Щеглов Л.М.

 

Вернуться на главную страницу
О журнале
Отчет
Редакционный совет
Приглашение к публикациям

Хроники выздоровления: «Раненые Целители». Часть 1

Любов Е.Б. (Москва, Россия)

 

 

Любов Евгений Борисович

Любов Евгений Борисович

доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник отделения клинической и профилактической суицидологии; Московский научно-исследовательский институт психиатрии — филиал Националь-ного медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского Министерства здравоохранения Российской Федерации, ул. Потешная, д. 3, к. 10, Москва, 107076, Россия.
Тел.: 8 (495) 963-75-72.

E-mail: lyubov.evgeny@mail.ru

 

Аннотация. Несмотря на широко распространенное заблуждение о том, что у людей с тяжелыми психическими расстройствами нет шансов на выздоровление или улучшение, реальность гораздо более обнадеживаю-щая. В ходе качественного анализа серии самоописаний профессионалов (психиатров, клинических психологов) и активистов групп самопомощи выделены основные субъективные и экзистенциальные (такие как вера и надежда) составляющие вкупе с объективными (симптоматическая ремис-сия) признаками, условиями, способствующими (своевременная биопсихо-социальная помощь) и препятствующими (например, взаимосвязанные низкое качество лечения и самоповреждающее поведение) личностно-социальному восстановлению после тяжелых психических расстройств. Обоснованы современные подходы к лечебно-реабилитационной помощи, обращенной не к изоляции и попечению, а к выздоровлению в широком историческом контексте и в русле международного движения выздоров-ления.

Ключевые слова: психическое расстройство, выздоровление, самоописание, «раненые целители», предрасполагающие и препятству-ющие факторы

 

 

«Он всмотрелся в свою душу через телескоп.
То, что представлялось совершенно беспорядочным,
оказалось прекрасными созвездиями,
ему открылись скрытые миры внутри миров».

С. Кольридж. Записная книжка1 .

 

Каждый думающий с живой душой — автор сюжета для небольшого рассказа, вернее, неповторимого («штучного») романа.

«Пиши, приятель, только о себе: / Всё остальное до тебя сказали». Д. Быков.

В массиве несистематизированных данных о последствиях психических расстройств несправедливо скудно освещен опыт многотрудного пути возвращения к себе, к не всегда готовому принять подвижничество граду и миру «нормальных».

«Одно из самых трудных предназначений социологии — предоставить слово тем, чей опыт и свидетельства обычно маргинализируются, кладутся под сукно или полностью обесценены». Дэвид Карп [2].

 

То же — в психиатрии.

 

«Половина человечества не имеет представления, как живет другая. Богатые не понимают бедных, атеисты — богобоязненных, но всего труднее, полагает он, здоровому понять сумасшедшего». Английский пациент, автобиография, начало ХХ века [цит. по 3].

Экзистеннциально-феноменологический анализ «Я»-нарративов бывших боль-ных, согласно стандартам «насыщенных описаний» личности [4] и их среды, заставляет усомниться в парадигме фатальных исходов хронических душевных расстройств, доминировавшей большую часть ХХ столетия.

«Заблуждения с некоторой долей правды — наиболее опасны». Адам Смит.

«Коллекция выздоровления» полезна не утверждением факта, а как волнующий и поучительный пример неслучайного обретения жизни и судьбы новой.

«Судьбой наложенные цепи / Упали с рук моих, и вновь…». Е. Баратынский.

Без языка не услышат и без ушей — тоже.

«Без твоих речей у души не было бы ушей, без твоих ушей у души не было бы языка». Руми.

Вслушиваясь в другого, вслушиваемся в себя.

«В рассказе кристаллизуется взаимная потребность друг в друге». А. Франк.

 

Международное движение выздоровления создает пространство историй незаемными словами.

«Рассказы о болезни поучительны, показывая, как возникают, регулируются и осмыслены жизненные проблемы, как сквозь призму социальных отношений воспринимаем и … интерпретируем жалобы в конкретном контексте жизненной ситуации». А. Kleinman [5].

 

Среди ужаснувшихся и выживших — наши коллеги.

Повествования об уязвимости мыслящего тростника и его стойкости при испытании «на излом» становятся уроком самопознания и событием обобщенного опыта «вчувствования».

 

А вдруг

«это начало прекрасной дружбы». К/ф «Касабланка», США, 1942.

Предуведомление. Автор, далее Е.Б., светло завидует (пушкинское чувство «хорошего роду») высоким образцам. У Д. Сэлинджера читатель то и дело спотыкается о

«многочисленные, как весенние почки, скобки» «Симор: Знакомство».

Эссе изобилует цитатами по делу и без, отступлениями, обращениями, реми-нисценциями, сносками, аллюзиями, нехитрыми рассуждениями о психиатрическом ремесле и жизни как таковой. Намеренное «плетение словес» смутно ассоциировано с медиативным стилем психизма и постмодернизма.

Терпеливый чтец-стайер сложит текст слов в одно целое,

«как в игре в домино или карты, и получит, как от зеркала, столько, сколько в него вложит … вовсе не обязательно читать целиком, можно прочесть лишь половину или какую-нибудь часть и на этом остановиться … Чем больше ищешь, тем больше получаешь; так и здесь счастливому исследователю достанутся все связи между именами … Остальное для остальных». М. Павич «Хазарский словарь».

Это было недавно — это было давно

«Без признания человеческой ценности безумия
исчезает сам человек».

Ф. Тоскель2.

 

Предполье болезни: несчастное далёко

«Сад уже опустел, на улице мелькали огоньки, и где-то за деревьями звенел колокольчик сторожа». А. Пантелеев. «Честное слово».

«Карьера болезни» с переживаниями «со мной что-то не так» заставляет прислушаться к симптомам (др.-греч. «несчастная случайность»), оценить их выраженность (меру страдания) и необычность и прийти к выводу: «Заболел!» [6].

«Настоящий доктор — внутри нас». Альберт Швейцер.

Симптом субъективен, отличен от объективного (поддающегося стороннему наблюдению) «признака». К. Ясперс, в отчаянии «смертельной» телесной болезни, понимал симптомы посредством прилежной эмпатической «фотосъемки/фокусировки и микроскопирования», зыбкого отблеска чадной свечи в пещере самопознания, предвестника пожара, видного уже соседям.

Феноменологический (понимающий, а не объясняющий) подход объединяет «внешнее и внутреннее» в общем поле психиатрии [7].

Сабина Шпильрейн, далее, для доверительности и душевности, просто Сабина, не забыла «волосатую руку» деспота-отца, шлепавшую ее, задравши платье (здесь и далее —из открытых источников Сети). После порки заставлял целовать карающую длань. Запирал за малейшие ошибки в учении в темный чулан (как Мальвина — Буратино — Е.Б.). В дневнике: «телесные наказания вызывали половое возбуждение, предавалась рукоблудию, воскрешая сцены насилия».

«Отец любим для меня с болью».

Перекличка:

«Кто бы мог подумать, что это наказание, перенесенное в детстве от старой девы, так скажется на моих вкусах, моих желаниях, моих страстях и на мне самом и оставит такой след во мне до конца жизни?». Ж-Ж. Руссо «Исповедь».

В влюбленности в дядю дипломированный психоаналитик Сабина найдет классический «перенос» образа отца. С малых лет эксцентрична, но ночные кошмары, тики, «истерики» не помешали золотой медали гимназии. Мать убеждает Сабину и окружающих в ее душевном недуге. Безвестный Карл Юнг сообщит нескоро учителю Фрейду:

«Трудный случай, молодая русская девушка-студентка, болеющая с шести лет».

Искажение «общих предпочтений» вело к тяжелому неврозу. Триггером стала смерть от тифа любимой младшей сестры.

Арнхильд Лаувенг, далее — Арнхильд [8], послушная жизнерадостная девочка, радость благополучной семьи, с ранней профессиональной (склонность к само-анализу?) ориентацией.

«Способная школьница, собиралась стать психологом, заслужить Нобелевскую премию и танцевать в балете».

Р. Deegan, далее — Пат [9; 10], намеревалась достойно жить и играть в сборной США, стать добровольцем «Корпуса мира».

«…Счастливое детство с горечью предчувствия». И. Бродский об идеали-зированных большей частью воспоминаниях (иной полюс — телескопирование депрессии):

«когда-уже-все-известно», но «еще-ничего-не началось».

Ron Coleman [11] мечтал о стезе проповедника (и отчасти стал им — Е.Б.), посещая церковную школу, но разочаровался после сексуального насилия, совершенного над ним святым отцом (детская травма не удивит просвещенного читателя3); солдатом получил диплом специалиста по бизнес-администрированию и бухгалтерскому учету, работал в Сити.

Гарри Салливан жил в стесненных обстоятельствах на ферме, отстраненно от родителей и сверстников, католик среди протестантского большинства (Википедия).

 

Кей Джеймисон, далее — Кей [12]: «качели» настроения подростка, особенно после дальнего переезда семьи.

«На начальных стадиях заболевание проявляется чрезмерно хорошим настроением, повышенной активностью и креативностью. Маниакальные состояния с психическим возбуждением сходны с состоянием после приема психостимуляторов (амфетамина). К несчастью, с течением времени заболевание приводит к хаосу и нарушению функцио-нальных способностей».

Дальше — больше.

«Университетские годы стали временем изнуряющей борьбы с собой и временем страстей, воодушевления, трудной благодарной работы. У перепадов настроения и энергии в старших классах и притягательная сторона. На подъеме мозг фонтанировал идеями, уверена, что хватит сил воплотить каждую из них. Моментально забывала о консервативном воспитании, носила юбки покороче, декольте поглубже, без оглядки наслаждаясь бурлящей юностью. Во всем в моей жизни был избыток. Вместо одной симфонии Бетховена покупала девять, записывалась на семь курсов вместо пяти, вместо двух билетов на концерт брала десять. … быстро повзрослела за эти месяцы, как взрослеют люди, теряя себя, вдали от безопасности, бок о бок со смертью».

Черты доболезненной личности — сильный клинико-социальный прогности-ческий фактор (например, для Д.Е. Мелехова).

 

«Важнее знать, какой человек болен, нежели чем болен человек». Гиппократ.

Развитие, по крайней мере, части наших «информаторов» гармонично, с альтруистическим посылом; кто-то успел построить социальную (образовательную) базу.

Все пригодится.

Ведь

«единственное в жизни, что даётся без усилий — неудача». Английская пословица.

Карл Юнг [1] годами скрупулезно записывал яркие сценоподобные сны в русле научных интересов («сновидения» в заглавии мемуаров вслед за «воспоминаниями» и перед «размышлениями» — Е.Б.); месяцами общался с «внутренними голосами», как Кандинский, вызываемыми произвольно.

«Нечто мрачное и гнетущее вырвалось наружу, разлилось в самом воздухе. И это ощущение нарастало. А началось все с непонятной неразберихи: я не имел представления, что все это значит и что я должен делать … атмосфера вокруг меня сгущается … «Бог мой, что же это такое?»

Близко к теме К. Conrad.

Сравним с острым (пароксизмальным) форпостом психоза Э. Мунка:

«Вдруг ощутил парализующий и пронзающий все вокруг крик природы»

(сходно с океаническим чувством — Е.Б.).

Арнхильд. За три года до манифеста психоза — период флоттирующей тревоги/ диффузного страха (сравним: «Нет за мной вины; но я боюсь» Дездемоны) и растерянности.

«Начиналось всё постепенно и тихо, почти незаметно… И тут тобой овладевает страх. Потому что ты не можешь понять, что произошло и почему так случилось, и как долго это продлится, но видишь, что ты оста-лась одна, заблудилась и боишься, что уже никогда не найдёшь дороги домой».

Не могла выразить «особые» переживания, но тосковала по прежней хорошей жизни, училась через «не могу» (обычная жалоба на «рассеянность» депрессивного подростка — Е.Б.).

Ron Coleman после смерти любимой и травмы, пресекшей карьеру регбиста, в 24 года «вдруг» услышал на работе комментирующий «голос»; за полгода присоеди-нились иные кричащие «голоса». Безработный и бездомный, он искал и находил облегчение в спиртном. Обратился к «Самаритянам» (благотворительное общество, стоящее у истоков кризисной телефонной помощи — Е.Б.), направившим его через врача общей практики к психиатру. Отказался от лечения, но вскоре был помещен в больницу недобровольно.

 

Elyn Saks [13]: с восьми лет — «голоса» и идеи отношения, подростком злоупотребляла психоактивными веществами (ПАВ), как Ron Coleman. «Самооблада-нием» подавляла психотические симптомы, «наползающий и густеющий туман» (метафора востребована авторами) и госпитализирована уже аспирантом Оксфорда.

Раннее и малоуловимое начало процесса сопряжено с личностным и социальным развитием, симптомы до поры были «частным делом» будущего официального страдальца. Прием ПАВ возможен как самолечение.

Лабиринты и омуты: «Со мною вот что происходит»

«Кто ж остался духом тверд?
В сумятице кто сохранил рассудок?
Ариэль. Никто. Все обезумели от страха
И начали бессмысленно метаться…».

У. Шекспир «Буря».

Традиционный профессиональный подход мало внимания уделяет эмоцио-нальному и психологическому содержанию психотических переживаний. Переживания психоза не всегда доступны речевому оформлению [14], откуда и возникают неологизмы. Что-то «забывается» (Крепелин), пациент рассказывает «позже лучше, чем раньше» (Майер-Гросс). Самоотчеты выразительны, вне привычки самонаблюде-ния, но, переработанные психологически, теряют в первозданности и непосред-ственности. Со временем воспоминание об «особых» переживаниях лишь ярче, оно обрастает аберрациями памяти (псевдореминисценциями).

То же — о «картинках» психоза, украшающих кабинеты доверчивых психиатров.

Птица-тройка в адском пламени на стене коллеги СанСаныча в московской больничке вызывала внепрофессиональное сомнение. Е.Б. однажды понял: у коренника и пристяжных передние ноги синхронно задраны, как в канкане. Такой инобытный аллюр.

