Залевский Г.В.

 

Вернуться на главную страницу
О журнале
Отчет
Редакционный совет
Приглашение к публикациям

Психологическая безопасность психолога-консультанта при работе с клиентами с пограничными психическими расстройствами

Узлов Н.Д. (Москва, Россия)

 

 

Узлов Николай Дмитриевич

кандидат медицинских наук, доцент по кафедре психологии и социальной работы, клинический психолог, врач-психотерапевт, преподаватель дистанционной формы обучения; Национальный исследовательский институт дополнительного образования и профессионального обучения, Варшавское шоссе 79, корп. 2, помещение VII, комната 14, Москва, 117556, Россия. Тел: 8 (495) 150-17-11.

E-mail: knots51@mail.ru

 

Аннотация. Статья представляет собой расширенный формат лек-ции, читаемой слушателям, обучающимся консультативной психологии. Рассматриваются вопросы, касающиеся психологической безопасности психолога-консультанта при работе с клиентами пограничного уровня психической организации, в т. ч. страдающими тяжелыми личностными расстройствами. Обсуждается конструкт психологической безопасности, его содержание и разработанность этой концепции в российской науке. Деятельность психологов-консультантов рассматривается в контексте сохранения и поддержания состояний целостности и защищенности как ключевых критериев психологической безопасности личности. Приведены примеры нарушения личной экологии в процессе обучения и в работе психологов. Указывается на трудности и ошибки в работе консультанта с враждебно настроенными клиентами и лицами с пограничным расстрой-ством личности.

Ключевые слова: психологическая безопасность, консультирова-ние, психотерапия, пограничные психические расстройства, целостность, защищенность, личная экология, враждебность клиентов, тяжелые лич-ностные расстройства

 

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

 

 

Психологическая безопасность является областью исследований, относящейся к широкому спектру вопросов, связанных с безопасностью жизнедеятельности человека в целом. Юридически понятие безопасности было впервые сформулировано в Законе РФ от 5 марта 1992 г. N 2446-I «О безопасности», который определял безопасность как «состояние защищённости жизненно важных интересов личности, общества, государства от внутренних и внешних угроз» (закон утратил силу; в новой версии Закона о безопасности от 28.12.2010 N 390-ФЗ дефиниции отсутствуют [1]). К основным объектам безопасности относятся: личность — ее права и свободы; общество — его материальные и духовные ценности; государство — его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность. Существует много видов безопасности — национальная, экономическая, экологическая, информационная, противопожарная и проч.

В психологии категория безопасности активно используется с середины 20-го века, прежде всего в работах психологов гуманистической ориентации (К. Хорни, А. Маслоу, Э. Фромм). Говоря о психологической безопасности, следует отметить, что однозначной трактовки этого понятия в зарубежной науке не существует. Она ассоциируется с понятием «личная безопасность» (security personal), которая напрямую связывается с состоянием, переживаниями и чувствами индивида, имеющими непосредственное отношение к его положению на данный момент, и имеющимися перспективами на будущее. В современных подходах понятие «психологическая безопасность» чаще всего используется при изучении чрезвычайных ситуаций, аварий и катастроф, где рассматривается влияние человеческого фактора, подразумевающее детальный анализ действий людей, занятых на объектах высокого риска [2]. В более глубоком срезе существует понятие «психологическая безопасность личности», фактически новая область научных исследований, которая находится на этапе своего становления; ее понятийный аппарат также требует уточнения и конкретизации [3].

Концепцию психологической безопасности в отечественной науке впервые разработала И. А. Баева [4; 5]. Автор рассматривает психологическую безопасность как:

1)

динамический процесс, который течет непрерывно; состояние безопасности перманентно, но оно каждый раз создается заново в зависимости от внешних и внутренних условий;

2)

состояние, которое обеспечивает базовую защищенность личности и социума;

3)

свойства личности, характеризующие ее защищенность от деструктивных воздействий и внутренний ресурс противостояния (сопротивляемости) разруши-тельным воздействиям.

