 |
|
|
 |
 |
 |
 |
Беспокойство о прогрессировании онкологического заболевания:
|
|
|
|
|
|
|
|
Аннотация
Цель статьи: теоретический анализ современных когнитивно-поведенческих концепций и подходов к изучению беспокойства о прогрессировании онкологического заболевания. Беспокойство о прогрессировании онкологического заболевания является ведущим источником психологического дистресса у больных, страдающих раком. В статье рассмотрены представления о данном феномене в модели житейского смысла саморегуляции поведения, описаны особенности метакогнитивной регуляции и непереносимость неопределенности у больных с выраженным беспокойством о прогрессировании болезни.
Результаты: Модель житейского смысла саморегуляции поведения рассматривает беспокойство о прогрессировании заболевания как интегративное проявление преобладающих репрезентаций болезни. В рамках метакогнитивной модели — беспокойство о прогрессировании болезни как результат неправильной обработки информации. Модель неопределенности постулирует, что пациенты фокусируются на поиске ясности и определенности в ситуации болезни, что приводит к непереносимости даже небольшой неопределенности и росту страха прогрессирования болезни. Интегративная модель воспринимаемой угрозы прогрессирования болезни Н.А. Сирота, Д.В. Московченко описывает беспокойство о прогрессировании болезни как многоуровневый конструкт, включающий когнитивный (мысли о возможности прогрессирования болезни), эмоциональный (эмоциональные реакции, страх утраты автономии, страхи, связанные с функционированием семьи), поведенческий (охранительное поведение) уровни. Интегративная модель воспринимаемой угрозы прогрессирования болезни Н.А. Сирота, Д.В. Московченко опирается на когнитивно-поведенческий подход к эмоциональным расстройствам. Применение данной модели в исследованиях показало, что восприятие угрозы прогрессирования болезни включает два основных варианта, представляющих собой полюсы континуума возможных типов реагирования на болезнь: когнитивная оценка прогрессирования заболевания как угрозы для жизни и когнитивная оценка контролируемости прогрессирования заболевания.
Обсуждение: Беспокойство о прогрессировании болезни является одним из наиболее распространенных источников психологического дистресса у больных с онкологическими заболеваниями Разработанная клинико-психологическая интегративная модель беспокойства о прогрессировании заболевания может быть использована в процессе психологической диагностики больных с онкологическими заболеваниями, а также для планирования психокоррекционных и консультативных мероприятий в процессе психологического сопровождения онкологическими больных. Важным представляется дальнейший анализ факторов, оказывающих влияние на формирование дисфункционального беспокойства о прогрессировании болезни, анализ связи с социально-демографическими и клиническими показателями у больных с различными онкологическими нозологиями. Выделенный в результате исследований дисфункциональный вариант беспокойства о прогрессировании онкологического заболевания может выступать в качестве мишени для проведения психотерапевтических интервенций с онкологическими больными.
Ключевые слова: беспокойство о прогрессировании; онкологические заболевания; метакогнитивная регуляция; непереносимость неопределенности; позитивные убеждения о беспокойстве; негативные убеждения о беспокойстве.
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
В ситуации тяжелого, угрожающего жизни заболевания формируются представления о возможности прогрессирования болезни в будущем, что проявляется в беспокойстве о прогрессировании заболевания. Под беспокойством о прогрессировании заболевания понимается восприятие возможности прогрессирования или повторения заболевания со всеми биопсихосоциальными его последствиями [18].
Беспокойство о прогрессировании заболевания является ситуационно-специфическим переживанием, основывающимся на личном опыте болезни, угрожающей жизни. В настоящее время беспокойство о прогрессировании или рецидиве рассматривается в качестве одного из наиболее часто встречающихся источников психологического дистресса у онкологических больных [47]. Оно связано с более высоким уровнем тревоги и депрессии и снижением качества жизни [45].
Одно из ранних упоминаний о феномене беспокойства прогрессирования заболевания связано с работами H. Leventhal и D. Easterling, которые описали понятие «беспокойство о раке». Данный феномен наблюдался у женщин, прошедших длительное лечение, и сопровождался сосредоточенностью пациенток на собственном теле, постоянных мыслях о том, что может случиться, если заболевание вернется [17].
В конце 1980-х годов исследователи начали активно изучать факторы роста страха прогрессирования заболевания. A. Hilton исследовал взаимосвязи между копинг-поведением и беспокойством о прогрессировании у женщин, страдающих раком молочной железы [27]. Было обнаружено, что уровень «беспокойства о раке» был связан с проблемно-ориентированными стратегиями совладающего поведения, положительной переоценкой. D. Welch-McCaffery’s обнаружил, что взрослые, больные раком и имеющие опыт длительного лечения рака, характеризовались общей темой переживаний — страх рецидива и смерти [51]. Уровень беспокойства о прогрессировании заболевания в данных исследованиях оказался в большей степени связан с чувством уязвимости и отсутствием контроля, а не с объективными клиническими параметрами. Позднее было показано, что уровень беспокойства о прогрессировании заболевания не зависит от типа операции или стадии заболевания, времени постановки диагноза [30; 36; 42].