В.Х. Кандинский. История болезни Долинина, alter ego В.Х., — самоотчет болезни [цит. по 15]: отделывался при расспросах врачей общими и неопределенными ответами, на затем дает тонкое и красочное описание

«многочисленных и разнообразных психопатологических феноменов в течении собственного заболевания: бредовые идеи преследования и величия, воздействия; «обильнейшие и разнороднейшие галлюцинации во всех чувствах, за исключением разве вкуса… самыми частыми, самыми разнообразными и живыми были галлюцинации зрения, осязания или общего чувства…».

Полиморфная симптоматика протекала на биполярном аффективном фоне в рамках образно-чувственного бреда и онейроидных состояний.

К. Юнга (38 лет) осенью 1913 года навестили

«старик Илия, он же — дух-проводник Филемон, юная Саломея в компании чёрного удава. Около часа — апокалиптическое видение ужасной катастрофы: могучие желтые волны, несущие обломки и бесчисленные трупы, море превратилось в кровь… атмосфера вокруг сгущается, дом наводнили диковинные призрачные существа. Их было так много, что я едва мог дышать и без конца спрашивал себя: «Бог мой, что же это такое?» Призраки отвечали: «Мы вернулись из Иерусалима, там мы не нашли того, что искали». В октябре около часа посетило неожиданное видение — чудовищный поток, накрывший северные земли от Англии до России, от Северного моря до подножий Альп… картина ужасной катастрофы: могучие желтые волны, несущие обломки и бесчисленные трупы, море превратилось в кровь».

Спустя две недели видение

«более кровавое и страшное, повторилось. Некий внутренний голос произнес: «Смотри, вот что произойдет!». Задавая себе вопрос, не является ли видение предвестником революционных событий, решил, что мне угрожает психоз. К фантазиям, управлявшими мной, испытывал не только непреодолимое отвращение, но и неописуемый ужас. Больше всего опасался потерять самоконтроль и сделаться добычей своего бессознательного».

12 декабря 1913 г. за письменным столом

«будто земля разверзлась, будто провалился в ее темные глубины. Меня охватил панический страх. У входа в темную пещеру стоял карлик, сухой и темный, как мумия. Я протиснулся мимо него в узкий проход и побрел по колено в ледяной воде к другому концу пещеры, где на каменной стене светился красный кристалл… Поток крови казался нескончаемым. Потом все прекратилось так же внезапно, как и началось… По иронии судьбы, я, психиатр, на каждом шагу обнаруживал в себе тот самый материал, который лежит в основе психозов и с которым можно столкнуться в сумасшедшем доме4. Это был мир бессознательных картин и образов, приводивший душевнобольных к роковому безумию. Но в нем же содержались некие мифологические формы, которые нашим рациональным веком уже утрачены. Подвергая себя этому рискованному эксперименту, я понимал, что нужна точка опоры, которая находилась бы в «этом мире», и такой опорой были семья и работа в противоположность странному в моем внутреннем мире. Семья и работа оставались спокойной гаванью, куда я всегда мог вернуться, напоминали мне, что я реально присутствую в этом мире, что я такой же человек, как все. Погружаясь в бессознательное, временами чувствовал, что могу сойти с круга. Но знал, что у меня диплом врача и я должен помогать больным, у меня жена и пятеро детей, живу на Озерной улице, 228 (в Бердске, на родине недорогих электробритв, есть такая улица, есть такой дом, но с трубой пониже и дымом пожиже — Е.Б.) — все это было очевидностью, от которой не мог уйти. Ежедневно убеждался в том, что на самом деле существую и что я не легкий лист, колеблемый порывами духовных бурь, как это случилось с Ницше».

Предположим серию транзиторных онейроидных состояний, не повлекших грубо нарушенного поведения и госпитализаций.

Гарри Салливан подростком перенес приступы шизофрении, в 18 лет госпитали-зирован, но через два года он — студент медицинской школы.

Сабина (18 лет) в привилегированной «санатории» не подпускала к себе, с воплями швыряла в вышколенный персонал чем ни попадя. Через несколько недель принудительно доставлена в клинику для душевнобольных: как будто слепая, падала и упиралась в стены, нарочито хромала, жалуясь на боль в ноге, часами рыдала и смеялась; сочиняла песни о персонале и нарекла врача «мой Юнга».

Арнхильд повествует о пережитом с 17 до 26 лет (подростково-юношеский период) хронифицированном психозе с элементами систематизации, близком к шизоаффективному.

«Болезнь сопровождалась размыванием границ реального и болезненного, но без полного охвата личности, благодаря чему мечта о профессии психолога помогала бороться с недугом».

Вела личную («оставалась собой») войну с фантастическими галлюцинациями, но стыдно в передышках быть растрепанной, худо без ванны. Внимательно ловит вести из изолятора: сожалеет, что на больничную конференцию не зовут пациентов… И помышляет об очередном самоповреждении на дежурстве неопытной сиделки.

Пат показывает фасеточное восприятие реальности в психозе, окрашенное депрессией.

Rufus May [17] в 18 лет не спал, был растерян, испытывал страх, напряжен и подозрителен, охвачен бредовыми идеями величия («научно-фантастическими теориями»), преследования («шпионы»), воздействия, был в центре борьбы зла и добра. «Безумие» явилось разрывом с миром, и он боролся за определение в нем. Поэтому стремится воссоединиться и договориться с миром. Способ борьбы с изоляцией — создание безопасного пространства, где необычные переживания могут быть распространены.

Carol North [18] пребывал в параллельной реальности, близкой «космической одиссее».

Al Siebert [19] в 34 года, уже будучи докторантом, находился в психозе («параноидная шизофрения»). Спустя месяц госпитализации вернулся домой вопреки совету врачей.

E. Saks приглашает в зазеркалье.

Знаете, каково «сумасшедшим» в психозе? Верить, что могут убить, близкие замышляют недоброе? Что чувствует связанный так туго, что трудно дышать, быть накачанным мощными ядовитыми лекарствами, ощущать себя расщепленным и исчезающим?».

Кей:

«Мысли скакали так быстро, что, заканчивая фразу, я уже не помнила ее начала. Обрывки идей, образов, фраз проносились в мозгу, как звери в детских сказках. В конце концов, как и эти звери, они превратились в бессмысленные пятна. Все понятное стало непонятным. Я отчаянно хотела снизить темп, но не могла. Ниче-го не помогало — ни многочасовой бег, ни заплывы на несколько миль. Что бы я ни делала, моя энергия не истощалась. Секс стал слишком интенсивным, чтобы приносить удовольствие, и, казалось, мозг пронзают черные линии света. Это пугало. Фантазия рисовала картины медленной, болезненной смерти всех растений на планете — листок за листком, стебель за стеблем они умирали, и я ничего не могла поделать. Они издавали пронзительные вскрики. Все больше и больше темноты и распада… ни успех на работе, ни воспитание, ни интеллект, ни характер не подготовили меня к встрече с безумием».

У каждого третьего-четвертого биполярного больного есть психотические эпизоды.

Реверсом расстройства становятся

«кошмарные приступы тоски неделями и даже месяцами»

с чувством бессилия и тягой к саморазрушению.

«Страшная подавленность изо дня в день, каждую ночь, непрекращающаяся агония. Это безжалостная, неумолимая боль, не оставляющая ни единого просвета для надежды, никакого спасения от леденящих душу мыслей и чувств, которые не дают покоя ночами … Каждый новый день казался хуже предыдущего. Все требовало огромных усилий. Для мытья волос требовались часы, и долго чувствовала себя измотанной… спала в уличной одежде, не находя сил ее снять».

 

Типична биполярная адинамичная депрессия, обычно с гиперсомнией и гиперфагией.

«Мой диагноз»: как слово отзовется

«Что значит имя?»

У. Шекспир «Ромео и Джульетта».

В.Х. Кандинский определил себе «первичное умопомешательство», оспаривая «меланхолию» лечащих врачей.

«Было и угнетенное состояние духа, но далеко не на первом плане, для тоски можно указать достаточные реальные причины: изменение условий жизни, прекращение привычной деятельности, разлука с близкими». «К учению о галлюцинациях».

Сабина. Первый врач, К. Монаков (одноименный «пучок» памятен счастливчику после курса неврологии), сообщил родителям:

«Случай шизофрении тяжёлый, ничем помочь не могу».

При поступлении девы в психиатрическую клинику (руководитель — E. Bleuler) диагноз не известен. К. Юнг утверждает «психотическую истерию».

У всех наших корреспондентов — диагнозы тяжелых психических расстройств.

«Тяжело больной» страдает не менее двух лет шизофренией, шизоаффективным или аффективным расстройством с выраженными нарушениями функционирования, тяжесть расстройства часто усугублена пересекающимися проблемами безработицы, злоупотреб-ления ПАВ, бездомности [20].

Профессионалы теснее сотрудничают с «пользователями услуг и осущест-вляющими уход», ища обоюдно приемлемые способы понимания и именования психоза. При сужении рамок название шизофрении сохранено (в отличие от стигматизирующей и питающей терапевтический пессимизм «деменции» в ДСМ-5 и МКБ-11).

Прогноз: хмурое утро. Сердцевина психиатрического диагноза и естественного течения, «прогноз протяжения» E. Bleuler признан профессионалами однозначно неблагоприятным.

В диссертационной выборке Е.Б. выздоровевших после шизофрении — часто госпитали-зированные в связи с малой эффективностью лекарств и уклонением от лечения, 2/3 — «молодые хроники». По миновании протрагированного приступа каждый четвертый вступил в коммунистическую партию Советского Союза. Пассаж с сожалением вымарал осторожнейший учитель И.Я. Гурович. Теперь — смело сообщаю.

E. Baxter* [21] завершила психиатрическое образование вопреки скепсису врачей:

«В лучшем случае годна для работы на конвейере».

Rufus May:

«Точнее говорить об индивидуальном прогнозе в социальном контексте с привлечением опыта преодоления болезни. Полезно рассматривать психику человека как уникальную и развивающуюся историю под влиянием социальных отношений и опыта».

Пора лечения: не обещая розового сада5

«Когда жизнь переворачивается с ног на голову, пропасть под ногами не становится небом». М. Павич «Пейзаж, нарисованный чаем».

Опыт многократных, до 10—15 раз (Арнхильд, E. Knight), длительных — до года (Сабина, R. Bassman, May) госпитализаций посередине «жизненного мая» (Арнхильд, Пат, T. Knight): прерывающих учение (R. Bassman, E. Baxter, D. Fisher, Пат), на заре профессиональной карьеры (R. Bassman, F. Frese, R. Miller, Е. Saks); череда недобро-вольных госпитализаций (Арнхильд, R. Coleman, D. Fisher, R. May, Сабина) в связи с опасным для себя (самоповреждение) и окружающих (агрессия) поведением. Побеги (Арнхильд), самовольные выписки (R. Coleman, А. Siebert), злоупотребление ПАВ (Ron Coleman, Е. Saks).

Так,

F. Frese с 25 лет «часто в психозе», «путешествуя туда и обратно», госпитализирован пять раз;

Ron Coleman: из 13 лет активного периода шизофрении шесть — в больницах с короткими передышками.

 

Наши герои в активном периоде психического расстройства составили ресурсоемкую группу часто госпитализированных (для большинства «тяжелых» психиатрических больных больничное лечение — исключительное событие) с сочетанными клинико-социальными проблемами, требующими особого (целевого) подхода, мало возможного в рамках тугоподвижной типовой психиатрической помощи. Больничный паттерн недобровольной помощи указывает на тяжесть течения болезни у пациентов. «Сгущение» госпитализаций свидетельствует о «незаконно» затянувшемся приступе (но стереотип течения юношеских приступов именно таков), рассеченном больничным лечением, или о «серии» приступов.

 

Терапия: «в действительности все не так, как на самом деле»6

Взгляд на количество и качество «излечения» отражает личный опыт, возможна кататимная аберрация воспоминаний.

«Боже! Что они делают со мною! Они льют мне на голову холодную воду! Они не внемлют, не видят, не слушают меня. Что я сделал им?.. За что они мучат меня?». Н. Гоголь «Записки сумасшедшего».

Кей:

«Один из ключевых моментов — важность эмоционального присутствия врача, которое играет в выздоровлении большую роль, чем советы или активное успокаивание».

На страницах воспоминаний ищем и с трудом находим «чудесного доктора», пусть и не наших корреспондентов.

Девушка в кататоническом ступоре стала общаться с коротенькой и нелепой Фромм-Рейхман (да-да, бывшая жена «того самого» — Е.Б.) лишь после вопроса, насколько та одинока (объяснимо и более строго: парадоксальным ответом на раздражитель):

«подняла руку, выставила наружу свой большой палец, а остальные пальцы сжала в кулак. И в этот момент «выражение лица у женщины смягчилось, она расслабилась, как будто почувствовала огромное облегчение и хотела выразить благодарность. А ее пальцы разжались». Джоан Гринберг «Розовый сад я тебе не обещаю».

Рассказы привлекают внимание к внутренней картине лечения [6] с поля-ризованным отношением к терапии как средству или препятствию восстановления.

Цели лечения и ожидания отличны у экспертов-оценщиков.

Арнхильд:

«Будто бы все… должны видеть жизнь в одинаковой перспективе! Мне в это совершенно не верится, и это не соответствует тому, что мне приходилось слышать в обществе потребителей и связанных с ним организациях… Некоторые были довольны помощью и реагировали на негативную критику психиатрии, а некоторые, натерпевшись унижений, были недовольны и возмущались. Встречались подавленные или смирившиеся с неизбежным, то есть каждый вел себя в соответствии с особенностями личности и пережитого опыта».

Согласимся осторожно, что

«больного нельзя вылечить с помощью одного только здравого смысла». Эльза Триоле.

R. May видит в лекарствах

«единственный способ предотвратить рецидив, возможный в любой момент».

Арнхильд препятствием возвращения в обычный мир называет отказ от поддерживающей терапии: это ведет к скорым регоспитализациям.