Другой отечественный исследователь — Т. М. Краснянская активно изучает вопросы личной психологической безопасности. Она определяет ее как интегральное психологическое образование, отражающее адекватное ситуации состояние, сочетаю-щее в себе, с одной стороны, защищенность от внешних негативных воздействий, и с другой — открытость человека внешнему миру. Психологическая безопасность проявляет себя на разных уровнях своей организации — физиологическом, психичес-ком и духовном, а также индивидном, субъектном и личностном. В структуре факторов безопасности автор выделяет социальную, психофизиологическую, психологическую составляющие, а также категорию опыта. Ведущую роль в обеспечении личной безопасности человека играет его индивидуальность. Личностные характеристики задают ценностный контекст восприятия той или иной ситуации и влияют на поведение субъекта в ней, в том числе и в связи с обеспечением безопасности [6].

Анализ публикаций по проблемам психологической безопасности позволяет выделить несколько ее критериев: а) целостность; б) защищённость; в) чувство внутренней свободы, или отсутствие тревоги; г) стабильность; д) комфортность (комфорт); е) доверие (себе и другим); ж) уверенность в будущем; з) психологическое благополучие как интегральная характеристика [Там же]. В этом перечне, по мнению большинства исследователей, ключевыми критериями психологической безопасности являются состояния целостности и защищенности ([7; 8] и др.). Т. В. Рогачева [9] к числу ресурсных компонентов личности как компонентов психологической безопасности наряду с защищенностью относит также сопротивляемость, понимаемую как способность противостоять различным внешним негативным влияниям социальной среды.

Быть целостным означает обладать внутренним единством (мыслей и пережива-ний, эмоций и поступков, слов и действий и т. д.). Идея целостности, или холизма (от англ. whole — «целый, полный»), является основополагающей в философии, науке и гуманистической психологии. Онтологический принцип холизма гласит: целое всегда есть нечто большее, чем простая сумма его частей. С холистической позиции, весь мир — это единое целое, а выделяемые нами отдельные явления и объекты имеют смысл только как часть общности. Идее целостности соответствует знаменитое высказывание А. П. Чехова: «В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». С психологической точки зрения целостность означает хорошую интегри-рованность и согласованность частей психики, сознательного и бессознательного, баланс отношений разных частей личности, в том числе конфликтующих друг с другом, но способных прийти к согласию или компромиссу. Целостность приводит к гармонии, самопринятию, адекватной самооценке себя и способности к рефлексии, пониманию чувств и поступков других людей.

Т. С. Кабаченко [10] к числу критериев нарушенной психологической безопас-ности личности относит: нарушение автономности личности; специфику социальных связей; степень интегрированности картины мира; степень интегрированности образа «Я»; наличие проявлений, снижающих волевой потенциал личности; наличие неадекватных способов удовлетворения потребностей; потерю смысла жизни; потерю ощущения самоценности жизни; наличие неоптимального эмоционального фона. Клинически это может проявляться симптомами депрессии, тревоги, поведенческими нарушениями, психотическими состояниями и т. д. Индикатором нарушения целост-ности могут быть состояние фрагментированности «Я», разрушение взаимосвязей между отдельными частями личности, их изоляция друг от друга, диссоциация, расколотость «Я» [11]. Такого рода нарушения можно наблюдать у людей, пережив-ших психологический дистресс или тяжелую психическую травму, у лиц, страдающих пограничным расстройством личности, невротиков и психотиков.

Что означает целостность для специалистов в области психического здоровья, психологов-практиков, консультантов и психотерапевтов? Это, в первую очередь, возможность не разрушиться и сохранить себя, свою идентичность при работе с людьми в экстремальных условиях их жизнедеятельности, при консультировании и терапии лиц с тяжелыми личностными расстройствами. Это способность не вовлечься в процесс горевания с клиентами, потерявшими близких, не поддаться искушению вступить со своими подопечными в близкие отношения, возможность управлять своими чувствами, возникающими при переносах и контртрансферах.