Активно исследовалась структура беспокойства о прогрессировании заболевания. Исследователями был составлен список проблем, имеющих отношение к чувству неопределенности и страху прогрессирования заболевания. Были выделены следующие формы беспокойства среди больных раком молочной железы, находящихся в ремиссии:
а) |
обеспокоенность в отношении возможности развития рака у близких; |
б) |
обеспокоенность болезненностью процесса умирания при возвращении рака; |
в) |
необходимость прохождения повторного лечения, которое обязательно приведет к ухудшению здоровья [43]. |
Кроме того, были определены триггеры — такие, как повторный визит в больницу или клинику, разговоры других пациентов о лечении и болезни [38].
Современные исследователи связывают беспокойство о рецидиве с навязчивыми мыслями и рассматривают данный феномен в рамках травматического стресса. В качественном исследовании стадий принятия болезни у женщин, страдающих раком молочной железы, выявлено, что большинство пациенток проходит через четыре стадии процесса выживания (отрицание, сопротивление, сожаление, принятие), однако для некоторых пациенток было характерным преобладание стадии сожаления. Женщины постоянно помнят о том, что их заболевание может вернуться. По мнению исследователей, постоянные опасения данных пациенток указывает на «перенесение» опыта болезни в их повседневную жизнь [37]. В отечественной литературе данные особенности больных описываются в рамках феномена смещения времени — преобладание настоящего момента во временной перспективе больных, сужение прошлого и будущего [4].
Разработка более современных методик для диагностики страха прогрессирования заболевания показали, что выжившие женщины, страдающие от рака молочной железы с метастазами, переживавшие выраженный страх прогрессирования заболевания, частично соответствовали критериям DSM-IV для посттравматического стрессового расстройства [25; 48]. Однако навязчивые мысли и образы, ориентированные в будущее, признаются некоторыми исследователями нормальным феноменом для онкологических больных, поскольку большинство беспокойств основывается на реальных угрозах, связанных с рецидивом болезни [37].
В настоящее время остается дискуссионным вопрос, что можно считать дисфункциональным беспокойством о прогрессировании заболевания. Предположительно: преувеличенная обеспокоенность возможностью рецидива рака связана с более интенсивной эмоциональной вовлеченностью в процесс лечения, что способствует активизации воспоминаний о болезненности лечебных процедурах и росту симптомов посттравматического стрессового расстройства [7].
В некоторых исследованиях делается попытка связать беспокойство о прогрессировании заболевания с нарушением когнитивной переработки телесных ощущений. Беспокойство о прогрессировании заболевания связывается с поддерживающим циклом тревоги. Это проявляется чрезмерной обеспокоенностью болезнью, сосредоточенностью на поиске информации, при этом любые физические симптомы идентифицируются как признаки новой болезни и сопровождаются постоянными сомнениями по поводу контроля болезни [35]. Рисунок 1 иллюстрирует модель тревожного поведения у больных с онкологическими заболеваниями.
Рисунок 1. Модель поддерживающего цикла тревоги
В отечественных исследованиях данный поддерживающий механизм отражает нарушение саморегуляции телесной перцепции [5], опосредованной искаженными представлениями об онкологических заболеваниях (представления о раке как о смертельном и неизлечимом заболевании), эмоциональным состоянием (тревога ожидания) и преобладанием преградного смысла болезни.
Исследователи подчеркивают, что больные с онкологическими заболеваниями, которые находятся в ремиссии рака и закончили курс химиотерапии, тем не менее продолжали жаловаться на симптомы следующие симптомы — усталость, боль, слабость, — имели более высокий уровень страха рецидива и более низкий уровень качества жизни [39].
Современные исследования показывают связь беспокойства о прогрессировании заболевания с депрессивными переживаниями, что проявляется в обеспокоенности возможностью утратить автономию. Под автономией понимается наличие у человека возможности выбирать и принимать решения [15].
В настоящее время страх прогрессирования или рецидива заболевания приобрел полноценную клинико-психологическую модель, которая включает в себя следующие домены [18]:
• |
эмоциональные реакции — данный домен отражает обеспокоенность больных возможностью прогрессирования болезни, тревогу при назначении консультаций врачей или медицинских осмотров, страх боли, вегетативные проявления тревоги, общую обеспокоенность лечением в связи с возможностью повреждения тела; |
• |
страх утраты автономии — данный аспект страха прогрессирования заболевания связан с утратой самостоятельности, невозможностью реализации привычной деятельности; |
• |
страхи, связанные с функционированием семьи, — данный домен включает в себя тревоги и опасения больных по поводу развития онкологического заболевания у близких и тревоги по поводу того, каким образом семья будет справляться в том случае, если у пациента рецидивирует болезнь. |
Недостатком данной модели является сосредоточенность исследователей исключительно на эмоциональном аспекте переживаний больных без анализа когнитивной и поведенческой составляющей.