E. Knight [22] длительной фармакотерапией объясняет прекращение многих госпитализаций.

Кей:

«Часто спрашивала себя, будь у меня выбор, хотела бы я болеть маниакально-депрессивным расстройством? Если бы у меня под рукой не было лития или он не помогал бы мне, то ответ был бы чрезвычайно прост — нет. И это был бы ответ от отчаяния. Однако в действительности литий помогает мне, и поэтому я имею возможность пофантазировать на эту тему. Как бы странно это ни показалось, я предпочла бы болеть».

Ron Coleman «бесполезно» лечен всевозможными психотропными средствами и 40 сеансами электросудорожной терапии в связи со стойким галлюцинозом (изначально резистентный к терапии психопатологический синдром — Е.Б.).

Психотерапия

Ron Bassman [23], Elyn Saks — убежденные сторонники лечения словом.

E. Saks пользована психологом, психиатром, психоаналитиком, обнаружившим в ней помимо уважаемого профессора Elyn — личность Леди Графики:

«лекарства оставили меня в живых, но психоанализ открыл достойную жизнь».

Сабина поначалу — «случай» в диссертации Юнга. Лечение представляло прогулки и долгие доверительные беседы. Как перипатетики.

Блистательная В.Н. Фаворина, консультант московской психиатрической больницы, где начат профессиональный путь Е.Б., при позорном неведении докладчика, что любит его пациент на сладкое, замечала мягко: «А мы с больными гуляли…».

В ходе психоанализа («анализа психов» в к/ф «Опасный метод») К. Юнг ищет и находит первопричины тягостных страданий умной не по годам («горе уму») девы, выверяя схему лечения с З. Фрейдом. Излечение заняло около года.

Harry Sullivan студентом-медиком более 70 часов провел у психоаналитика.

Кей назначено «стандартное лечение» литием вкупе с психотерапией.

«Психотерапия — убежище, поле битвы, место, где была психотична, невротична, восторженна, растеряна, отчаянна сверх всякой меры. Но благодаря ей всегда верила — или научилась верить, — что однажды смогу со всем этим справиться».

При этом

«ни одна таблетка не спасет от нежелания принимать таблетки. Равно как никакое количество часов психо-терапии не избавит от маний и депрессий без помощи лекарств. Мне было необходимо и то, и другое. Это довольно странно — быть обязанной жизнью таблеткам и этим особенным, необычным и глубоким отноше-ниям, которые называют психотерапией».

Арнхильд:

«Психотерапия, нацеленная на изменение или на тренировку конкретных навыков, естественно и неизбежно отталкивалась от того, что необходимо изменить. Психотерапия — изменения, и измениться было для меня насущной потребностью, потому что моя жизнь была так ужасна, что самая возможность ее продолжать зависела от больших изменений».

Труд как терапия

«Психиатру отрадно слышать поступь стройных колонн шизофреников, возвращающихся с трудовой повинности». Е. Блейлер.

«Тихие пациентки трудятся в прачечной, делают жесткие щетки и матрасы. Они ничего не получают за это, но хотя бы могут проголодаться за время работы». Н. Блай [24]. Об отважной Нелли рассказ впереди. Е.Б.

В.Х. Кандинский после третьего приступа трагично рано вернулся к изнуряющим трудам при неизжитых астении и/или депрессии, требующих быть «нужным».

«Состояние В.X. Кандинского представляет значительные колебания… В настоящую минуту неудержимо стремится в больницу для приведения в порядок библиотеки и возится там до истощения сил».

Усиленной умственной работой преодолевал остаточные психотические симп-томы:

«Без энергического вмешательства воли мои галлюцинации, вероятно, превратились бы в стабильные и оставшаяся без пищи интеллектуальная деятельность погасла бы окончательно. Вполне освоившись с галлюцинациями, не боясь «утомлять себя», принялся за книги. Сначала читать было трудно, потому что галлюцинации слуха и зрительные образы становились между глазами и книгой… С возобновлением правильной умственной деятельности галлюцинации стали более бледными, редкими, но прекратились совершенно только спустя несколько месяцев… Соразмерные с силами больного умственные занятия чрезвычайно помогают в период выздоровления избавлению от галлюцинаций».

Арнхильд безуспешно искала полезное занятие.

«И какой прок от психотерапии и терапевтической среды, где говорят, как тебя ценят, но ни один работодатель не принимает тебя хотя бы на пробу, потому что ты с психиатри-ческим диагнозом, следовательно, от тебя нечего ждать, кроме лишних хлопот».

Не хотела быть больной, но миссия здорового пока невыполнима.

«Никакого состояния покамест я не имею и никаких занятий, тоже покамест, а надо бы-с… — Скажите, чем же вы намереваетесь покамест прожить, и какие были ваши намерения? — перебил генерал. — Трудиться как-нибудь хотел. — О, да вы философ…». Ф.М. Достоевский «Идиот».

Большие дозы нейролептиков не научат самостоятельности. Но нашла человека, чтобы удержаться среди «рушащегося мира».

«И тут на сцену выходили трудотерапевты и приглашали в мастерские, где ошибки легко исправить, а требования были конкретными и выполнимыми… На тот момент внешняя сторона повседневной жизни состояла из интенсивной работы над задачей, как поскорее вернуться в обычный мир, найти место практикантки и решить, смогу ли сделать еще попытку жить за стенами закрытого заведения, или нужно устраиваться в специализи-рованное общежитие».

Добилась самостоятельно (соответствующие службы бессильны) места помощницы профессора — ценила доброжелательное отношение, свободный ритм работы, неполный рабочий день.

R. May без поддержки психолога покорно включился в терапию занятостью, проторившей стезю добровольца и затем оплачиваемого работника.

Увы, машинообразный примитивный труд в неконкурентоспособных лечебно-производственных мастерских (вариант психиатрического гетто) обычно не способ-ствует выходу на свободный рынок труда, в отличие от поддерживаемого трудо-устройства.

Барьеры восстановления воспринимаются как «ступени роста ввысь»7

«Препятствия кажутся слишком большими, потому что стоим перед ними на коленях». О. Мирабо.

Автор (Kей) сообщает,

«что чувствует пациент, чего ему не хватает во время терапии, и артикулирует множество проблем, которые крайне сложно выразить человеку без опыта болезни и медицинского образования».

 

Промедление и малая доступность помощи

Кей поняла необходимость

«что-то делать с перепадами настроения… Почти все знакомые общались с психиатрами, а я продолжала верить в то, что с проблемами должна справляться самостоятельно. Меня ужасало, что кто-то назовет мои депрессии и попытку суицида следствием слабости или «истеричности… Отказывалась верить, что нужно лечение… Как игроки, готовые пожертвовать всем ради экстаза выигрыша, или кокаиновые наркоманы, рискующие семьей, карьерой и жизнью ради кратких моментов полета, цеплялась за легкую манию, дающую пьянящую свободу и энергию… Где-то в глубине души — из-за чопорного воспитания, требовательности родителей и собственного упрямства — продолжала верить, что должна самостоятельно преодолевать трудности на своем пути без костылей вроде лекарств… Как и многие в депрессии, считала переживания более сложными и экзистенциальными, чем они были на самом деле. Антидепрессанты — для слабаков, обычных пациентов. Такая бравада дорого обошлась, мы оказались заложниками воспитания и гордыни».

Арнхильд:

«Окружающие иногда обижались, иногда относились снисходительно, но, в общем и целом, всегда находили нормальное объяснение. «Он очень много работал в последнее время». Или: «Такая погода любого из нас доведет». Я никогда не слышала, чтобы кто-то по поводу такого поведения высказался в том смысле, что это может быть началом серьезного психического заболевания».

Неудивительно.

«Не мой диагноз»: такое случается только с другими.

A. Siebert не верит в реальность конструкта шизофрении, отсюда — пожизненная враждебность к профессии психиатра.

Rufus May разделяет «бесполезную» концепцию шизофрении, несущую несчастья, и модели восстановления.

Нет «шизофрении» — нет проблем.

Кей:

«Граница между человеком, которого считают чувствительным или впечатлительным, и тем, на кого ставят клеймо «душевнобольной», едва уловима».

Сравним.

«Большинство людей отстоит от сумасшествия на палец: если человек вытягивает средний палец, его сочтут сумасшедшим, а если указательный — не сочтут». Диоген.

Нелли Блай о сомнительности презумпции психического здоровья:

«Взяла себе за правило при каждом опросе повторять докторам, что разумна, и просить освободить меня, но чем больше упорствовала, пытаясь доказать свое душевное здоровье, тем сильнее они сомневались в нем».

В рассказе А. Куприна «Путаница» молодой неврастеник становится «неизлечи-мым идиотом», оказавшись в больнице в силу череды кафкианских обстоятельств.

Elyn Saks («бредовая шизофрения с тяжелым прогнозом»):

«Могила — психиатрический эквивалент смертного приговора пожизненной беспомощности и нетрудоспособности».

Кто-то «рад» психиатрическому диагнозу, облегчающему объяснение опыта в контексте личной жизни, но для большинства диагноз ожидаемо печален, «неудобен», влечет отчаяние, бессилие и безнадежность, по сути, это «черная метка», препятствие восстановлению [25; 26].

МКБ игнорирует контексты культуры, детской травмы при недостаточном научном обосновании. Попытка вместить «духовный опыт» в диагностическую кате-горию означает бессмысленность особых и личностно важных переживаний. Человек понимает, что идентифицирован как больной и потому отличается от других, ощущает угрожающую «потерю нормальности» (если норма — отсутствие психиатрического опыта у большинства), социальную, моральную и генетическую неполноценность.

Арнхильд:

«В семнадцать сказали, что у меня хроническая душевная болезнь, должна забыть о надеждах на образование, на будущее, на нормальную жизнь… Проинформировали о хроническом диагнозе и одновременно отняли у меня все мечты о будущем и надежды…».

Сравним:

«Подросток случайно узнает о туберкулезе при давних мучительных симптомах: конец мечте о летном училище, прощай, любимая Тая». И. Василенко «Гордиев узел». Потом, читатель извинит спойлер, все будет хорошо.

Утешительнее и разумнее сообщить об индивидуальном прогнозе в социальном контексте с привлечением зримых примеров укрощения демонов болезни.

«Ты никогда не была больна», — звучит из уст утверждающих, что у меня никогда не было шизофрении, поставлен ошибочный диагноз. Постановка диагноза — часть моей нынешней работы, и, сравнивая сейчас критерии шизофрении, с тем, какой была, судя по воспоминаниям и записям в моем журнале, прихожу к заключению, что диагноз правильный».

Сходно:

Дженет Фрейм в 19 лет отравилась горстью аспирина; с диагнозом «шизофрения» за семь лет госпитализаций получила 200 сеансов ЭСТ. Это опыт психиатрической лечебницы в романе «Лица в воде». По автобиографии снят к/ф «Ангел за моим столом» (Австралия, Новая Зеландия, 1990). Номинант на Нобелевскую премию по литературе. Очевидные творческие успехи (премия за первый сборник стихов) отменили лоботомию в связи с «агрессией к близким», а затем сам диагноз, якобы означающий безальтернативное «постепенное помрачение сознания, неизлечимость». Данные из Сети.

Видимо, социальные успехи больной (благодаря или вопреки лечению) «отменили диагноз».

Группа шизофрений — сборная по патогенезу (МКБ оставляет «лазейку» первого эпизода болезни) и прогнозу (возможно, и лечению, как кататония, пока еще в рамках F. 20). Поперечный («здесь и сейчас») диагноз — основание для оказания помощи, он преходящ и не затмевает надежды преодолеть недуг.

«Самый тяжелый прогноз можно дать в такой форме, что, при полной серьезности суждения и правде, останется маленький след надежды, и этого достаточно для больного. Такой подход не гуманнее и умнее, так как мы сами можем ошибиться… Никогда не обнаруживать своей неуверенности и нервной спешки, а распространять спокойствие и уверенность… Никогда не вызывать болезни неосторожными приговорами». Э. Кречмер «Медицинская психология».

Многолетние международные катамнестические исследования не подтвердили «крепелиновские»8 отдаленные симптоматические и функциональные исходы отличительным знаком шизофрении в связи с очевидной разнородностью группы — результатом взаимодействия человека с социальным и экономическим миром [27].

Пат:

«Ты сердишься, тебе поставили тяжелый диагноз, а друзья учатся, ходят на свидания, мечтают. Ты думаешь, почему это случилось именно с тобой, выпала такая карта. У тебя «диагноз», но ты — не болезнь, а человек, твоя жизнь драгоценна… Возмущение сверкает, как волшебный щит твоего достоинства. Тебя пытаются убедить, что гнев — психический симптом. Гнев — здоровая реакция на твое положение: «Я, человек, не позволю, чтобы меня свели к болезни или вещи».

Кей:

«Наконец поток вопросов иссяк. Психиатр взглянул на меня и уверенно сказал: «Маниакально-депрессивный психоз». Я восхитилась его прямотой. И мысленно пожелала ему нашествия чумы и саранчи. В его глазах сияла тихая ярость (возможен перенос — Е.Б.). Я мягко улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Война только начиналась».

«Гнев» возникает как закономерная фаза приспособления к травме. Е.Б.

R. May:

«… диагноз «шизофрения», течение «неуклонного дегенеративного мозгового процесса», «скоропалительного» в связи с семейным отягощением, вызвал уныние. Пришлось смириться (очередная фаза принятия болезни — Е.Б.) с «невменяемостью». Но покорность обстоятельствам (резиньяция) — сродни поражению».

Низкое качество лечения

«Потеря надежды на спасение извне дает шанс
самим поучаствовать в своем спасении».

Дж. Холлис «Душевные омуты».

