменения носят нелинейный, многовариантный характер и никогда до конца не детерминированы. Такое видение социальной реальности исходит из отказа от идеала всеобщего прогресса, имеющего глобальный и необходимый характер; в-третьих, интерес к маргинальности во всех ее видах; в четвертых, сам индивид лишается целостности – это фрагментированный, разорванный человек, который перестал восприниматься как тождественный самому себе, своему сознанию; он характеризуется кардинальным и неизбежным несовпадением социальных, персональных и биологических функций и ролевых стереотипов. Его ориентация приобретает контекстуальный, а не универсальный, характер, его Я размывается и расчленяется фрагментированным опытом; и в – пятых, отказ от "логоцентричности", понимаемой как озабоченность рациональностью, логикой. Эмоциональные и эстетические ориентации приобретают большее значение, чем рациональные. Отсюда интерес постмодернистов к той «пограничной» области, где человек уже не болен, но и не может считаться здоровым. Таков, например, знаменитый Мерсо из «Постороннего» А. Камю, равнодушный ко всем общественным институтам: суду, семье, морали и пр. Для Мерсо суд – игра защиты и обвинения, правила которой для него за семью замками, ходы игроков загадочны, рождают у него головокружение, мысль о призрачности всего происходящего. Не для такого ли Мерсо работают многие отечественные психологи, ведь главной проблемой такой психокоррекционной работы выступает как раз адаптация такого человека к конкретной системе ценностей. Психотерапевтический эффект будет заключаться в формировании ценностных предпочтений, изменение отношения к миру и к себе в этом мире.

Если рассматривать мировоззренческие основания профессиональной деятельности психолога, несомненно здесь можно обнаружить смесь научных, мифических и религиозных и прочих позиций. То есть мировоззренческие основания деятельности находятся в противоречии друг с другом, ведут между собой, по образному выражению В. Дильтея «борьбу за власть над душой», что зачастую не отслеживается самим носителем этого мировоззрения. Объективными основаниями такой ситуации выступают стирание границ, размывание социальных структур с четко-обозначенными рамками, что подрывает фундаментальные основания и ценности культуры. Всеобщая маргинализация приводит как к разрушению существовавших долгие годы стандартов профессиональной деятельности, так и к появлению новых смыслов, приемов, правил в профессии. Столкновение и смещение алгоритмов и стереотипов Своего и Иного приводят к формированию и обновлению объективных ценностей, что не может не привести к появлению новых субъективных ценностей. Ведь главный вопрос мировоззрения – каково отношение человека с миром и в каком отношении находится мир к человеку – может быть решен только через субъективные ценности, т.е. можно сказать, что ценность есть ориентир человека. Понятно, что ценности могут быть неосознанными. Именно осознавание мировоззренческой направленности позволяет психологу выбрать свой путь  в профессии, задает критерии оценок, способов и предпочтений в деятельности, помогает «отдавать себе отчет в своем отношении к миру, к другим людям, подчинять свою жизнь обязанностям, нести ответственность за все содеянное и все упущенное» [12].     

«Не потому ли современная психология слишком часто запутывает и калечит, формируя людей эгоцентрических, лишенных осознанных нравственных опор и ориентации, что для многих профессионалов сама постановка вопроса о личностной рефлексии, определении своих ценностей и предельных целей кажется неважной, «вненаучной» (Братусь Б.С., 1995). Кажется, что самое главное в любой профессиональной деятельности – как живется человеку в том мире, который был создан в результате теоретических построений. Понимает ли сам человек, кто, зачем и для чего сконструировал данный мир? Вспомним Аристотеля: «Мы проводим исследование не за тем, чтобы знать, что такое добродетель, а чтобы стать добродетельными, иначе от этой науки не было бы никакого проку» [1]. Отсюда – принципиально иные основания подготовки и самой профессиональной деятельности психолога, т.к. именно проблемы ценностно-мировоззренческих оснований деятельности, моральных ориентиров выходят на передний план.

 

    Литература

  1. Аристотель. Этика / Аристотель. – М.: АСТ, 2002. – 496 с.
  2. Витгенштейн Л. Философские работы / Л. Витгенштейн. – М.: Гнозис, 1996. – 520 с.
  3. Декарт Р. Сочинения: в 2 т. / Рене Декарт. – М.: Мысль, 1989. – 1 т. – 656 с. – (Философское наследие).
  4. Добрович А.Б. Общение: наука и искусство / А.Б. Добрович. – М.: Яуза, 1996. – 124 с.
  5. Журавлева Н.А. Динамика ценностных ориентаций личности в Российском обществе / Н.А. Журавлева. – М.: ИП РАН, 2006. – 335 с.
  6. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа / И.П. Ильин. – М.: Интрада, 1998. – 255 с.
  7. Каган М.С. Философская теория ценности / М.С. Каган. – СПб.: Петрополис, 1997. – 205 с.
  8. Леонтьев Д.А. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопросы философии. – 1996. – № 4. – С. 15-26.
  9. Левонтина И.Б. Русский со словарем / И.Б. Левонтина. – М.: Азбуковник, 2010. – 335 с.
  10. Микешина Л.А. Эпистемология ценностей / Л.А. Микешина. – М.: Рос. полит. энциклопедия, 2007. – 440 с.
  11. Розов Н.С. Ценности в проблемном мире / Н.С. Розов. – Новосибирск: Изд-во НГУ, 1998. – 292 с.
  12. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание / С.Л. Рубинштейн. – СПб.: Питер, 2003. – 512 с.
  13. Сартр Ж.П. Экзистенциализм – это гуманизм / Ж.П. Сартр // Сумерки богов. – М.: Политиздат, 1989. – С. 319-344.
  14. Ценности, смыслы и поступки: философско-психологический семинар памяти Г.И. Челпанова // Человек / гл. ред. Б.Г. Юдин. – 1995. – № 4. – С. 5-34.
  15. Searching For the God Within // Newsweek. – 5 February. – 2001.
  16. Rogers K. Notes on Rollo May / K. Rogers // J. of Humanistic Psychology. – 1982. – Summer. – P. 8.

 

 

Ссылка для цитирования

Рогачева Т.В. Проблема ценностно-мировоззренческих оснований коммуникативной деятельности клинического психолога. [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2011. N 4. URL: http:// medpsy.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

 

В начало страницы В начало страницы
Яндекс цитирования Get Adobe Flash player