По мнению исследователей, предложивших данную модель, умеренный уровень тревоги о прогрессировании заболевания отмечается у 97% больных раком [22]. Однако лишь у 26% больных идентифицирован выраженный страх прогрессирования заболевания [6]. Применение данной модели показало, что уровень беспокойства о прогрессировании заболевания связан с социодемографическими, клиническими и психологическими факторами.
Социодемографические факторы дисфункционального беспокойства о прогрессировании заболевания:
✓ |
возраст — более молодые пациентки с онкологическими заболеваниями в большей степени подвержены клиническому уровню беспокойства о прогрессировании заболевания [28]; |
✓ |
образование — более низкий уровень образования связан с дисфункциональным беспокойством о прогрессировании заболевания [39]. |
Клинические факторы дисфункционального беспокойства о прогрессировании заболевания:
• |
более низкий уровень здоровья в целом; |
• |
наличие симптомов, которые считаются последствиями перенесенного лечения, в том числе боль и усталость [44]. |
Психологические факторы дисфункционального беспокойства о прогрессировании заболевания:
– |
низкая оценка собственных ресурсов, связанных с возможностью преодоления рецидива [21]; |
– |
наличие депрессивных переживаний [22]. |
Специфика беспокойства о прогрессировании заболевания у женщин, больных раком молочной железы, в модели житейского смысла саморегуляции поведения Г. Левенталя
Модели репрезентаций болезни активно разрабатывались на протяжении последних десятилетий в зарубежной клинической психологии, им отводится важная роль медиатора между стрессом и болезнью. Многими исследователями подчеркивается роль репрезентаций в процессе адаптации к болезни и нормализации эмоционального состояния [8; 12; 29]. Репрезентации болезни и здоровья являются краеугольной составляющей подходов к исследованию саморегуляции в болезни. Следуя традициям зарубежных исследователей, принято считать, что интерпретации больного в отношении болезни определяют их психологическое благополучие [32].
Согласно модели саморегуляции в отношении здоровья и болезни, пациент выступает в роли «наивного ученого», который активно ищет информацию, чтобы на её основе понять и сделать выводы в отношении своего состояния [10]. При этом пациент опирается на принятые в культуре представления о болезни и предшествующий опыт социальной коммуникации в отношении заболевания, социальное окружение (медицинский персонал, близкие), личностный опыт, который, по мнению H. Leventhal, является наиболее мощным фактором формирующейся модели болезни [35]. В концепции саморегуляции H. Leventhal выделяются пять компонентов репрезентации болезни [47]:
а) |
идентификация болезни (симптомы болезни); |
б) |
причина болезни (представления о факторах, способствующих манифестации заболевания); |
в) |
последствия болезни (ожидаемые результаты лечения и исхода болезни); |
г) |
течение болезни (убеждения, касающиеся продолжительности и периодичности болезни); |
д) |
излечение. |
Подобная структура репрезентаций болезни является полезной для исследования убеждений пациентов, оказывающих влияние на поведение в ситуации болезни [32; 49].
Данная модель хорошо согласуется с ориентированным в будущее беспокойством о прогрессировании заболевания. По мнению H. Leventhal (2003), когнитивные репрезентации, возникающие после постановки диагноза «рак молочной железы» и развивающиеся в процессе лечения, могут кодироваться в памяти и отражать целостный опыт больных, который будет проявляться в интегративной оценке возможности рецидива.
Результаты исследований показывают, что восприятие болезни (воспринимаемая угроза и репрезентации болезни), выбираемые копинг-стратегии связаны с уровнем беспокойства о прогрессировании заболевания [9].
На основе исследований была разработана интегративная модель предикторов страха прогрессирования заболевания у женщин больных раком молочной железы [6].
Рисунок 2. Модель предикторов страха прогрессирования заболевания
у женщин с онкологическими заболеваниями репродуктивной системы
В данной модели показано, что беспокойство о прогрессировании заболевания связано с эмоциональными представлениями, восприятием последствий, идентификацией болезни и общим уровнем воспринимаемой угрозы.
Интересно, что демографические и клинические показатели не оказывали существенного влияния на уровень беспокойства о прогрессировании заболевания. Полученная в рамках исследования модель подчеркивает важность индивидуального опыта, переработки информации, связанной с болезнью.
Беспокойство о прогрессировании и метакогнитивные стили
у больных
с онкологическими заболеваниями
Матакогниции являются специфической формой когнитивных процессов, связанных с контролем, мониторингом, оценкой, регуляцией познавательных функций [51]. Метакогнитивные модели психических расстройств постулируют, что эмоциональный стресс обусловлен малоадаптивными и цикличными процессами мышления (например, постоянное беспокойство или руминации), которые активируются и регулируются лежащими в их основе метакогнитивными убеждениями.