Пат полагает лечение негуманным, бездуховным, унижающим, источником безнадежности. Хотела бы поговорить с собою прежней с высоты нынешнего опыта и с познавшими отчаяние («мужество слабых») психической болезни,

«одиноким, покинутым и плывущим по мёртвому безмолвному морю, узнавшему, что ничего не стоит…

…нужно объяснить, что с тобой происходит, чтобы ты могла жить, имея право на пробы и ошибки. Может быть, ты захочешь поговорить со специалистом (вторым, третьим), с людьми с такими же «диагнозами», с духовником, с друзьями. Почитай литературу на эту тему. Ты растёшь как личность и будешь развиваться. Будет меняться и твоё понимание того, что происходит с тобой и с твоей жизнью. С тобой действительно что-то случилось, и это привело к психиатру. Ты должна определить для себя, что можно изменить… Воспринимали время предателем, оно не лечило нас».

Сравним:

«Очень важно, чтобы терпящим осаду впервые сказали, вернее, убедили, что болезнь пройдет и они выживут…». У. Стайрон «Зримая тьма».

Пат о факторе «все проходит…»:

«Моими настоящими целителями были уединение и время».

Больничные бдения: вверх по лестнице, идущей вниз

«Ничто так не лечит, как желание
покинуть больничную палату».

Алехан Миталиер.

Пытливый русский путешественник Н. Карамзин о Бедламе (1790):

«Предлинные галереи разделены железною решеткою: на одной стороне — женщины, на другой — мужчины».

Одуревшие в неистребимой сонной скуке желтого дома бедняги не привыкли к зевакам (иные стремились в анатомический театр или зверинец):

«…рассматривали с великим вниманием, начинали говорить между собою сперва тихо, потом громче и громче и, наконец, так закричали, что надобно было зажать уши. Одна брала меня за руку, другая за пучок, третья хотела сдуть пудру с головы моей — и не было конца их ласкам».

И несколько позже:

«Люди из внешнего мира никогда не смогут представить, как долго тянутся дни в стенах приюта… Нас заставляли сидеть в одной комнате с утра до вечера. Время никогда не текло для меня так медленно. Все мы были одеревеневшими, больными и усталыми». Нелли Блай «10 дней в сумасшедшем доме»9.

Зато друзей по несчастью нынешних больничных печальников ждала особая радость:

«Единственное развлечение, если это можно так назвать, доступное пациенткам, — катание раз в неделю, когда позволяет погода, на карусели. Это хоть какая-то перемена, так что они принимают ее с большим удовольствием». Нелли Блай.

Что-то неладно и в норвежском королевстве ХХ века…

Арнхильд подростком

«попала в закрытое отделение со строгим и плохо организованным режимом, где отняли все, что было интересно. Нельзя звонить друзьям. Я взаперти, наедине с пустотой, огромной и невыразимой, она болела внутри. В тоске и отчаянии пыталась уменьшить пустое пространство…».

Здесь — нагромождение разбитых надежд («слезы уронены — мечты похоронены»). Депрессия объяснима самой болезнью и приспособительной реакцией, по Кюблер-Росс.

«Все неверно. Все ничтожно. / Все ненужно. Все темно. / И кружится безнадежно / Скучных дней веретено». Б. Савинков.

Пат тоскует в другом, но очень похожем каземате: видит себя «одурманенной и скованной» в казенных коридорах, тогда как ее сверстники удалялись, спеша в колледж.

«Специалисты наблюдают, лечат симптомы, но никто не знает, как ты страдаешь. В тебе нет плохого или стыдного. Врачи делают многое, но они не с тобой… Ты на перепутье, это очень важное время. Врачи говорят, что ты «шизофреник», близкие так и относятся к тебе. Будто мир видит тебя в кривом зеркале. Ты не смеёшься — внушает беспокойство, смеёшься много — вызывает опасения. Ты неподвижна — они пугаются, подвижна чересчур — пугает. Спектр поведения и чувств, тебе позволенный, резко сужен. Ты, учась на ошибках, становилась умнее, но у тебя нет права на риск. Нормальные имеют право на новые глупости. Сколько раз Элизабет Тейлор выходила замуж? Когда ты и твоя болезнь — одно целое, у тебя внутри не остаётся никого, кто мог бы взять на себя работу по восстановлению, исцелению. Когда начинаешь верить, что ты и есть психическая болезнь — другие отвечают за твою жизнь, пусть с лучшими побуждениями».

Ron Bassman: однозначно негативный эффект госпитализации.

Ron Coleman «обманут врачами»: двухнедельное больничное лечение не вернуло вожделенную работу.

Арнхильд взвешенно отмечает недостатки обезличенной профессиональной помощи с упором на лекарственный контроль и изоляцию:

«…заваленный работой персонал, среди которого много молодежи без специального образования — некому было их как следует обучить и направить»

не проявлял свойственного человеку сопереживания.

«Каждый день пастухи собирали отделение, чтобы вывести стадо на прогулку… Иногда, подгоняемая ими, подавала голос и тихо блеяла, бредя в общей толпе по коридорам. Но никто не спрашивал меня, в чем дело… Кто будет слушать, что там бубнят сумасшедшие».

Даже в «хорошем открытом отделении», где

«работали симпатичные люди, у персонала была привычка подолгу болтать друг с дружкой вместо того, чтобы находиться рядом с пациентами».

В больнице начала ХХ века

«случайные проявления доброты или внимательный уход сводились на нет небрежным, жестким поведени-ем необученных санитаров и более карательными, чем лечебными, назначениями равнодушных врачей». К. Бирс.

Арнхильд знает цену спокойных слов «не бойся» и опасность неуверенного, а потому жестокого персонала.

«Может быть, считали, что не так замечаю боль, физическую и психическую, как другие, или унижение ничего для меня не значит, поскольку привыкла к унижениям».

Разница между ужасно, терпимо и безопасно (курсив Арнхильд) зависит от того, как это делается: санитары волокли ее по лестнице мимо удивленных соседей, а волосы ее подметали лестницу. Помнит спустя годы, как прижимали голову к подушке, чтобы от нехватки воздуха перестала сопротивляться.

Перекличка:

«Грубого вида санитар обхватил меня руками и наполовину повел, наполовину потащил к карете скорой помощи… Мнения о работе медсестер и съедобности пищи совпадали у всех». Нелли Блай.

Принуждение не исключает уважения, это уход и забота с применением физи-ческого стеснения, без которого ее (понимает) не было бы в живых.

«Испытывала боль и унижение, когда, повалив на пол, в меня насильно всаживали иглу. Мне даже казалось, что от введенных таким способом лекарств сильнее тошнит и больше неприятных побочных действий… Поскольку находилась под непрерывным надзором и не могла порезаться, отказ от лекарств был для меня, вероятно, вариантом самонаказания… Ход ситуации с шумом, криком и бестолковщиной оставлял кроху контроля, которую не собиралась никому уступать… Ведь была подростком, и мне было свойственно пре-увеличенное чувство справедливости, так что не намерена была идти на попятный перед угрозами».

А полубеллетристическая Дебора, ровесница Арнхильд,

«обернута холодными простынями так плотно, что ужасно болят ноги. Звала медсестру долго и громко, но безуспешно. Ведь «сумасшедшие кричат, потому что сумасшедшие, а не потому, что болят ноги». Джоан Гринберг «Розовый сад я тебе не обещаю».

Арнхильд:

«Есть особое отношение одного человека к другому, когда один не принимает всерьёз другого. Обычно не принимают всерьёз слова детей и психов. Например, если человек говорит, что под его кроватью живут невидимые змеи — то он псих, или фантазёр, или ребёнок. Очень хочется передать степень разрушения личности человека, слова которого никто не принимает всерьёз, но это очень сложно сделать в кратком формате… Когда твои слова теряют смысл и превращаются в симптомы, начинаешь чувствовать себя совсем одинокой, и все вокруг становится мрачным… Страшное чувство беспомощности и ужаса охватило, когда поняла, что… из-за диагноза мне не поверят или неправильно перетолкуют мои слова. И это происходило снова во все новых ситуациях».

Возможно, что

«безумец — прежде всего человек, которого не понимают». Лев Толстой.

Больничная зарисовка:

Арнхильд, временно освобожденная из изолятора, сообщила персоналу о мыши на книжных полках — никто не повернул головы. Ведь все наслушались рассказов о ее галлюцинациях. И только когда одна из сестёр нечаянно заметила ту же мышь — поднялся шум, визг и начались попытки поймать невинного грызуна.

И моя история.

Больной в надзорной палате регулярно, на фоне повышающихся доз нейролептиков, рассказывал о ночных вакханалиях медсестер со «страшными» мужиками. Увы, был архи-прав. Е.Б.

Арнхильд: врачи не интересовались внутренним миром (личной войной?) подростка-подранка, но рутинно проверяли ориентировку в месте и времени,

«…давали лекарства, следили за давлением, предложили арт-терапию10, психотерапию, терапию занятостью, но, казалось, плыву без компаса в море безымянности».

Кей терпимее:

«Психиатрам порой не свойственны наблюдательность и тонкость чувств».

Сходно мнение отечественных больничных «сидельцев».

Один из соавторов сборника «Преодоление» [25] вспоминает бодрого «невредного» врача, пробегающего мимо (возможно, спешащего к тяжелому пациенту) и роняющего дежурное «Как дела?» через плечо. Намеревающийся сообщить об этом подробнее «выздоравлива-ющий» видит его уже в дымке метафизического изгиба бесконечного коридора.

Госпитализпция отражает позицию больного в дистрессе острого периода, возможно, им частично искаженную и пристрастную [26]. Депрессивный фон наслаивается на угнетающе монотонную среду лечебницы (приюта).

Патерналистический подход с гиперопекой пестуют зависимость, «погружение в роль больного» и выученную беспомощность пожизненного калеки-инвалида.

Арнхильд ссылается на Robert A. Scott («The making of blind men», «Как делают слепых», 1969):

«Диагноз может привить роль больного и, в свою очередь, снизить соответствующую функцию».

Rufus May:

«Понимание себя объектом лечения, пассивной жертвой острой патологии усугубляет бессилие».

Вклад профессионалов неоднозначен.

R. May возмущен психологическим давлением профессионалов, принуждавших

«смириться с тяжелой психической болезнью».

Он почти растворен в роли «хронического шизофреника» (с правом вязать веники — Е.Б.) в среде заниженных ожиданий больничного персонала и пассивного приспособления к болезни с помощью лекарств. Во избежание пророчеств доброхотов предстояли

«мили через болото в полном одиночестве, без поддержки и руководства, стороннего примера успеха».

Арнхильд внушалось из лучших, конечно, побуждений:

«Должна научиться жить с ограничениями, понять, что болезнь хроническая, забыть о мечтах… Внимание на болезни, слабых сторонах, недостатках еще более снижало низкую самооценку. Всем, кому довелось лечиться в психиатрическом отделении, хорошо знакомы такие выражения, как "недостаточное осознание своей болезни", "осознать свои ограничения" и "научиться жить со своими симптомами". Непременно натыкаешься на какого-нибудь мелкого короля11, который слушать не желает о твоих планах на даль-нейшее путешествие, а видит только диагноз: нереалистично, нежелательно, невозможно… К счастью, не послушалась».

«Неблагодарная ученица», она

«не хотела учиться уживаться с симптомами, но хотела стать психологом… Мысли о профессии были, как объяснили, идентификацией себя с моим психотерапевтом… перенос или что-то в этом роде».

Кстати,

Зелиг в одноименном к/ф (США, 1983) с размытыми границами «Я», протей, растворяется в окружающих и становится их подобием (психотерапевтом).

Арнхильд при этом причисляет к тормозам выздоровления неразвитые навыки совладания с остаточными симптомами психоза (вырабатывала их сама) и выявления ранних симптомов рецидива; недостаточное осознание болезни и временных ограничений, завышенные ожидания в отношении своих задач и возможностей и (последнее в списке, но не по значению) отсутствие смысла жизни (суицидоопасный фактор — Е.Б.).

«Но что реального остаётся от болезни после устранения симптомов — то это лишь способность образовывать новые». Зигмунд Фрейд.

Арнхильд указывает вторичную выгоду болезни:

«Больной пробыла много лет… это моя карьера. Получила жилье, деньги, то есть страховку, потому что больна. Все дела, которыми занят день, в отделении, в центре дневного пребывания или социальной реабилитации, определялись диагнозом. Сеть моих социальных связей, будь то платные помощники или внутренние голоса, присутствовала в моей жизни, потому что была больна. Я знала, что если выздоровею, то потеряю все, ибо другого опыта у меня не было, но не знала, как много я получу взамен… должна была окунуться в неизвестность и посмотреть, что получится. У меня было кое-какое мужество, но на это его все равно не хватало… Выздоровление шло долго, хотя болеть плохо, однако болезнь — то, что тебе хорошо знакомо и, в каком-то смысле, дает чувство уверенности и надежности».

Мальчик Мотл у Шолом-Алейхема удвлетворенно восклицал по другому поводу:

«Мне хорошо — я сирота».

Арнхильд:

«Ты по-прежнему больна» застает врасплох, потому что исходит от милых, симпатичных людей… Появляются вопросы: какими медикаментами пользуюсь, есть ли специально выработанные стратегии, чтобы отличать галлюцинации от настоящих людей, и каким правилам поведения следую, чтобы предотвратить возможный рецидив… Трудно представить себя рабой сверхструктурированной жизни, полностью подчиненной рутине».

Однако

«реабилитируемый как плясун в свинцовых башмаках на проволоке над двумя бедами: переоценка возмож-ностей чревата психическим срывом, суицидоопасным, а чрезмерное щажение — к уютному гнезду в вате с табличкой «осторожно, инвалид» (из Интернета — Е.Б.).

Арнхильд продолжает:

«Естественно, встречаются люди с далекими от реальности завышенными ожиданиями в отношении собст-венных задач и возможностей, и лучшая помощь — объяснить им, что к этому можно подходить более спокойно и неторопливо. Такой подход вполне оправдан. Проблема возникает при некритическом использова-нии выражений, подразумевающих заниженные требования, которые используются с целью выработки у больного не соответствующих реальности заниженных ожиданий; в результате получаются люди, достигающие меньше того, чего можно было бы достичь, меньше того, что можно добиться при их диагнозе и степени заболевания».

В том сила и слабость венца природы:

«в конце концов ко всему привыкаешь…». Ремарк «Возлюби ближнего своего».