Сохранение целостности напрямую связано с проблемами личной экологии, психогигиены и психопрофилактики.

В наблюдениях автора этих строк были случаи, иллюстрирующие то, как может нарушаться целостность при игнорировании требований психологической безопас-ности и личной экологии у врачей-психотерапевтов и психологов.

В давние уже 1980-е годы во время прохождения специализации по психотерапии в Ленинградском ГИДУВе у коллеги-психиатра, посещавшего сеансы групповой терапии у проф. С. С. Либиха, развился острый галлюцинаторно-параноидный психоз с идеями преследования. Причиной срыва стала травматическая ситуация, которую он годами держал в себе, а на группе побоялся озвучить.

В 1990-е годы популярной формой обучения психологов были так называемые декадники. Снималось большое помещение (пансионат, гостиница), куда съезжалось значительное количество людей, объединенных одной целью — делиться опытом и учиться новым психотехнологиям. Атмосфера 7—10-дневного интенсива была наполнена радостью, эмпатией, пониманием, взаимной поддержкой. Дневные ленты завершались танцевальным марафоном, продолжающимся до самого утра. Массивная эмоциональная и интеллектуальная нагрузка сопровождалась депривацией сна, медитациями и сеансами трансперсональной терапии (ребефинг, холотропное дыхание). В это «самое счастливое время в жизни» было много неформальных встреч и тусовок с «культурно-алкогольными» возлияниями, а также секса; иногда временно создавались любовные пары. За экологией, естественно, никто не следил. По завершении декадника нужно было возвращаться в реальность. У одной из таких участниц неожиданно проснулась нимфомания. На пути домой из Нижнего Новгорода, где проходили тренинги, она на каждой большой остановке выскакивала из поезда и в маниакальной экзальтации бросалась на встречных мужчин. С трудом удавалось ее удерживать. Еле довезли до дома. Восстанавливаться пришлось несколько месяцев.

В г. Кирове на тренинге по транзактному анализу участникам было предложено упражнение, где требовалось представить себя каким-то предметом или природным объектом. Одна из участниц представила себя тучкой. С увлечением рассказывала, как она плывет по небу, набирает в себя влагу, радостно и упрямо бодается с ветром. И вот она останавливается над большим развесистым дубом и долго сыплет на него ласковый прохладный дождик. Дуб крепчает и еще больше зеленеет. А тучка становится все меньше и меньше… И тут девушка неожиданно падает в обморок. Вся группа устремляется ее спасать. Возвращается в реальность со слезами: «Меня нет, я исчезла, растворилась, я — никто… Я всю жизнь ему отдала, а он, эгоист, этим пользуется…» (ситуация отражает проблему созависимых любовно-партнерских отношений). Как видно, целостность и идентичность можно растерять и в символической форме.

Второй базовый критерий психологической безопасности личности — защищен-ность. Возникают вопросы: «Что именно человеку необходимо охранять, чтобы он чувствовал себя в безопасности? От кого или от чего защищаться? Каким образом? Как или по каким признакам можно определить, что защита оказалась успешной?».

Прежде всего, следует защищать свои границы, поскольку именно граница указывает на присутствие того, что мы называем целостностью. В данном контексте речь идет, естественно, о психологических границах. Понятно, что подразумевается не только проксемика, управление пространством коммуникации, что, безусловно, также важно учитывать в работе психолога и психотерапевта.

Психологические границы включают и такие образования, как идеи, убеждения, ценности, установки, принципы (как жить), действия (границы дозволенного), образы и воспоминания. Специалисты по гештальт-терапии описывают восприятие границ «Я» по следующим основным позициям: телесные границы, границы ценностей, доверия, проявлений и открытости. Телесные границы устанавливаются и поддерживаются благодаря возможности и способности человека чувствовать свое тело, его отдельные части и функции. Они обеспечивают физическую целостность личности. Границы ценностей и границы проявлений тесно связаны с собственной идентичностью. Эти виды границ обеспечивают психологическую целостность личности. Кроме того, разные виды границ связаны друг с другом. Так, границы открытости сильно зависят от границ доверия и чувства безопасности в момент взаимодействия с другим человеком [12]. Границы образов и воспоминаний часто представляют собой область личных тайн, мир интимности, хранилище травматического опыта. Как правило, они очень тщательно охраняются.