Для понимания эмоциональных расстройств наиболее важными являются два типа убеждений: положительные убеждения, отражающие пользу конкретных стратегий для борьбы с тревожными событиями (например, «беспокойство поможет мне справиться с трудностями и невзгодами»), и негативные убеждения об опасности и неуправляемости персеверативного мышления (например, «волнение является неконтролируемым и может свести меня с ума»). Положительные представления о ценности беспокойства, как полагают исследователи, направлены на активизацию стратегий, способов регуляции эмоций и познания [36], однако они становятся патологическими в тот момент, когда отрицательные метакогнитивные убеждения также активируются, что делает сам процесс размышления фокусом негативной оценки — дополнительное беспокойство по поводу беспокойства.
Кроме того, убежденность в необходимости контролировать процесс негативного мышления не приводит к ожидаемому снижению интенсивности мыслей, а наоборот, увеличивает их интенсивность [52]. Вторым важным компонентом метакогнитивной модели эмоционального стресса является понимание процессов, обеспечивающих мониторинг познавательных процессов. В частности, селективность внимания, постоянный контроль над когнициями приводит к нежелательным чувствам и мыслям [Там же].
Метакогнитивный подход к беспокойству о прогрессировании заболевания представлен в рамках теории саморегуляции исполнительных функций. Данная теория постулирует, что дисфункциональное беспокойство о прогрессировании заболевания связано с неадекватным стилем обработки информации [11]. В частности, больной раком становится более чувствительным и внимательным к информации, которая генерирует навязчивые мысли, тем самым приводя к руминации или выраженному беспокойству. При дисфункциональном беспокойстве о прогрессировании заболевания, по мнению исследователей, страх инициирован непроизвольными интрузивными мыслями вследствие автоматической переработки информации как угрожающей.
Пациенты с высоким уровнем беспокойства о прогрессировании заболевания считают, что их тревога является полезной и помогает им лучше понимать их заболевание, однако больные также считают, что беспокойство является неконтролируемым, вредным и используют стратегии, направленные на попытки контроля беспокойства, которые в последствии усиливают психологический дистресс. Кроме того, для больных с высоким уровнем беспокойства о прогрессировании заболевания характерно смещение внимания в сторону информации, которая подтверждает угрожающий характер болезни [45].
Модель когнитивного синдрома внимания при онкологических заболеваниях иллюстрирует рисунок 3.
Рисунок 3. Метакогнитивная модель дисфункционального страха
прогрессирования заболевания
Беспокойство о прогрессировании заболевания и теория
неопределенности
в болезни
Несмотря на то, что концепция неопределенности не полностью отражает конструкт «Беспокойство о прогрессировании заболевания», аспекты теории M.H. Mishel о неопределенности в болезни могут быть актуальными для понимания данного феномена. Согласно этой теории, неопределенность отражает невозможность определить смысл болезни, её связь с прошлыми событиями. Пациенты, воспринимающие возможность прогрессирования заболевания как выраженную угрозу, испытывают дефицит информации о болезни и её лечении, включая понимание её симптомов, что приводит к переживанию выраженного дистресса из-за отсутствия определенности в будущем. Сосредоточенность на непредсказуемости и случайности происходящих событий, таким образом, усиливает уверенность в возможности прогрессирования или рецидива рака [Цит. по: 33].
M.H. Mishel описывает развитие неопределенности в болезни: первый этап предполагает, что у пациента развивается кризисная ситуация, выражающаяся в невозможности принятия позиции «больного человека». Связанные с этим отрицательные эмоциональные переживания формируют у болеющей личности постоянную оценку опасности. Важность процесса оценки опасности заключается в том, что человек в конечном счете приходит к решению о том, как воспринимать неопределенность. Оценка выводится из двух мыслительных процессов: «логический анализ», предполагающий понимание своих сильных и слабых сторон, прошлого опыта, преодоления трудных ситуаций; «ложное восприятие», развитие иррациональных идей, «мифов болезни», включающих процессы отрицания или ложную надежду. Конечным итогом анализа ситуации болезни будет являться принятие решения об опасности (негативная оценка) или благоприятной возможности (позитивная оценка, предполагающая принятие неопределенности) [Цит. по: 33].
Концепция неопределенности в болезни была применена для исследования посттравматического стресса у больных раком. В исследовании J. Li было показано, что лица, которые пережили рак в детстве, чаще испытывали симптомы посттравматического стрессового расстройства, которые были связаны с использованием малоадаптивных копинг-стратегий в ситуациях неопределенности (например, вернется мой рак или нет, будет ли он у моих детей?). Однако более высокий уровень неопределенности был характерен для людей, которые также испытывали недостаток медицинской информации, связанной с болезнью, — пациенты жаловались на двусмысленность, высокую сложность, отсутствие какой-либо ясности в беседе с врачом [10].
Кроме того, неопределенность, связанная с заболеванием, проявляется в трудностях принятия стрессовых ситуаций, собственных чувств, мыслей и ощущений, когда человек пытается контролировать заведомо непредсказуемые ситуации, связанные с болезнью [26]. Чрезмерное сосредоточение на оценке будущего в болезни приводит к избеганию «ответственности» в реальной жизни, а болезнь и страхи, связанные с ней, становятся основой для существования пациента, что способствует росту угрозы и предвосхищаемого ущерба [23].