Стигматизация (самостигматизация) преследует хронически больных. Историческое заблуждение о психических расстройствах как о вещи в себе неизбежно стигматизирует больных и лечение [28].

«Уж лучше посох и сума…». А. Пушкин (потрясенный видом К. Батюшкова).

«Безумие! Что может быть хотя бы вполовину столь же страшно? Мое сердце содрогалось от жалости, когда я видела пожилых, поседевших женщин, бесцельно говорящих что-то в пустоту. На одной больной была смирительная рубашка, и двум другим приходилось тащить ее. Искалеченные, слепые, старые и молодые, невзрачные и красивые сливались в одну беспорядочную человеческую массу. Никакая другая судьба не могла бы быть ужаснее». Нелли Блай (комиссия по горячим следам скандальных репортажей не была столь удручена — Е.Б.).

Постпроцессуальные изменения личности (F62.1 МКБ) проявляются чрезмерной зависимостью от окружения. Пониженное или неустойчивое настроение — не следствие активного психического расстройства или остаточных аффективных симп-томов (психо-фармкодиагностика — терапия ex juvantibus антидепрессантами — Е.Б.). Убежденность, что болезнь изменила и оставила клеймо, ведет к социальной изоляции, снижению трудового функционирования.

Арнхильд полагает стигматизацию «бомбой замедленного действия», останав-ливается на дискриминации. Так, рабочие качества оценивают, исходя из навешенного ярлыка, с которым настолько сливаешься (вторит Deegan), что никто не интересуется, что ты на деле собой представляешь.

«Люди могут смотреть на тебя сверху вниз из-за того, что ты — другая, но может случиться и так, что ты от страха перед таким отношением начинаешь видеть то, чего на самом деле нет».

Кей:

«О психических расстройствах шутят, ими пугают, но едва ли воспринимают всерьёз. Больные, боясь быть отвергнутыми обществом, страдают от недостатка квалифициро-ванной помощи и информации, одиночества… Расстройство — не приговор, если соблюдать определённые правила и подобрать верное лечение… Необходимость глубоких перемен в том, как общество воспринимает психические расстройства… считающих психическое расстройство дефектом или недостатком характера, больше, чем могла себе представить. Общественное сознание сильно отстаёт от прогресса в научных и медицинских исследо-ваниях…».

R. Bassman, Р. Deegan, D. Fisher [29], R. May, C. North, E. Saks, A. Siebert здесь единодушны и обостренно чувствительны к «психиатрическому ярлыку», т. к. они испытали гнет распространенной стигмы, преодолимой труднее, чем симптомы.

Однако и излишняя наивная открытость, формально созвучная регрессивной синтонности, нехороша.

В фокус-группе общероссийского общества самопомощи «Новые возможности» молодые люди озабочены знакомством с «нормальными» девушками на улице. Второй вопрос, после имени, современной девы, оказывается, о «тачке», свидетельстве статуса владельца. «Наши» непринужденно, освободившись от стигмы, сообщали, что водительские права не предвидятся в связи с психиатрическим диагнозом. Так «что у нас не так с девушками?».

Примечательно: центурия сборника «Преодоление» [25] дала добро на публикацию их фотографий: «Если это кому-нибудь поможет».

Нелегко признать пользу лекарств «не больному», что прогнозирует

отказ от лечения.

Carol North выздоровление объяснил диализом, зная, как молодой психиатр, что «очистка» при шизофрении бесполезна.

F. Frese [30]: лекарства облегчают симптомы, но не излечивают.

Арнхильд вкусила двусмысленность памятной россиянам фразы «берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить»:

«Несколько психотерапевтов придерживались совершенно различных методов и подходов. Первые, с которыми столкнулась, придерживались классического подхода в том, что «следую за тобой в том направлении, которое выбираешь». Во время сеансов держались пассивно, предоставляя мне роль ведущего, так что дело заканчивалось тем, что застревали в непролазных дебрях… Меня не устраивал терапевт, который следовал за мной в блужданиях, а потом заявлял, что плохой результат объясняется тем, что я тяжело больна и у меня слишком серьезный диагноз. Мечтала о таком терапевте, который активно помогал бы мне разглядеть, что делаю, и который мог бы указать альтернативный и более эффективный путь… Ужасно опротивело анализировать все, что делала…».

Хорошее самочувствие, обычно недолгое, возможно при «освобождении» от под-держивающей фармакотерапии. Но и эффект от «острого» лечения оставлял желать лучшего.

E. Saks испытала на себе «почти всю фармакопею», что косвенно свидетель-ствует о рефрактерной симптоматике и/или «фармакологической рулетке» нетерпе-ливых врачей. Пережив «унижающее болезненное, но «полезное» в конечном счете (возможность контроля симптомов и улучшения функционирования) лечение, пребывает в стане сторонников «медицинской модели», лечения на добровольных началах:

«Насилие, пусть с благой целью, — почти всегда плохое решение».

Арнхильд: опасна резкая (самовольная) отмена лекарств. Она

«перестала принимать лекарства, но в теле царил хаос гормонов и нейротрансмиттеров, которые еще не успели организоваться в новый порядок без участия лекарств».

Кей, в прагматично срединной позиции меж E. Knight и F. Frese, прозрела:

«Искушение бросить лекарства, чтобы вернуть к жизни столь интенсивные переживания, быстро снимается холодным пониманием, что насыщенность жизни вскоре сменится исступлением… Свобода от ненавист-ных лекарств не имеет никакого смысла, когда тебя ждут только безумие и смерть».

Лечилась нерегулярно, но после очередного мучительного депрессивного эпизода — постоянно.

R. May в больнице в связи с «выгоранием» предвкушал отдых и хорошую еду. Психологический эффект нейролептиков хорош в разгаре психоза за счет «отрешен-ности» от симптомов, но родители предупреждены о пожизненных лекарствах.

Даже хронические больные с годами (активный период парадигмального психоза, шизофрении — в среднем около 15 лет) не нуждаются более в лекарствах в связи с затуханием процесса.

D. Fisher и A. Siebert замечают, что каждый третий с диагнозом «шизофрения» (избегают именования «больной») «полностью выздоравливает» и без психотропных препаратов. Правило «третей» в прогнозе не только больных шизофренией подтвердил и К. Юнг.

Действительно, доля «одноприступных» случаев неизменна с крепелиновых времен, но терапия сократит активный период болезни и смягчит ее клинико-социальные последствия.

Побочные действия — бремя лечения

«Они делали так много инъекций морфина и разных химикатов пациенткам, что те буквально сходили с ума». Нелли Блай.

Ron Coleman среди препятствий взаимодействию называет остаточные болезненные мысли и жизненную пассивность как негативный симптом, а также гиперседацию лекарств при их передозировке.

Особо тягостны нежелательные действия (неспецифический подавляющий эффект нейролептиков, согласно греческому, «схватывающих нервную систему») «ненужных и вредных» лекарств. По закону импринтинга, побочные действия повторяются при приеме иных лекарств, они «заразительны».

Важна мера приемлемости конкретного побочного действия лекарства для конкретного пациента [31].

И.Я. Гурович удовлетворенно повторял: «Фармакотерапия упорядочивает поведение пациента скорее, чем его мышление, и наблюдателю за стеклом кажется, что пациенты ведут «здоровые речи». Побочные действия невыгодно отличают больных после симптоматического улучшения. Выраженность их определена нарушениями повседневного функционирования и снижением качества жизни.

Арнхильд при насильственном лечении (испытывала боль и унижение, когда «всаживали иглу») казалось, что побочных действий больше:

«Движения стали заторможенными и неловкими, изменилась мелкая и крупная моторика, перестала свободно размахивать руками во время ходьбы, походка стала тяжелой. Движения были затруднены, словно двигаюсь в воде. При психических болезнях полезно физическое движение, но, когда тело накачано медикаментами, двигаться очень трудно… Дело не в моей лености, недостатке мотивации или силы воли, и не стоит меня бранить, ведь виновата усталость. Виноваты медикаменты… Внешняя печать, которой отмечен психически больной пациент, усугубляется тем, что ты страдаешь от выраженных побочных действий и производишь внешне странноватое впечатление. Сидя на лекарствах, набрала 20—30 лишних кг, которые сбросила, когда прекратила прием. Мимика стала менее выразительной, сама чувствовала, что стало какое-то неживое лицо, похожее на маску.

Неизбывны сонливость и усталость. Пытается ретроспективно (некому объяснить вовремя) отделить симптомы болезни от нежелательных действий лекарств:

«Медикаменты несут большую опасность… С годами, по мере развития болезни и смены персонала, начинают путать симптомы и побочные действия… Мое состояние постепенно ухудшалось, и психоз делал меня все более заторможенной, молчаливой, и я все хуже поддавалась терапии… Это было следствием не самого психоза, а тех медикаментов, которыми меня от него лечили».

Депрессивным побочные действия представляются наказанием, бредовым — доказательством «особого враждебного отношения» (берегись, неумелый врач).

Кей:

«Литий нарушал способность читать, понимать и запоминать прочитанное… Ослабляет внимательность, память и концентрацию. Чтение, которое всегда было основой моей интеллектуальной и эмоциональной жизни, внезапно оказалось почти недоступным».

«Механическое существование» как фасадное проявление депрессии препятст-вовало продолжению лечения.

E. Knight переведен на атипичные антипсихотики из-за острых экстра-пирамидных расстройств, но новое лечение привело к ожирению и потребовало замены препарата. В результате потеряла 50 фунтов при диете и физических упражнениях. Планы сбросить еще 15 фунтов и достичь доболезненного веса важны для преодоления депрессии и усталости, ради личной независимости и продолжения карьеры.

R. May перед дилеммой: лекарства «невыносимы», но отказ от них влечет новые беды12 — как, например, стрессогенные регоспитализации. Взвешивал риск «несостоя-тельности из-за лекарств» и риск рецидива:

«Психиатрическое лечение выхолащивало, сделало физически слабее, сексуально бессильным, зависимым от сторонней помощи».

«Душевное равнодушие» перенесено на все стороны жизни. «Чувство обособленности» относится не только к тревожным мыслям, но и восстановлению. Даже малые дозы атипичных антипсихотиков могут увеличить вес, что подрывает моральный дух, доверие, самоуважение, появляются эмоциональное и когнитивное притупление, сонливость. В 18 лет с трудом обучался социальным навыкам, эмоциям, принимая средние дозы нейролептиков. Длительное лечение антипсихотиками тор-мозит восстановление таких сложных психосоциальных возможностей, как творческое мышление, мотивация, целенаправленная деятельность. Через полгода после третьей госпитализации в колледже искусств едва сдерживал дрожание пальцев, отставал от студентов. При самовольном прекращении лечения «вдруг» эмоционально и интел-лектуально «ожил». Через 14 месяцев после первой госпитализации прекратил инъекции депо, прятался от психиатров, семьи. В бегах пережил «синдром отмены», отличаемый им от психоза. Рекомендует (грамотно) постепенное уменьшение доз нейролептиков с временным назначением транквилизаторов, а также методы рас-слабления. Риск несостоятельности, вызванный лекарствами, следует взвесить с опасностью рецидива при отказе от них.

R. Coleman видит в лекарстве «узаконенный наркотик». Высокие дозы привели к некоторому облегчению, но сделали

«почти зомби, смотрящим на жизнь через смог».

E. Saks пользована кардиологом, эндокринологом в связи с нежелательными действиями лекарств.

Самоповреждающее поведение, суицидальное и несуицидальное, проис-ходит в преддверии и на пике душевного расстройства и, большей частью, при послаблениях состояния. Оно типично в дебюте недуга, делает тайное явным, как в деликт-психозе.

«Да, бездна есть во всём: в деяниях, в словах… / Из бездны Смерть глядит, злорадно зубы скаля, / И леденит мне кровь непобедимый Страх». Ш. Бодлер «Бездна».

В.Х. Кандинский. Попытка утопления в 28 лет в дебюте психоза при боевом крещении  и  самоотравлении  (свободный доступ к больничной аптеке)  обрамляют 12-годичный активный период психоза. Затухающие вспышки продуктивной симптоматики и постпсихотические депрессии при литических выходах из приступов сопровождались суицидальными попытками. Страсть научного самонаблюдения не покинула В.Х. и в смертный час:

«Проглотил столько-то граммов опиума. Читаю «Казаков» Толстого»13.

Затем, изменившимся почерком:

«читать становится трудно… Не могу больше писать потому, что я не вижу больше ясно. Света! Света!» (почти гетевское предсмертное: «Больше света!» — Е.Б.).

Умер без (само)обвинений, мольбы и слов прощания.

Сабина после порки отца обливалась ледяной водой, желая умереть. Грозит самоубийством в клинике и пишет завещание «Моя последняя воля» (сходно с детальной прощальной запиской-сценарием романтического подростка М. Цветаевой… и с письмом бедного Вертера — Е.Б.).

«После смерти позволяю анатомировать только голову, если она будет не очень страшной. При секции не должно быть юношей. Из студентов могут смотреть только самые прилежные. Череп посвящаю нашей гимназии. Его надо поместить в стеклянный ящик и украсить бессмертными цветами. На ящике напишите: «И пусть при входе в гроб играет молодая жизнь, и равнодушная природа пусть сверкает вечным великолепием». Мой мозг я даю Вам. Только поместите его чистым в красивый сосуд, также украшенный, и напишите на нем те же самые слова. Тело следует сжечь. Но при этом никто не должен присутствовать. Пепел разделите на части. Одну положите в урну и пошлите домой. Вторую часть развейте по земле посреди нашего большого поля».

Elyn Saks поминает «суицидальные тенденции» до первой госпитализации.

Арнхильд в одном ряду упомянула

«слуховые и зрительные галлюцинации фантастического содержания, самоповреждения и агрессию».

В многолетнем периоде нелеченного психоза совершила несколько «неожидан-ных» для окружающих суицидальных попыток, что и привело ее к психиатру:

«Несколько лет страдала суицидальными мыслями и искаженным восприятием ощущений, прежде чем окружающие стали догадываться, что начинается шизофрения».