Психологическое консультирование и психотерапия стремятся активно работать именно в пограничной зоне, помогая клиенту расширить границы своих возможностей (например, обучая уверенному поведению), или, наоборот, сузить их (например, при работе с пограничным расстройством личности до социально приемлемых и адаптивных способов поведения).

Практикующий психолог также должен заботиться о своих границах — профессиональных, телесных, эмоциональных и проч. Он, как и любой другой человек, болезненно воспринимает вторжение в свое личное пространство. Он должен четко осознавать дистанцию, которая разделяет его и клиента при осуществлении психологических интервенций, не допустить слияния или конфлюэнции1.

Второй важный вопрос: как защищаться, каким образом? Как консультирующему психологу обеспечить свою безопасность? В рамках данного формата обсуждения мы не касаемся такой крайне актуальной и болезненной для профессионального сообщества проблемы, как правовая защищенность психолога/психотерапевта. К сожалению, безопасность деятельности специалистов психологического профиля пока никак не гарантирована на уровне законодательства Российской Федерации.

Рассмотрим эти аспекты в более узком смысле на примерах работы с трудными клиентами.

В литературе много внимания уделяется особенностям консультирования негативно настроенных или открыто враждебных клиентов. Довольно подробно об этом рассказывает Р. Кочунас [13]. Он пишет, что консультанты по-разному реагируют на таких клиентов: одни на враждебность отвечают враждебностью; другие стараются проявить любезность и дружелюбность; третьи игнорируют состояние клиентов, ведут себя так, как будто ничего не случилось. Причины неудовлетворенности клиента могут быть простыми — не нравится вид или слова консультанта, он кажется слишком молодым, не имеет большого практического опыта и т. п. Типичные претензии к консультанту по поводу проблем в семье: «Как вы можете помочь мне с ребенком, если у вас нет детей?»; в бракоразводной ситуации: «Что вы можете мне посоветовать, если сами не были замужем?»; при посттравматическом стрессовом расстройстве: «А вы сами были когда-нибудь на войне? Приходилось видеть, как человека разрывает в клочья снарядом? Сидите тут в тепле, рассуждаете о жизни. Да что вы о ней знаете?» и т. д. Гнев и злоба обрушиваются на вас, как будто вы в чем-то перед клиентом виноваты.

Какова должна быть правильная реакция? Можно, конечно, обидеться, оборвать контакт, осадить клиента, поставить его на место, призвать к ответственности, заявить, что не позволите так с вами обращаться. Опытный специалист понимает, что отвечать враждебностью — значит провоцировать еще большую враждебность. Следует осознавать, что гнев — это нормальное чувство, и что за ним стоит что-то значимое и важное. Клиент гневается и разражается не просто по причине своей невоспитанности. Враждебность имеет свой смысл. Она является средством самозащиты, и она значительно действеннее, чем страх. Злость здесь не столько сигнал, предупреждающий об опасности, сколько чувство, обусловливающее самозащиту. Злость порождает агрессивность.

Консультанту важно знать происхождение озлобленности. Она часто связана с жизненной историей клиента. Когда клиент, особенно в начале консультирования, враждебен, подозрителен или зол, консультант должен знать, что источник этих чувств находится внутри самого клиента.

У неопытных консультантов иногда возникает желание обвинить себя в том, что он нарушил какие-то правила или что-то сказал не так, потому клиенты и злятся, ведь на самом деле он хороший специалист и потому они должны его уважать. Достаточно, может быть, извиниться, и все пойдет на поправку. Однако это не так. Более того, надо знать — психолог, по отношению к которому клиент не может свободно выражать свою неудовлетворенность или злость, — плохой консультант.