Таким образом, когда степень неопределенности высока, неоднозначные сценарии расцениваются как более пугающие. Пациенты фокусируются на поиске ясности и определенности в болезни, что приводит к непереносимости даже небольшой неопределенности [16].
Модель воспринимаемой угрозы прогрессирования болезни
Н.А. Сирота,
Д.В. Московченко
В проведенных совместно с Д.В. Московченко исследованиях была разработана интегративная модель беспокойства о прогрессировании болезни, которая включает в себя когнитивный, эмоциональный и поведенческий уровень [1].
Когнитивный компонент
Когнитивный компонент воспринимаемой угрозы прогрессирования болезни рассматривался нами в рамках трансдиагностической модели эмоционального расстройства, предполагающей, что тревожные расстройства обусловлены и поддерживаются малоадаптивными стилями обработки информации [11]. В частности, пациентки становятся более чувствительными и внимательными к значимой информации, что способствует генерации навязчивых мыслей, инициирующих беспокойство. Согласно метакогнитивным моделям, восприятие угрозы прогрессирования болезни предполагает наличие позитивных и негативных убеждений о беспокойстве. Позитивные убеждения выполняют функцию контроля угрозы («Если я буду беспокоиться о рецидиве рака, это поможет мне быть готовым к нему»), тогда как негативные убеждения отражают неуправляемость и опасность беспокойства для психического и соматического здоровья.
Детальный анализ литературы позволил нам выделить следующие компоненты в структуре когнитивного компонента воспринимаемой угрозы прогрессирования болезни:
1) Интенсивность беспокойства о прогрессировании. Данный компонент беспокойства о прогрессировании заболевания определяет, насколько часто больные склонны возвращаться к мыслям о прогрессировании заболевания.
2) Убежденность во врачебном контроле. Исследования показывают значимость субъективного контроля в процессе совладания со стрессовыми жизненными ситуациями, в том числе и в ситуации болезни [41]. Выделяя данный параметр в структуре беспокойства о прогрессировании заболевания, мы предположили, что наличие убежденности во врачебном контроле болезни может выступать как протективный фактор, снижающий беспокойство больных о рецидиве заболевания в будущем. При исследовании больных с гинекологическим раком было выявлено, что убежденность больных в эффективности лечения способствует снижению беспокойства о раке [24].
3) Негативное мышление. Данный параметр отражает наличие у больных катастрофических, негативных мысленных сценариев, которые активизируются у больных при размышлении о возможности прогрессирования или рецидива болезни.
4) Убежденность в пользе беспокойства. Данный параметр отражает то, насколько пациентки считают беспокойство о прогрессировании заболевания полезным, способствующим предупреждению возможного прогрессирования болезни. Современные зарубежные исследования показывают, что пациенты с высоким уровнем беспокойства о прогрессировании заболевания считают беспокойство полезным и значимым, поскольку оно помогает им лучше понимать их заболевание, однако больные также считают, что беспокойство является неконтролируемым, вредным, и используют стратеги, направленные на попытки контроля беспокойства, которые в последствии усиливают психологический дистресс [13].
Разработанная нами методика представлена на рисунке 4.
Рисунок 4. Когнитивный компонент воспринимаемой угрозы
прогрессирования болезни
По результатам исследований было показано, что больные с когнитивной оценкой угрозы прогрессирования болезни будут иметь четыре типа дисфункциональных убеждений о раке:
а) |
позитивные мысли, отражающие убежденность в важности и значимости беспокойства; |
б) |
негативные мысли, отражающие убежденность больных в том, что беспокойство опасно и может привести к дальнейшему рецидиву болезни; |
в) |
негативные мысленные сценарии, которые активизируются у больных при размышлении о возможности прогрессирования или рецидива болезни; |
г) |
склонность возвращаться к мыслям о прогрессировании заболевания [3]. |
Эмоциональный компонент
За основу была взята модель страха прогрессирования болезни P. Herchbach, включающая в себя три аспекта тревоги при раке:
– |
эмоциональные реакции на лечение, страх боли и общую озабоченность перспективой; |
– |
страх утраты автономии; |
– |
страхи, связанные с функционированием семьи. |
Для операционализации данной модели была проведена процедура рестандартизации опросника страха прогрессирования заболевания на женщинах с онкологическими заболеваниями репродуктивной системы [2].
Поведенческий компонент
Поведенческий компонент отражает наличие охранительного поведения, направленного на предупреждение возможности рецидива или прогрессирования заболевания и способы контроля негативных мыслей, связанных с прогрессированием [21]. При разработке поведенческого аспекта воспринимаемой угрозы прогрессирования болезни нами были выделены следующие стратегии охранительного поведения, характерные для женщин с онкологическими заболеваниями репродуктивной системы:
а) самоосмотр;
б) частые консультации у лечащего врача;
в) позитивное переформулирование;
г) стратегии подавления негативных мыслей.