Кей в депрессии отравилась литием (доступное ей средство суицида).

«Моя жизнь разрушена, и, хуже того, она разрушительна для близких. В моем теле больше невозможно жить. Оно стонет в ярости, переполненное энергией разрушения, его неудержимо влечет к смерти… Если удастся покончить с собой, психиатры назовут эту попытку "успешной". Без такого успеха вполне можно обойтись. В разгар неописуемо жуткой полуторагодовой депрессии решила, что с помощью самоубийств Бог спасает мир от безумцев… Ничего, кроме унылого и безрадостного существования. Используя такие пуританские понятия, как "успех" и "неуспех", по отношению к страшному, непоправимому акту самоубийства, подразумеваем, что не сумевшие убить себя не только слабы, но и бестолковы, раз не могут даже покончить с собой как следует… Это импульсивный шаг, и чаще всего все выходит не так, как планировалось».

Пережив суицидальный катарсис, стала принимать лекарства как спасение и только по назначению.

«Из таких испытаний каждый человек выходит наполненный не только более обостренным чувством смерти, но и более глубоким переживанием жизни. Каждый, кто слышал, как часто и как ясно звучит колокол Джона Донна, протяжно говорящий: «Ты должен умереть», порывисто обращается к жизни и наполняется благодарностью — ведь ему могло выпасть и вовсе не существовать на этом свете… Когда ты обряжаешься в смерть, словно в платье, то проникаешься ее ценностью — и учишься высоко ценить жизнь».

Кей затрагивает гендерный аспект психиатрии:

«Чаще говорят о женщинах в депрессии, чем в мании. При этом им часто ставят неверный диагноз и не дают адекватной психиатрической поддержки, что увеличивает риск самоубийств, зависимости от алкоголя и наркотиков, агрессии».

Арнхильд в больнице вечером

«начинала ужасно тосковать… плакала, и возникало желание нанести себе вред».

Самокалечение объясняет скукой и казенной бездушностью больничного бытия и приказами «голоса». Но не только:

«Разрежь себе запястье и очерти себя кровавым кругом, иначе все твои родные умрут… привыкла расцарапывать себя до крови или резать ножом. Приятного в этом ничего не было, и это было, конечно, больно, но не смертельно, и потому продолжала выполнять приказания… Таким образом получала возможность сделать что-то важное для дорогих мне людей… В нанесении себе физических повреждений был способ заменить или заглушить неконтролируемую душевную боль… Резала себе руки, потому что хотела порезаться. Несколько раз пыталась жечь себя, иногда себя била, но за исключением битья головой об стенку и раскачивания, когда голоса становились невыносимы… Стремилась порезать себя, потому что требовалось увидеть кровь. Часто, особенно в первый период болезни, чувствовала себя ужасно пустой и далекой, серой, и мертвой… расцарапывала себя и резалась, чтобы убедиться, что в жилах течет настоящая кровь и что я живой человек… не хотела умереть, но не представляла себе, как мне жить дальше… долго болела и страшно ус-тала. После первой попытки самоубийства скоро выписали, но через два дня ее повторила… Психиатрам сказала, что не страдаю психозом, дееспособна, и единственное, что они могут сделать, — удержать от самоубийства на несколько дней; хочу умереть, это мой выбор, и в таком решении нет незаконного или дурного. Старалась сохранять спокойствие… но в душе рыдала, и очень хотелось, чтобы убедили меня, что еще есть надежда, хотя сама я в нее уже не верю. Была так измучена, что во мне остался только холод, но надеялась, что у них хватит тепла и на меня. Может быть, так заморозилась от своего холода, что не могла его чувствовать… Они сказали, что юридически я права, и завтра выпишут. Не видела причин дожидаться следующего дня, после обеда сбежала и сделала третью попытку. На этот раз меня спасло то, что прохожий позвонил в полицию, и полицейские снова доставили меня в больницу…».

Видим перехлест несуицидальных и суицидальных самоповреждений при неодно-значности двойственных мотиваций.

Не в обиде на мать за принуждение к лечению, понимает оберегающий смысл недобровольных госпитализаций.

Пат: в ремиссии велико желание самоповреждений.

Иатрогения диагноза расстройства, сопряженного с риском потери/распада «Я», потенциально суицидоопасна [32]. Страх перед разрушительной «неизлечимой» болезнью, безнадежность и отчаяние чаще сопутствуют суициду, чем реальные страдания.

«Не угрожает ли мне безумие? Если так, меня следует предупредить: между сумасшествием и смертью колебания быть не может, и мой выбор уже сделан». Мопассан — врачу14.

«…пуля в лоб или сумасшествие окончательное. Но, конечно, избираю первое». Алексей Пешков (24 года).

Вряд ли

«Есть радость в сумасшествии самом, она лишь сумасшедшему известна» Дж. Драйден.

при ретроспективных попытках его «понять-простить».

Об одиночестве в толпе

Пат предостерегает от формальной психосоциальной работы в «поддерживаемом жилье», становящемся новым изолятором.

Юноша выбрасывается из окна съемной квартиры, куда определен после длительной госпитализации. К/ф «Ангелы вселенной», Исландия, 2000.

Продолжение следует

 

_______________________

1 Эпиграф заимстован из «Воспоминаний, сновидений, размышлений» К. Юнга [1].

2 Начертано на стене одноименной психиатрической больницы в Сент-Альбане.

3 «Мое восхищение вами носит религиозно-мистический характер. Это, правда, не доставляет неприятностей, но из-за несомненно эротического подтекста кажется противным и смешным. Это мерзкое чувство восходит к детским годам, когда стал жертвой гомосексуального посягательства со стороны одного ранее уважаемого мной человека». Юнг — Фрейду, письмо 28 октября 1907 г.

4 На выходе из послеоперационного психоза Д.Е. Мелехов [16] дистанцировался от болезненных переживаний, убеждая себя, что он все же профессор-психиатр.

* Примечание редактора: Elizabeth Ann Baxter или Beth Baxter. Далее по тексту: E. Baxter, B. Baxter.

5 Дж. Гринберг. Я никогда не обещала тебе сад из роз / пер с англ. СПб.: Азбука, 2017. С. 384.

6 Станислав Ежи Лец.

7 Фридрих Ницше.

8 Крепелин не исключал выздоровления при «раннем слабоумии», хотя бы до ворот лечебницы.

9 В ходе аутоэксперимента (предтеча Д. Розенхана), отчаянная, но вполне в своем уме журналист Нелли Блай в конце ХIХ века признана «безумной» четырьмя врачами и заточена под «множество безжалостных замков и решеток» в приют для душевнобольных на острове (почти «Остров проклятых») в черте Нью-Йорка. Благодаря, возможно, излишне пристрастным репортажам жизнь несчастных стала удобнее.

10 Не для всех, и она разная: «Арт-терапия — организованный инфантилизм». У. Стайрон «Зримая тьма: Мемуары безумия».

11 Неистребимо: «Ни один монарх в стране грубого деспотизма не обладает и тенью той беспредельной силы и безапелляционной власти, которую может проявить заурядный врач психиатрической больницы по отношению к своему клиенту». Н.В. Краинский, 1911.

12 «Вилка Мортона» (Morton's fork) — выбор из двух зол, равно неприятных альтернатив побочных действий сегодня или регоспитализация завтра.

13 «Мятежный мученик» Вертер и его романтические последователи в синих фраках и желтых жилетах умирали над страницами душещипательной «Эмилии Галотти» (воз-можны варианты).

14 Перед лечебницей слуга вырвал из слабых рук хозяина нож. Врач несчастного в салонах охотно сообщал, что «господин Мопассан превратился в животное».

 

Список источников

1. Юнг К. Воспоминания, сновидения, размышления / пер. с нем. – Киев: AirLand, 1994. – 405 с.

2. Карп Д.А. Поговорим о депрессии. Признать болезнь. Преодолеть изоляцию. Принять помощь / пер. с англ. – М.: Олимп-Бизнес, 2018. – 536 с.

3. Портер Р. Краткая история безумия / пер. с англ. – М.: АСТ; Астрель, 2009. – 224 с.

4. Ясперс К. Общая психопатология / пер. с нем. – М.: Практика, 1997. – 1056 с.

5. Kleinman A. The Illness Narratives. Suffering, Healing, and the Human Condition. – New York, N.Y.: Basic Books, 1988. – P. xiii.

6. Урываев В.А. «Внутренняя картина лечения» как клинико-психологический феномен // Медицинская психология в России. – 2013. – T. 5, № 5. – С. 9. doi: 10.24411/2219-8245-2013-15090

7. Савенко Ю.С. Доказательная медицина в психиатрии: постоянный диалог феноменологической и индуктивной методологии. Проблемный доклад // Независимый психиатрический журнал. – 2013. – № 4. – C. 11–15.

8. Лаувенг А. Завтра я всегда бывала львом / пер. с норв. – Самара: Бахрах-М, 2009. – 288 с.

9. Deegan P. Recovery: The lived experience of rehabilitation // The experience of recovery / ed. by L. Spaniol, M. Koehler. – Boston, MA: Boston University, 1994. – P. 54–59.

10. Deegan P. Recovery as a journey of the heart // Psychiatric Rehabilitation Journal. – 1996. – Vol. 19, no. 3. – P. 91–97. doi: 10.1037/h0101301

11. Coleman R. Recovery: An alien concept? – 2nd ed. – Fife: P&P Press Ltd, 2004.

12. Джеймисон К. Беспокойный ум: Моя победа над биполярным расстройством / пер. с англ. – М.: Альпина Паблишер, 2017. – 226 с.

13. Saks E.R. The center cannot hold: my journey through madness. – New York, NY: Hyperion, 2007.

14. Татаренко Н.П. «Внутренняя картина болезни» при шизофрении и её значение  для  клиники  //  Медицинские  исследования. – 2001. – Т. 1, № 1. – С. 140–143.

15. Рохлин Л.Л. Жизнь и творчество выдающегося русского психиатра В. Х. Кандинского (1849–1889 гг.). – М.: Медицина, 1975. – 296 с.

16. Мелехов Д.Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. – 2-е изд., исправл. и доп. – М.: Свято-Филаретовская  московская  высшая  православно-христианская  школа,  1997.  – С. 8–61.

17. May R. Making sense of psychotic experiences and working towards recovery // Psychological Interventions in Early Psychosis: A Treatment Handbook / ed. by J. Gleeson, P. McGorry. – London: Wiley, 2004. – P. 245–260.

18. North C.S. Welcome silence: My triumph over schizophrenia. – New York, NY: Simon & Schuster, 1987.

19. Siebert A. My transforming peak experience was diagnosed as paranoid schizophrenia // New Directions for Mental Health Services. – 2000. – Vol. 2000, no. 88. – P. 103–111. doi: 10.1002/yd.23320008811

20. Гурович И.Я., Шмуклер А.Б., Сторожакова Я.А. Психосоциальная терапия и психосоциальная реабилитация в психиатрии. – М.: Медпрактика-М, 2004. – 492 c.

21. Baxter B. Person first: my journey of recovery // NAMI Advocate. – 2006. – Vol. 32. – P. 31–32.

22. Knight E. The Spirit of Recovery: Ed Knight's Tale. – URL: http://verrazano foundation.org/spirit_topstory.html (accessed 17 September 2008).

23. Bassman R.A. Flight to be: A psychologist's experience from both sides of the locked door. – Albany, NY: Tantamount Press, 2007. – 276 p.

24. Bly Nellie. Ten Days in a Mad-House. – New York: Ian L. Munro, 1887. – 96 p.

25. Преодоление: Люди с психиатрическим опытом и их близкие о себе откровенное и сокровенное / под ред. И.Я. Гуровича; сост. Н.Б. Левина, Е.Б. Любов. – М.: Новые возможности, 2009. – 129 с.

26. Любов Е.Б., Левина Н.Б. Жизнь в шизофрении и после нее в картинах и образах // Независимый психиатрический журнал. – 2014. – № 3. – С. 27–32.

27. Любов Е.Б., Чубина С.А. Извечен спор надежды и сомненья (комментарий переводчика) // Независимый психиатрический журнал. – 2014. – № 2. – С. 14–16.

28. Whitley R., Campbell R.D. Stigma, agency and recovery amongst people with severe mental illness // Social Science and Medicine. – 2014. – Vol. 107. – P. 1–8. doi: 10.1016/j.socscimed.2014.02.010

29. Fisher D.B., Ahern L. Evidenced-based practices and recovery // Psychiatric Services. – 2002. – Vol. 53, no. 5. – P. 632–633. doi: 10.1176/appi.ps.53.5.632-a

30. Frese F.J. III, Knight E.L., Saks E. Recovery from schizophrenia: with views of psychiatrists, psychologists, and others diagnosed with this disorder // Schizophrenia Bulletin. – 2009. – Vol. 35, no. 2. – P. 370–380. doi: 10.1093/schbul/sbn175

31. Schizophrenia: Updated Guidelines for Core Interventions in the Treatment and Management of Schizophrenia in Primary and Secondary Care (Update) [Internrt]. – URL: https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/20704054/ (accessed 15 September 2021).

32. Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А. Диагностика суицидального поведения: Методические рекомендации. – М., 1980. – 48 с.

33. Andresen R., Caputi P., Oades L. Stages of recovery instrument: development of a measure of recovery from serious mental illness // The Australian and New Zealand Journal of Psychiatry. – 2006. – Vol. 40, no. 11-12. – P. 972–980. doi: 10.1080/j.1440-1614.2006.01921.x

34. Miller R. A neurodynamic theory of schizophrenia: introduction. Paper presented at the Winter Workshop on Schizophrenia and Bipolar Disorders (February 5, 2008; Montreux, Switzerland).

35. Ridgway P. Restorying psychiatric disability: Learning from first person narratives // Psychiatric Rehabilitation Journal. – 2001. – Vol. 24, no. 4. – P. 335–343. doi: 10.1037/h0095071

36. Warner R. Review of “recovery from schizophrenia: An international perspective. A report from the WHO Collaborative Project, the International Study of Schizophrenia // American Journal of Psychiatry. – 2007. – Vol. 164, no. 9. – P. 1444–1445. doi: 10.1176/appi.ajp.2007.07071137

37. Romme M., Escher S. Making sense of voices: A guide for mental health professionals working with voice hearers. – London: Mind, 2000. – 143 p.