Хороший консультант использует злость клиента во благо. Применяя соответ-ствующие консультативные техники, он проясняет истоки злости, выходит на обсуждение ее причин, включенности этого аффекта в стили поведения в повседневной жизни. Он раскрывает клиенту глаза на функции злости или гнева, объясняет, что может замещать злость — например, повышенную тревожность. Консультант также может включить деструктивные эмоции в перенос, если он проводит консультирование по правилам психодинамической терапии. Консультант обязан также осознавать свои чувства в подобных ситуациях, идентифицировать свое недовольство, чтобы эффективнее помочь клиенту преодолеть его озлобленность. Когда на враждебность клиента мы не отвечаем недоброжелательностью, это способствует обоюдному пониманию и укреплению сотрудничества, что помогает в достижении общих целей.

Р. Кочунас пишет, что существует большая разница между озлобленностью клиента, возникающей в процессе консультирования, и прямыми оскорблениями в адрес консультанта.

Причины враждебного отношения к консультанту со стороны клиента могут быть различными. Например, это: негативный опыт общения с предыдущими психологами; дискриминация психолога по гендерным признакам; демонстрация нарциссического превосходства; бесцеремонность клиентов-бордерлайнеров (от англ. borderline personality disorder), т. е. страдающих пограничным расстройством личности (ПРЛ). Формы проявления агрессии могут быть различными — от легкой издёвки до угроз в адрес консультанта. Цель такого поведения — спровоцировать конфликт, оборвать консультативный контакт, вывести психолога из себя и затем обвинить его во всем случившемся. Это также повод для последующей его дискриминации и буллинга в социальных сетях.

К оскорблениям консультант ни в коем случае не должен оставаться толерант-ным. Оставаясь спокойным и не угрожая клиенту, следует сказать, что агрессивное поведение недопустимо, и оно вредит, прежде всего, самому клиенту, поскольку никоим образом не продвигает решение его проблемы, если он в нем заинтересован. В наставлении не должна звучать враждебность. Обычно критичные клиенты смиряются с ограничениями, потому что сами обеспокоены последствиями своего поведения.

Что касается скрытой враждебности, то она встречается гораздо чаще. Консультант ее чувствует, что проявляется в его внутреннем беспокойстве и напряжении. Бывает небезопасно превращать скрытую враждебность в открытую. На этот случай существуют следующие рекомендации: если в беседе с клиентом консультант почувствует что-то недоброе, то ему следует оказать помощь клиенту в переводе своих переживаний в словесную форму, постараться открыто выразить их, объяснив при этом, что любые неотреагированные сильные эмоции загоняются внутрь, могут привести к возникновению телесных симптомов, вплоть до инсульта и инфаркта, а также способны усложнить сам процесс консультирования.

Существует самая трудная категория клиентов из разряда тяжелых личностных девиаций — это лица с пограничным расстройством личности (ПРЛ). В профессиональной среде их называют еще «людьми с содранной кожей», в силу их невероятной чувствительности к малейшим эмоциональным воздействиям. Эти субъекты отличаются специфической психической организацией и нередко непредсказуемым поведением.

Т. Ю. Ласовская с соавт. [14] указывает на следующие особенности общения лиц с ПРЛ, для которых характерен дефицит ролевого и пространственного поведения. Они проявляются в виде:

а)

нарушения физических границ (могут обнимать малознакомых людей, стараются близко стоять с собеседником, въезжать в интимную зону, трогать его и др.);

б)

нарушения психологической дистанции общения (общаются со всеми одина-ково, бесцеремонно, как со «старым другом», сообщают подробности своей жизни, в т. ч. и сексуальной);

в)

нарушения общепринятых временных рамок (звонки ночью, опоздания на встречу, могут записаться на прием и потом не прийти, не предупредив — в России, кстати, это одна из характерных особенностей клиентской менталь-ности, свойственная не только лицам с ПРЛ);

г)

плохого понимания условности ситуации, ее рамок, соблюдения каких-то норм, правил, приличий, этикета, следования заданному протоколу при официальных встречах и проч.;

д)

неструктурированности процесса общения (просьба без приветствия, перебива-ние, отсутствие прощания и т. д.).