Нами использовалась оригинальная авторская анкета, которая отражена на рисунке 5.
Рисунок 5. Поведенческий аспект воспринимаемой угрозы
прогрессирования болезни
Выводы, полученные по результатам апробации данной модели
1) Беспокойство о прогрессировании заболевания проявляется в формировании «порочного круга», который активизируется у больных на когнитивном уровне за счет позитивных убеждений о важности и необходимости беспокойства, что в конечном счете создает негативные сценарии развития болезни и приводит к неэффективным способам преодоления тревоги, фиксации на собственных телесных сенсациях и нарастанию дистресса.
Рисунок 6. Модель «порочного круга» субъективной оценки угрозы прогрессирования
2) По результатам кластерного анализа (метод k-cредних) было выделено два варианта когнитивной оценки прогрессирования болезни у женщин с онкологическими заболеваниями репродуктивной системы — когнитивная оценка угрозы прогрессирования болезни и когнитивная оценка контролируемости прогрессирования, — представляющие собой психологические полюсы континуума возможных отношений к болезни [3].
Таблица 1
Варианты воспринимаемой угрозы прогрессирования болезни
Заключение
Беспокойство о прогрессировании болезни является одним из наиболее распространенных источников психологического дистресса у больных с онкологическими заболеваниями. Разработанная клинико-психологическая интегративная модель беспокойства о прогрессировании заболевания может быть использована в процессе психологической диагностики больных с онкологическими заболеваниями, а также для планирования психокоррекционных и консультативных мероприятий в процессе психологического сопровождения онкологическими больных.
Важным представляется дальнейший анализ факторов, оказывающих влияние на формирование дисфункционального беспокойства о прогрессировании болезни, анализ связи с социально-демографическими и клиническими показателями у больных с различными онкологическими нозологиями.
Выделенный в результате исследований дисфункциональный вариант беспокойства о прогрессировании онкологического заболевания может выступать в качестве мишени для проведения психотерапевтических интервенций с онкологическими больными.
Выводы
1) Беспокойство о прогрессировании заболевания является важным психологическим феноменом в процессе адаптации к онкологическому заболеванию, который связан с процессами переработки информации в ситуации болезни, является индикатором психологического дистресса и отражает успешность адаптационных механизмов больных.
2) Выраженное беспокойство о прогрессировании заболевания связано с нарушением процесса переработки информации и интолерантностью к неопределенности, что проявляется в повышенной чувствительности к угрожающей информации о заболевании.
3) При дисфункциональном беспокойстве о прогрессировании заболевания отмечается нарушение саморегуляции телесной перцепции, что проявляется в поддерживающем цикле тревожных опасений, сосредоточенности на дискомфортных ощущениях, расширении болезненных ощущений.
4) Восприятие возможности прогрессирования заболевания в будущем рассматривается как один из важнейших источников психологического дистресса у больных с онкологическими заболеваниями репродуктивной системы. Обеспокоенность по поводу прогрессирования заболевания можно рассматривать как континуум, связанный с убежденностью в контролируемости (убежденность в эффективности лечения) или неконтролируемости прогрессирования болезни, связанный с когнитивной оценкой угрозы прогрессирования заболевания и прогнозируемых потерь.
Литература
1. Московченко Д.В. Совладающее поведение женщин с онкологическими заболеваниями репродуктивной системы: aвтореф. дис. … канд. психол. наук. – М., 2016. – 36 с.
2. Сирота Н.А., Московченко Д.В. Психодиагностика страха прогрессирования заболевания: результаты апробации русскоязычной версии опросника страха прогрессирования заболевания // Обозрение психиатрии и медицинской психологии имени В.М. Бехтерева. – 2014. – № 4. – С. 86–91.
3. Сирота Н.А., Московченко Д.В. Метакогнитивные убеждения и беспокойство о прогрессировании у женщин с онкологическими заболеваниями репродуктивной системы // Российский психологический журнал. – 2016. – № 1(13). – С. 147–157.
4. Соколова Е.Т. Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях. – М.: SvR-Аргус, 1995. – 359 c.
5. Тхостов А.Ш. Психология телесности. – М.: Мысль, 2002. – 287 с.
6. A family-based model to predict fear of recurrence for cancer survivors and their caregivers / S. Mellon, T.S. Kershaw, L.L. Northouse [et al.] // Psycho-Oncology. – 2007. – Vol. 16, № 3. – P. 214–223.
7. Black E.K., White C.A. Fear of recurrence, sense of coherence and posttraumatic stress disorder in haematological cancer survivors // Psycho-Oncology. – 2005. – № 14. – P. 510–515.
8. Bower G.H. Mood and memory // American Psychologist. – 1981. – Vol. 36, № 2. – P. 129–148.
9. Cancer attributions, distress, and health practices among gynecologic cancer survivors / E.S. Costanzo, S.K. Lutgendorf, S.L. Bradley [et al.] // Psychosom Med. – 2005. – Vol. 67, № 6. – P. 972–980.