38. Мелехов Д.Е. Клинические основы прогноза трудоспособности при шизофрении. – М.: Медгиз, 1963. – 198 с.

39. Cohen P., Cohen J. The clinician's illusion // Archives of General Psychiatry. – 1984. – Vol. 41, no. 12. – P. 1178–1182. doi: 10.1001/archpsyc.1984.01790230064010

40. Kelly M., Gamble C. Exploring the concept of recovery in schizophrenia // Journal of Psychiatric and Mental Health Nursing. – 2005. – Vol. 12, no. 2. – P. 245–251. doi: 10.1111/j.1365-2850.2005.00828.x

41. Гурович И.Я., Любов Е.Б., Сторожакова Я.А. Выздоровление при шизо-френии: Концепция «recovery» // Социальная и клиническая психиатрия. – 2008. – Т. 18, № 2. – С. 7–14.

42. Conceptual framework for personal recovery in mental health: systematic review and narrative synthesis / M. Leamy, V. Bird, C. Le Boutillier [et al.] // The British Journal of Psychiatry. – 2011. –Vol. 199, no. 6. – P. 445–452. doi: 10.1192/bjp.bp.110.083733

43. Любов Е.Б. Психиатрия гения места. Часть 1 [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: сетевой науч. журн. – 2020. – Т. 12, № 2. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: 05.09.2021).

44. Roberts G., Boardman J. Becoming a recovery-oriented practitioner // Advances in Psychiatric Treatment. – 2014. – Vol. 20, no. 1. – P. 37–47.

45. Anthony W.A. Recovery from mental illness: The guiding vision of the mental health service system in the 1990s // Psychosocial Rehabilitation Journal. – 1993. – Vol. 16, no. 4. – P. 11–23. doi: 10.1037/h0095655

46. Lloyd C., King R., Moore L. Subjective and objective indicators of recovery in severe mental illness: a cross-sectional study // International Journal of Social Psychiatry. – 2010. – Vol. 56, no. 3. – P. 220–229. doi: 10.1177/0020764009105703

47. Deegan P.E., Drake R.E. Shared decision making and medication management in the recovery process // Psychiatric Services. – 2006. – Vol. 57, no. 11. – P. 1636–1639. doi: 10.1176/appi.ps.57.11.1636

48. The top ten concerns about recovery encountered in mental health system transformation / L. Davidson, M. O’Connell, J. Tondora [et al.] // Psychiatric Services. – 2006. – Vol. 57, no. 5. – P. 640–645. doi: 10.1176/ps.2006.57.5.640

49. Haven L. Approaches in the mind: Movement of the psychiatric schools from sects toward science. – Cambridge, MA: Harvard University Press, 1987. – 400 p.

50. Гурович И.Я., Сторожакова Я.А. К вопросу о значении понятия жизне-стойкости в психиатрии // Социальная и клиническая психиатрия. – 2010. – Т. 20, № 3. – С. 81–85.

51. Bonanno G.A. Clarifying and Extending the Construct of Adult Resilience // American Psychologist. – 2005. – Vol. 60, no. 3. – P. 265–267. doi: 10.1037/0003-066X.60.3.265b

52. Любов Е.Б. Клинические и социальные критерии определения исходов типа практического выздоровления при шизофрении. (Вопросы снятия с диспансерного учета): автореф. дис. … канд. мед. наук. – М., 1987. – 24 с.

53. Evans R.I. Dialogue with Erich Fromm. – New York, NY: Harper & Row, 1966. – P. 30–35.

54. Sullivan H.S. Conceptions of modern psychiatry. – New York, NY: W. W. Norton, 1953. – P. 10.

55. Fisher D., Chamberlin J. Personal Assistance in Community Existence: Recovery through Peer Support. Lawrence, Mass: National Empowerment Center, 2004.

56. Любов Е.Б., Куликов А.Н. Новые возможности ресоциализации больных с психическими расстройствами // Российский психиатрический журнал. – 2019, № 3. – С. 18–24. doi: 10.24411/1560-957X-2019-11924

57. Frese F.J. III. Chapter 30. Self-help activities // The Clinical Handbook of Schizophrenia / ed. by K.T. Mueser, D.V. Jeste. – New York, NY: Guilford Press, 2008. – P. 298–305.

58. Young A.T., Green C.A., Estroff S.E. New Endeavors, Risk-taking and Personal Growth in the Recovery Process: STARS Study Findings // Psychiatric Services. – 2008. – Vol. 59, no. 12. – P. 1430–1436. doi: http://doi.org/10.1176/appi.ps.59.12.1430

59. Koenig H.G. Research on religion, spirituality, and mental health: a review // Can. J. Psychiatry. – 2009. – Vol. 54, no. 5. – P. 283–291. doi: 10.1177/07067437090 5400502

60. Barr A. An Investigation into the extent to which psychological wounds inspire counsellors and psychotherapists to become Wounded Healers, the significance of these wounds on their career choice, the causes of these wounds and the overall significance of demographic factors // COSCA’s 3rd Annual counselling research dialogue, Portfolio of abstracts, 2006. – P. 3.

61. Gabbard G.O. The role of compulsiveness in the normal physician // JAMA. – 1985. – Vol. 254, no. 20. – P. 2926–2929.

62. Мэй Р. Раненый целитель // Московский психотерапевтический журнал. – 1997. – Т. 5, № 2. – С. 90–95.

63. Бинсвангер Л. Феноменология и психопатология // Логос. – 1992. – № 3. – С. 125–135.

64. Smith R.C. The wounded Jung: Effects of Jung’s relationships on his life and work. – Evanston, Il: Northwestern University Press, 1997. – 208 p.

65. Personal and Archetypal Dynamics in the Analytical Relationship: Proceedings of the Eleventh International Congress for Analytical Psychology (Paris, 1989) / ed. by M.A. Mattoon. – Switzerland, Einsiedeln: Daimon Verlag AG, 1991. – 529 p.

66. Knight T. Alternatives to sectioning in correspondence // Clin. Psychology. – 2002. – Vol. 12. – P. 4.

67. Три портрета: Жизнь и судьба творца в психиатрическом интерьере / сост. Н.Б. Левина, Е.Б. Любов. – М.: Новые возможности, 2010. – 56 с.

68. Гурович И.Я., Сторожакова Я.А., Голланд Э.В. Динамика показателя снятия с наблюдения больных шизофренией и расстройствами шизофренического спектра в связи с выздоровлением, стойким улучшением (Данные по России за 1993–2006 годы) // Социальная и клиническая психиатрия. – 2008. – Т. 18, № 4. – С. 29–33.

69. Perkins R.E. UK mental health policy development: a counter-argument deriving from users’ experiences // Working in mental health: practice and policy in a changing environment / ed. by P. Phillips, T. Sandford, C. Johnston. – Oxford: Routledge, 2012. – P. 14–24.

70. SAMHSA. National Consensus Statement on Mental Health Recovery definition. – URL: http://mentalhealth.samhsa.gov/publications/allpubs/sma05-4129/

71. Farkаs M. The vision of recovery today: what it is and what it means for services // World Psychiatry. – 2007. – Vol. 6, no. 2. – P. 68–74.

72. Урываев В.А. «Раненый Целитель»: премия сетевого научного журнала «Медицинская психология в России», вручаемая «За выдающиеся достижения в области отечественной медицинской (клинической) психологии» [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: сетевой науч. журн. – 2015. – Т. 7, № 6. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: 05.09.2021).

73. Kearney M. Mortally wounded: stories of soul pain, death, and healing. – New York, NY: Scribner, 1996. – P. 42–43.

74. Дальке Р., Детлефсен Т. Болезнь как путь. Значение и предназначение болезни / пер. с нем. – СПб.: Весь, 2005. – 315.

75. Флетчер Р., Флетчер С., Вагнер Э. Клиническая эпидемиология. Основы доказательной медицины / пер с англ. – М.: Медиа Сфера, 1998. – 352 с.

76. Ng R.M.K., Pearson V., Chen E.E.Y., Law C.W. What Does Recovery From Schizophrenia Mean? Perceptions of Medical Students and Trainee Psychiatrists // The International Journal of Social Psychiatry. – 2011. – Vol. 57, no. 3. – P. 248–262. doi: 10.1177/0020764009354833

77. Атарова К.Н., Лесскис Г.А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной прозе // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. – 1976. – Т. 35, № 4. – С. 348.

78. Шпильрейн С. Психоаналитические труды / пер. англ., нем. фр. / ред. С.Ф. Сироткин, Е.С. Морозова. – Ижевск: ERGO, 2008. – 444 с.

 

References

1. Jung C. Vospominaniya, snovideniya, razmyshleniya. Kiev, AirLand Publ., 1994. 405 p. (In Russ.).

2. Karp D.A. Pogovorim o depressii. Priznat' bolezn'. Preodolet' izolyatsiyu. Prinyat' pomoshch'. Moscow, Olimp-Biznes Publ., 2018. 536 p. (In Russ.).

3. Porter R. Kratkaya istoriya bezumiya. Moscow, AST Publ.; Astrel' Publ., 2009. 224 p. (In Russ.).

4. Jaspers K. Obshchaya psikhopatologiya. Moscow, Praktika Publ., 1997. 1056 p. (In Russ.).

5. Kleinman A. The Illness Narratives. Suffering, Healing, and the Human Condition. New York, N.Y., Basic Books, 1988, p. xiii.

6. Uryvaev V.A. "Vnutrennyaya kartina lecheniya" kak kliniko-psikhologicheskii fenomen. Med. psihol. Ross., 2013, vol. 5, no. 5, p. 9. (In Russ.). doi: 10.24411/2219-8245-2013-15090

7. Savenko Yu.S. Dokazatel'naya meditsina v psikhiatrii: postoyannyi dialog fenomenologicheskoi i induktivnoi metodologii. Problemnyi doklad. Nezavisimyi psikhiatricheskii zhurnal, 2013, no. 4, pp. 11–15. (In Russ.).

8. Lauveng A. Zavtra ya vsegda byvala l'vom. Samara, Bakhrakh-M Publ., 2009. 288 p. (In Russ.).

9. Deegan P. Recovery: The lived experience of rehabilitation. In: Spaniol L., Koehler M., eds. The experience of recovery. Boston, MA, Boston University, 1994, pp. 54–59.

10. Deegan P. Recovery as a journey of the heart. Psychiatric Rehabilitation Journal, 1996, vol. 19, no. 3, pp. 91–97. doi: 10.1037/h0101301

11. Coleman R. Recovery: An alien concept? 2nd ed. Fife: P&P Press Ltd, 2004.

12. Dzheimison K. Bespokoinyi um: Moya pobeda nad bipolyarnym rasstroistvom. Moscow, Al'pina Pablisher Publ., 2017. 226 p. (In Russ.).

13. Saks E.R. The center cannot hold: my journey through madness. New York, NY: Hyperion, 2007.

14. Tatarenko N.P. "Vnutrennyaya kartina bolezni" pri shizofrenii i ee znachenie dlya kliniki. Meditsinskie issledovaniya, 2001, vol. 1, no. 1, pp. 140–143. (In Russ.).

15. Rokhlin L.L. Zhizn' i tvorchestvo vydayushchegosya russkogo psikhiatra V. Kh. Kandinskogo (1849–1889 gg.). Moscow, Meditsina Publ., 1975. 296 p. (In Russ.).

16. Melekhov D.E. Psikhiatriya i problemy dukhovnoi zhizni. In: Psikhiatriya i aktual'nye problemy dukhovnoi zhizni. 2nd ed. Moscow, Svyato-Filaretovskaya moskovskaya vysshaya pravoslavno-khristianskaya shkola Publ., 1997, pp. 8–61. (In Russ.).

17. May R. Making sense of psychotic experiences and working towards recovery. In: Gleeson J., McGorry P., eds. Psychological Interventions in Early Psychosis: A Treatment Handbook. London: Wiley, 2004, pp. 245–260.

18. North C.S. Welcome silence: My triumph over schizophrenia. New York, NY: Simon & Schuster, 1987.

19. Siebert A. My transforming peak experience was diagnosed as paranoid schizophrenia. New Directions for Mental Health Services, 2000, vol. 2000, no. 88, pp. 103–111. doi: 10.1002/yd.23320008811

20. Gurovich I.Ya., Shmukler A.B., Storozhakova Ya.A. Psikhosotsial'naya terapiya i psikhosotsial'naya reabilitatsiya v psikhiatrii. Moscow, Medpraktika-M Publ., 2004. 492 p. (In Russ.).

21. Baxter B. Person first: my journey of recovery. NAMI Advocate, 2006, vol. 32, pp. 31–32.

22. Knight E. The Spirit of Recovery: Ed Knight's Tale. Available at: http://verrazano foundation.org/spirit_topstory.html (accessed 17 September 2008).

23. Bassman R.A. Flight to be: A psychologist's experience from both sides of the locked door. Albany, NY: Tantamount Press, 2007. 276 p.

24. Bly Nellie. Ten Days in a Mad-House. New York: Ian L. Munro, 1887. 96 p.

25. Gurovich I.Ya. ed.; Levina N.B., Lyubov E.B., comp. Preodolenie: Lyudi s psikhiatricheskim opytom i ikh blizkie o sebe otkrovennoe i sokrovennoe. Moscow, Novye vozmozhnosti Publ., 2009. 129 p. (In Russ.).

26. Lyubov E.B., Levina N.B. Zhizn' v shizofrenii i posle nee v kartinakh i obrazakh. Nezavisimyi psikhiatricheskii zhurnal, 2014, no. 3, pp. 27–32. (In Russ.).

27. Lyubov E.B., Chubina S.A. Izvechen spor nadezhdy i somnen'ya (kommentarii perevodchika). Nezavisimyi psikhiatricheskii zhurnal, 2014, no. 2, pp. 14–16. (In Russ.).