Чего добивается пограничный клиент, соглашаясь на консультирование или психотерапию? Он не только хочет, чтобы его поняли и чтобы терапевт в той же мере почувствовал его боль, пережил все то, что пережил он.

В Интернете, в ЖЖ, имеется небольшой текст, описывающий опыт работы пациентки с ПРЛ с несколькими психологами, который она рассматривает как неудачный. Она рассказывает о контртрансферных чувствах, которые испытывали к ней ее психологи. Вот что она пишет о том, чего бы она хотела получить в терапии:

«Пограничной организации клиент совершенно бессознательно, но верной дорогой, уверенно ведет терапевта к тому, чтобы он мог пережить то, что пережил с родителями в детстве сам. Клиент не может рассказать об этом словами, так как может быть, это случилось с ним еще до того, как появились слова, либо эта ситуация была столь остро невыносима, что оказалась полностью вытеснена и забыта им сознательным.

С помощью такого механизма психической защиты, как проективная идентификация, клиент обращается с терапевтом каким-то специальным образом, чтобы терапевт мог, чувствуя сам, узнать историю этого клиента так, как этот клиент может её рассказать, но не словами. Это переживается терапевтами как интенсивнейший по силе контртрансфер, в котором может устоять лишь абсолютно проработанный в этом конкретном месте (чувстве, ситуации) терапевт. Потому как чувства в этом контрпереносе могут быть психотической интенсивности» [15].

И вот как этот контрперенос переживался ее терапевтами:

«Моими терапевтами, — продолжает она, — это переживалось как «черная кошмарная дыра», «агония», «невозможность ничего сделать, так как лишены самих себя», «желание умереть, если я сама не уйду, не исчезну», и так далее; в чувствах это было полное, тотальное отчаяние, дикая ярость и желание уйти самим или куда-то деть меня, и меня никогда больше не видеть, дабы не убивать. Отвержение, поскольку ничего иного здесь невозможно» <…> Я поняла, на что я тогда надеялась — они как-то с этим справятся, и я смогу, по их примеру, тоже научиться с этим справляться. Теперь я знаю, что это были чувства моей матери, когда она попала в свою травму в тот момент, когда я больше всего нуждалась в её поддержке, и без этой поддержки дальнейшая жизнь представлялась мне невозможной, слишком маленькой я тогда была. Но ни одна взрослая женщина-терапевт из тех, к кому я обращалась, с этим не смогла обойтись без жертв и разрушений» [Там же].

Далее она описывает неудачный опыт своей первой терапии и беспомощность консультанта:

«Я поняла, почему и что случилось в моей первой терапии, которая и вправду мне многое дала — терапевт не поддавалась на обесценивание и просто замирала в такие моменты. Она не была в тот момент живой и не показывала никаких чувств. Это тоже не учило хорошему способу справиться с тем, что произошло в моей жизни. Я так уже умела. Фактически она просто демонстри-ровала другую мою сторону — ту, которая просто терпит, стиснув зубы, ту мою защиту, наросшую на боли от той раны» [Там же].

Необходимость приведения такой длинной цитаты говорит о том, что может ждать консультанта, взявшегося работать с пограничным клиентом; по сути, это работа на грани безумия. И здесь очень важно сохранить себя и свои границы, следовать принципам личной психологической безопасности, вовремя выйти из конфлюэнции, избежать слияния. «Любить и безусловно принимать таких клиентов сложно, — пишет известный гештальт-терапевт Г. И. Малейчук. — Эти клиенты вынесут вам мозг, высосут вашу энергию без остатка, у вас закипит голова. Вам захочется послать их подальше…» [16].