10. Cancer incidence in parents who lost a child: a nationwide study in Denmark / J. Li, C. Johansen, D. Hansen [et al.] // Cancer. – 2002. – Vol. 95, № 10. – P. 2237–2242.
11. Cisler J.M., Koster E.H. Mechanisms of attentional biases towards threat inanxiety disorders: an integrative review // Clinical Psychology Review. – 2010. – Vol. 30, № 2. – P. 203–216.
12. Cognitive therapy of depression / A.T. Beck, A.J. Rush, B.F. Shaw [et al.]. – New York: Guilford Press. – 1979. – 425 p.
13. Conquer fear: protocol of a randomised controlled trial of a psychological intervention to reduce fear of cancer recurrence / P.N. Butow, M.L. Bell, A.B. Smith [et al.] // BMC Cancer. – 2013. – Vol. 13, № 1. – P. 1.
14. Coping among older-adult, long-term cancer survivors / G.T. Deimling, L.J. Wagner, K.F. Bowman [et al.] // Psycho-Oncology. – 2006. – Vol. 15, № 2. – P. 143–159.
15. Deci E.L., Ryan R.M. A motivational approach to self: Integration in personality // Nebraska symposium on motivation. – 1990. – Vol. 38. – P. 237–288.
16. Dugas M.J., Koerner N. Cognitive-behavioral treatment for generalized anxiety disorder: status and future directions // Journal of Cognitive Psychotherapy. – 2005. – Vol. 19, № 1. – P. 61–68.
17. Easterling D.V., Leventhal H. Contribution of concrete cognition to emotion:neutral symptoms as elicitors of worry about cancer // Journal of Applied Psychology. – 1989. – Vol. 74, № 5. – P. 787–796.
18. Evaluation of two group therapies to reduce fear of progression in cancer patients / P. Herschbach, K. Book, A. Dinkel [et al.] // Support Care Cancer. – 2010. – Vol. 18, № 1. – P. 471–479.
19. Experience of trauma, distress and posttraumatic stress disorder among breast cancer patients / S.C. Palmer, A. Kagee, J.C. Coyne [et al.] // Psychosomatic Medicine. – 2004. – Vol. 66, № 2. – P. 258–264.
20. Fear of cancer progression and cancer-related intrusive cognitions in breast cancer survivors / A. Mehnert, P. Berg, G. Henrich [et al.] // Psycho-Oncology. – 2009. – Vol. 18, № 12. – P. 1273–1280.
21. Fear of cancer recurrence: A literature review and proposed cognitive formulation to explain exacerbation of recurrence fears / C. Lee-Jones, G. Humphris, R. Dixon [et al.] // Psycho-Oncology. – 1997. – № 6. – P. 95–105.
22. Fear of recurrence and disease progression in long-term (≥ 5 years) cancer survivors – a systematic review of quantitative studies / L. Koch, L. Jansen, H. Brenner [et al.] // Psycho-Oncology. – 2013. – Vol. 22, № 1. – P. 1–11.
23. Fletcher L., Hayes S.C. Relational frame theory, acceptance and commitment therapy, and a functional analytic definition of mindfulness // Journal of Rational-Emotive and Cognitive-Behavior Therapy. – 2005. – Vol. 23, № 4. – P. 315–336.
24. Gould R.V., Brown S.L., Bramwell R. Psychological adjustment to gynaecological cancer: Patients' illness representations, coping strategies and mood disturbance // Psychology & Health. – 2010. – Vol. 25, № 5. – P. 633–646.
25. Hampton M.R., Frombach I. Women’s experience of traumatic stress in cancer treatment // Health Care for Women International. – 2000. – Vol. 21, № 1. – P. 67–76.
26. Hayes S.C., Strosahl K.D., Wilson K.G. Acceptance and Commitment Therapy: An experiential approach to behaviour change. – New York: Guildford Press. – 2003. – 304 p.
27. Hilton B.A. The relationship of uncertainty, control, commitment, and threat of recurrence to coping strategies used by women diagnosed with breast cancer // Journal of Behavioral Medicine. – 1989. – Vol. 12, № 1. – P. 39–54.
28. Influence of mood and adjustment to cancer on compliance with chemotherapy among breast cancer patients / A. Ayres, P.W. Hoon, J.B. Franzoni [et al.] // J Psychosom Res. – 1994. – Vol. 38, № 5. – P. 393–402.
29. Lang P.J. Cognition in emotion: Concept and action // Emotion, cognition and behavior / ed. by C. Izard, J. Kagan, R. Zajonc. – New York: Cambridge University Press. – 1984. – P. 192–225.
30. Lasry J-C., Margolese R.G. Fear of recurrence, breast-conserving surgery, and the trade-off hypothesis // Cancer. – 1992. – Vol. 69, № 8. – P. 2111–2115.
31. Leventhal H., Brissette I., Leventhal E.A. The common-sense model of self-regulation of health and illness // The self-regulation of health and illness behavior / ed. by L.D. Cameron, H. Leventhal. – New York: Routledge, 2003. – P. 42–65.