28. Whitley R., Campbell R.D. Stigma, agency and recovery amongst people with severe mental illness. Social Science and Medicine, 2014, vol. 107, pp. 1–8. doi: 10.1016/j.socscimed.2014.02.010

29. Fisher D.B., Ahern L. Evidenced-based practices and recovery. Psychiatric Services, 2002, vol. 53, no. 5, pp. 632–633. doi: 10.1176/appi.ps.53.5.632-a

30. Frese F.J. III, Knight E.L., Saks E. Recovery from schizophrenia: with views of psychiatrists, psychologists, and others diagnosed with this disorder. Schizophrenia Bulletin, 2009, vol. 35, no. 2, pp. 370–380. doi: 10.1093/schbul/sbn175

31. Schizophrenia: Updated Guidelines for Core Interventions in the Treatment and Management of Schizophrenia in Primary and Secondary Care (Update). Available at: https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/20704054/ (accessed 15 September 2021).

32. Ambrumova A.G., Tikhonenko V.A. Diagnostika suitsidal'nogo povedeniya: Metodicheskie rekomendatsii. Moscow, 1980. 48 p. (In Russ.).

33. Andresen R., Caputi P., Oades L. Stages of recovery instrument: development of a measure of recovery from serious mental illness. The Australian and New Zealand Journal of Psychiatry, 2006, vol. 40, no. 11-12, pp. 972–980. doi: 10.1080/j.1440-1614.2006.01921.x

34. Miller R. A neurodynamic theory of schizophrenia: introduction. Paper presented at the Winter Workshop on Schizophrenia and Bipolar Disorders (February 5, 2008; Montreux, Switzerland).

35. Ridgway P. Restorying psychiatric disability: Learning from first person narratives. Psychiatric Rehabilitation Journal, 2001, vol. 24, no. 4, pp. 335–343. doi: 10.1037/h0095071

36. Warner R. Review of “recovery from schizophrenia: An international perspective. A report from the WHO Collaborative Project, the International Study of Schizophrenia. American Journal of Psychiatry, 2007, vol. 164, no. 9, pp. 1444–1445. doi: 10.1176/ appi.ajp.2007.07071137

37. Romme M., Escher S. Making sense of voices: A guide for mental health professionals working with voice hearers. London: Mind, 2000. 143 p.

38. Melekhov D.E. Klinicheskie osnovy prognoza trudosposobnosti pri shizofrenii. Moscow, Medgiz Publ., 1963. 198 p. (In Russ.).

39. Cohen P., Cohen J. The clinician's illusion. Archives of General Psychiatry, 1984, vol. 41, no. 12, pp. 1178–1182. doi: 10.1001/archpsyc.1984.01790230064010

40. Kelly M., Gamble C. Exploring the concept of recovery in schizophrenia. Journal of Psychiatric and Mental Health Nursing, 2005, vol. 12, no. 2, pp. 245–251. doi: 10.1111/j.1365-2850.2005.00828.x

41. Gurovich I.Ya., Lyubov E.B., Storozhakova Ya.A. Vyzdorovlenie pri shizofrenii: Kontseptsiya "recovery". Sotsial'naya i klinicheskaya psikhiatriya, 2008, vol. 18, no. 2, pp. 7–14. (In Russ.).

42. Leamy M., Bird V., Le Boutillier C., et al. Conceptual framework for personal recovery in mental health: systematic review and narrative synthesis. The British Journal of Psychiatry, 2011, vol. 199, no. 6, pp. 445–452. doi: 10.1192/bjp.bp.110.083733

43. Lyubov E.B. Psikhiatriya geniya mesta. Chast' 1 ["Genius loci" Psychiatry. Part 1]. Med. psihol. Ross., 2020, vol. 12, no. 2, p. 7. Available at: http://mprj.ru (accessed 5 September 2021).

44. Roberts G., Boardman J. Becoming a recovery-oriented practitioner. Advances in Psychiatric Treatment, 2014, vol. 20, no. 1, pp. 37–47.

45. Anthony W.A. Recovery from mental illness: The guiding vision of the mental health service system in the 1990s. Psychosocial Rehabilitation Journal, 1993, vol. 16, no. 4, pp. 11–23. doi: 10.1037/h0095655

46. Lloyd C., King R., Moore L. Subjective and objective indicators of recovery in severe mental illness: a cross-sectional study. International Journal of Social Psychiatry, 2010, vol. 56, no. 3, pp. 220–229. doi: 10.1177/0020764009105703

47. Deegan P.E., Drake R.E. Shared decision making and medication management in the recovery process. Psychiatric Services, 2006, vol. 57, no. 11, pp. 1636–1639. doi: 10.1176/appi.ps.57.11.1636

48. Davidson L., O’Connell M., Tondora J. et al. The top ten concerns about recovery encountered in mental health system transformation. Psychiatric Services, 2006, vol. 57, no. 5, pp. 640–645. doi: 10.1176/ps.2006.57.5.640

49. Haven L. Approaches in the mind: Movement of the psychiatric schools from sects toward science. Cambridge, MA, Harvard University Press, 1987. 400 p.

50. Gurovich I.Ya., Storozhakova Ya.A. K voprosu o znachenii ponyatiya zhiznestoikosti v psikhiatrii. Sotsial'naya i klinicheskaya psikhiatriya, 2010, vol. 20, no. 3, pp. 81–85. (In Russ.).

51. Bonanno G.A. Clarifying and Extending the Construct of Adult Resilience. American Psychologist, 2005, vol. 60, no. 3, pp. 265–267. doi: 10.1037/0003-066X.60.3.265b

52. Lyubov E.B. Klinicheskie i sotsial'nye kriterii opredeleniya iskhodov tipa prakticheskogo vyzdorovleniya pri shizofrenii. (Voprosy snyatiya s dispansernogo ucheta). Avtoref. dis. kand. med. nauk. Moscow, 1987. 24 p. (In Russ.).

53. Evans R.I. Dialogue with Erich Fromm. New York, NY, Harper & Row, 1966, pp. 30–35.

54. Sullivan H.S. Conceptions of modern psychiatry. New York, NY, W. W. Norton, 1953, p. 10.

55. Fisher D., Chamberlin J. Personal Assistance in Community Existence: Recovery through Peer Support. Lawrence, Mass, National Empowerment Center, 2004.

56. Lyubov E.B., Kulikov A.N. Novye vozmozhnosti resotsializatsii bol'nykh s psikhicheskimi rasstroistvami, Rossiiskii psikhiatricheskii zhurnal, 2019, no. 3, pp. 18–24. (In Russ.). doi: 10.24411/1560-957X-2019-11924

57. Frese F.J. III. Chapter 30. Self-help activities. In: Mueser K.T., Jeste D.V., eds. The Clinical Handbook of Schizophrenia. New York, NY, Guilford Press, 2008, pp. 298–305.

58. Young A.T., Green C.A., Estroff S.E. New Endeavors, Risk-taking and Personal Growth in the Recovery Process: STARS Study Findings. Psychiatric Services, 2008, vol. 59, no. 12, pp. 1430–1436. doi: http://doi.org/10.1176/appi.ps.59.12.1430

59. Koenig H.G. Research on religion, spirituality, and mental health: a review. Can. J. Psychiatry, 2009, vol. 54, no. 5, pp. 283–291. doi: 10.1177/070674370905400502

60. Barr A. An Investigation into the extent to which psychological wounds inspire counsellors and psychotherapists to become Wounded Healers, the significance of these wounds on their career choice, the causes of these wounds and the overall significance of demographic factors. In: COSCA’s 3rd Annual counselling research dialogue, Portfolio of abstracts, 2006, p. 3.

61. Gabbard G.O. The role of compulsiveness in the normal physician. JAMA, 1985, vol. 254, no. 20, pp. 2926–2929.

62. Mei R. Ranenyi tselitel'. Moskovskii psikhoterapevticheskii zhurnal, 1997, vol. 5, no 2, pp. 90–95. (In Russ.).

63. Binsvanger L. Fenomenologiya i psikhopatologiya. Logos, 1992, no. 3, pp. 125–135. (In Russ.).

64. Smith R.C. The wounded Jung: Effects of Jung’s relationships on his life and work. Evanston, Il, Northwestern University Press, 1997. 208 p.

65. Mattoon M.A., ed. Personal and Archetypal Dynamics in the Analytical Relationship: Proceedings of the Eleventh International Congress for Analytical Psychology (Paris, 1989). Switzerland, Einsiedeln: Daimon Verlag AG, 1991. 529 p.

66. Knight T. Alternatives to sectioning in correspondence. Clin. Psychology, 2002, vol. 12, p. 4.

67. Levina N.B., Lyubov E.B., comp. Tri portreta: Zhizn' i sud'ba tvortsa v psikhiatricheskom inter'ere. Moscow, Novye vozmozhnosti Publ., 2010. 56 p. (In Russ.).

68. Gurovich I.Ya., Storozhakova Ya.A., Golland E.V. Dinamika pokazatelya snyatiya s nablyudeniya bol'nykh shizofreniei i rasstroistvami shizofrenicheskogo spektra v svyazi s vyzdorovleniem, stoikim uluchsheniem (Dannye po Rossii za 1993–2006 gody). Sotsial'naya i klinicheskaya psikhiatriya, 2008, vol. 18, no. 4, pp. 29–33. (In Russ.).

69. Perkins R.E. UK mental health policy development: a counter-argument deriving from users’ experiences. In: Phillips P., Sandford T., Johnston C., eds. Working in mental health: practice and policy in a changing environment. Oxford: Routledge, 2012, pp. 14–24.

70. SAMHSA. National Consensus Statement on Mental Health Recovery definition. Available at: http://mentalhealth.samhsa.gov/publications/allpubs/sma05-4129/

71. Farkаs M. The vision of recovery today: what it is and what it means for services. World Psychiatry, 2007, vol. 6, no. 2, pp. 68–74.

72. Uryvaev V.A. "Ranenyi Tselitel'": premiya setevogo nauchnogo zhurnala "Meditsinskaya psikhologiya v Rossii", vruchaemaya "Za vydayushchiesya dostizheniya v oblasti otechestvennoi meditsinskoi (klinicheskoi) psikhologii". Med. psihol. Ross., vol. 7, no. 6. (In Russ.). Available at: http://mprj.ru (accessed 2 September 2021).

73. Kearney M. Mortally wounded: stories of soul pain, death, and healing. New York, NY, Scribner, 1996, pp. 42–43.

74. Dal'ke R., Detlefsen T. Bolezn' kak put'. Znachenie i prednaznachenie bolezni. St. Petersburg, Ves' Publ., 2005. 315 p. (In Russ.).

75. Fletcher R., Fletcher S., Vagner E. Klinicheskaya epidemiologiya. Osnovy dokazatel'noi meditsiny. Moscow, Media Sfera Publ., 1998. 352 p. (In Russ.).

76. Ng R.M.K., Pearson V., Chen E.E.Y., Law C.W. What Does Recovery From Schizophrenia Mean? Perceptions of Medical Students and Trainee Psychiatrists. The International Journal of Social Psychiatry, 2011, vol. 57, no. 3, pp. 248–262. doi: 10.1177/0020764009354833

77. Atarova K.N., Lesskis G.A. Semantika i struktura povestvovaniya ot pervogo litsa v khudozhestvennoi proze. Izvestiya AN SSSR. Seriya literatury i yazyka, 1976, vol. 35, no. 4, pp. 348. (In Russ.).

78. Shpil'rein S. Psikhoanaliticheskie trudy. Izhevsk: ERGO, 2008. 444 p. (In Russ.).

 

Для цитирования

УДК 159.9:616.89

Любов Е.Б. Хроники выздоровления: «Раненые Целители». Часть 1 // Медицинская психология в России: сетевой науч. журн. – 2021. – T. 13, № 5. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Chronicles оf Recovery: "The wounded healers". Part 1

Lyubov E.B.1
E-mail: lyubov.evgeny@mail.ru

1 Moscow Research Institute of Psychiatry — branch of the V.P. Serbsky National Medical Research Centre of Psychiatry and Narcology
3 Poteshnaya str., Moscow, 107076, Russia
Phone: +7 (495) 963-75-72

Abstract. Despite the widespread misconception that people with severe mental disorders have no chance of recovery or improvement, the reality is much more hopeful. Recovery refers to the process in which people are able to live, work, learn, and participate fully in their communities. For some individuals, recovery is the ability to live a fulfilling and productive life despite a disability. For others, recovery implies the reduction or complete remission of symptoms. Many of ex-patients showed more improvement than had been expected. In the recent past, psychosocial and psychiatric rehabilitation approaches to treatment have increasingly incorporated perspectives of recovery persons. Qualitative methods are recommended to enhance micro-level study of complex human processes within their social context. In a qualitative analysis based on self-reports of some famous Russian and foreign psychiatrists, clinical psychologists, and activists of self-help groups, the principal subjective and existential (e.g., hope) components, together with objective (e.g., symptomatic remission) conditions, as well as contributing (early biopsychosocial assistance) and hindering (e.g., interrelated poor quality of treatment and self-harm behavior) personal and social recovery after severe mental disorders are identified; modern approaches to treatment and rehabilitation are justified. Facilitators and obstacles are shown in a broad historical context and in line with the international mental health recovery movement.

Keywords: mental disorder, recovery, "wounded healers", self-report, facilitators, barriers

For citation

Lyubov E.B. Chronicles оf Recovery: "The wounded healers". Part 1. Med. psihol. Ross., 2021, vol. 13, no. 5. (In Russ.).

 

  Р’ начало страницы Р’ начало страницы

 

Портал medpsy.ru

Предыдущие
выпуски журнала

2021 РіРѕРґ

2020 РіРѕРґ

2019 РіРѕРґ

2018 РіРѕРґ

2017 РіРѕРґ

2016 РіРѕРґ

2015 РіРѕРґ

2014 РіРѕРґ

2013 РіРѕРґ

2012 РіРѕРґ

2011 РіРѕРґ

2010 РіРѕРґ

2009 РіРѕРґ
Яндекс цитирования Get Adobe Flash player