32. Leventhal H., Nerenz D.R., Steele D.J. Illness representation and coping with health threats // Handbook of psychology and health / ed. by A. Baum, S.E. Taylor, J.E. Singer. – Hillsdale, New Jersey: Lawrence Erlbaum Associates, 1984. – Vol. 4. – P. 219–252.
33. McCormick K.M. A concept analysis of uncertainty in illness // Journal of Nursing Scholarship. – 2002. – Vol. 34, № 2. – P. 127–131.
34. Moorey S., Greer S. Cognitive behaviour therapy for people with cancer. – 2nd edition. – Oxford: Oxford University Press. – 2004. – 220 p.
35. Muraven M., Tice D.M., Baumeister R.F. Self-control as limited resource: regulatory depletion patterns // Journal of Personality and Social Psychology. – 1998. – Vol. 74, № 3. – P. 774–789.
36. Normann N., van Emmerik A.A. The efficacy of metacognitive therapy for anxiety and depression: a meta-analytic review // Depression and Anxiety. – 2014. – Vol. 31, № 5. – P. 402–411.
37. Pelusi J. The lived experience of surviving breast cancer // Oncology Nursing Forum. – 1997. – Vol. 24, № 8. – P. 1343–1353.
38. Pistrang N., Barker C. Disclosure of concerns in breast cancer // Psycho-Oncology. – 1992. – № 1. – P. 183–192.
39. Primary care physicians’ involvement in the cancer care of older long-term survivors / K.F. Bowman, J.H. Rose, G.T. Deimling [et al.] // J. Aging Health. – 2010. – Vol. 22, № 5. – P. 673–686.
40. Psychological and cosmetic self-assessments of breast conserving therapy compared with mastectomy and immediate breast reconstruction / M. Noguchi, H. Kitagawa, K. Kinoshita [et al.] // Journal of Surgical Oncology. – 1993. – № 54, № 4. – P. 260–266.
41. Psychological responses to cancer recurrence: a controlled prospective study / B.L. Andersen, C.L. Shapiro, W.B. Farrar [et al.] // Cancer. – 2005. – Vol. 104, № 7. – P. 1540–1547.
42. Quality of life of early-stage breast cancer patients treated with radical mastectomy or breast-conserving procedures: results of EORTC Trial 10801. The European Organization for Research and Treatment of Cancer (EORTC), Breast Cancer Co-operative Group (BCCG). / D. Curran, J.P. van Dongen, N.K. Aaronson [et al.] // European Journal of Cancer. – 1998. – Vol. 34, № 3. – P. 307–314.
43. Ray C. Psychological implications of mastectomy // British Journal of Social and Clinical Psychology. – 1977. – Vol. 16, № 4. – P. 373–377.
44. Refinement and psychometric evaluation of the impact of cancer scale / C.M. Crespi, P.A. Ganz, L. Petersen [et al.] // J Natl Cancer Inst. – 2008. – Vol. 100, № 21. – P. 1530–1541.
45. Simard S., Savard J., Iver H. Fear of cancer recurrence: specific profiles and nature of intrusive thoughts // Journal of Cancer Survivorship. – 2010. – Vol. 4, № 4. – P. 361–371.
46. Surviving adult cancers. Part 2: Psychosocial implications / D. Welch-McCaffrey, B. Hoffman, S.A. Leigh [et al.] // Annals of Internal Medicine. – 1989. – Vol. 111, № 6. – P. 517–524.
47. The illness perception questionnaire: a new method for assessing the cognitive representation of illness / J. Weinman, K.J. Petrie, R. Moss-Morris [et al.] // Psychol Health. – 1996. – Vol. 11, № 3. P. 431–445.
48. Traumatic stress, life events, and emotional support in women with metastatic breast cancer: cancer-related traumatic stress symptoms associated with past and current stressors / L.D. Butler, C. Koopman, C. Classen [et al.] // Health Psychology. – 1999. – Vol. 8, № 6. – P. 555–560.
49. Turk D.C., Rudy T.E., Salovey P. Implicit models of illness // J Behav Med. – 1986. – Vol. 9, № 5. – P. 453–474.
50. Vickberg S.M. The Concerns About Recurrence Scale (CARS): a systematic measure of women’s fears about the possibility of breast cancer recurrence // Ann Behav Med. – 2003. – Vol. 25, № 1. – P. 16–24.
51. Wells A. Metacognitive Therapy for Anxiety and Depression. – New York: Guilford Press. – 2009. – 246 p.
52. Wells A., Cartwright-Hatton S. A short form of the metacognitions questionnaire: properties of the MCQ-30 // Behaviour Research an Therapy. – 2004. – Vol. 42, № 4. – P. 385–396.
Ссылка для цитирования
УДК 159.9: 616-006
Беспокойство о прогрессировании онкологического заболевания: современные теоретические концепции и подходы / Н.А. Сирота, Д.В. Московченко, В.М. Ялтонский [и др.] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2016. – N 6(41) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|
|
|
|
Предыдущие |
|
|