В этой связи уместно также привести высказывание австрийского экзистен-циального психотерапевта Альфрида Лэнгле: «Если вы слабы, или у вас есть травматический опыт, связанный с агрессий, то вам будет очень тяжело находиться в отношениях с пограничным человеком, потому что, находясь с ним, нужно быть постоянно укорененным в себе. Это нелегко. Этому нужно учиться» [17]. Для всего этого нужны прочные знания и умения, закаленный характер и опыт прохождения личной терапии.

В завершение вышесказанного следует еще раз подчеркнуть, что профессия психолога-консультанта и психотерапевта — это тяжелый и напряженный труд, требующий не только большой эмоциональной отдачи, работы ума, постоянного личностного развития, но и соблюдения требований психологической безопасности в своей профессиональной деятельности.

 

_______________________

1 В гешальт-терапии — один из механизмов психологической защиты, который выражается в размывании границы между собой и другими, в заражении эмоциями и состоянием другого человека вплоть до потери чувства собственного «Я».

 

Список источников

1. О безопасности. Федеральный закон от 28.12.2010 N 390-ФЗ (ред. от 09.11.2020).

2. Каменская Е.Н. Психологическая безопасность личности и поведение человека в чрезвычайной ситуации. – Ростов н/Д; Таганрог: Издательство Южного федерального университета, 2017. – 110 с.

3. Краснянская Т.М., Тылец В.Г. Понятийные ориентиры развития психологи-ческой безопасности личности в предметном поле современных исследований // GESJ: Education Science and Psychology. – 2013. – № 1 (23). – С. 59–64.

4. Баева И.А. Психологическая безопасность в образовании: монография. – СПб.: Союз, 2002. – 271 с.

5. Баева И.А. Психология безопасности: история, становление, перспективы // Национальный психологический журнал. – 2007. – № 1 (2). – С. 65–69.

6. Краснянская Т.М. Психология экстремальности: личность, субъект, безопас-ность: монография. – Пятигорск: Пятигорский гос. лингв. университет, 2011. – 327 с.

7. Арпентьева М.Р. Психологическое консультирование: теория и практика психологической безопасности // Вестник Прикамского социального института. – 2017. – № 1 (76). – C. 128–136.

8. Середа Е.И. Целостность и защищенность как основные критерии психологической безопасности личности // Вестник Псковского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки. – 2014. – № 5. – С. 289–298.

9. Рогачева Т.В. Психологическая безопасность консультирующего психолога/психотерапевта // Медицинская психология в России. – 2020. – T. 12, № 1. – C. 3. doi: 10.24412/2219-8245-2020-1-3

10. Кабаченко Т.С. Методы психологического воздействия: учеб. пособие. – М.: Педагогическое общество России, 2000. – 544 с.

11. Лэнг Р.Д. Расколотое «Я» / пер. с англ. – СПб.: Белый Кролик, 1995. – 352 с.

12. Польстер И., Польстер М. Интегрированная гештальт-терапия: Контуры теории и практики. – М.: Класс, 1996. – 204 с.

13. Кочунас Р. Основы психологического консультирования. – М.: Академи-ческий проект, 1999. – 240 с.

14. Распространенность, диагностика и клиника пограничного расстройства личности / Т.Ю. Ласовская, Ц.П. Короленко, Ю.В. Сарычева [и др.]. – Новосибирск: Печатный дом, 2013. – 157 с.

15. К вопросу о контртрансфере в терапии пограничных расстройств [Электронный ресурс]. – URL: https://uta-kryakva.livejournal.com/74345.html (дата обращения: 18.02.2021).

16. Малейчук Г.И. Пограничный клиент: феноменология и психотерапия // Психотерапия. – 2015. – № 8 (152). – С. 7–13.

17. Публичная лекция А. Ленгле «Пограничное расстройство личности в экзистенциально-феноменологической перспективе» // Консультативная психология и психотерапия. – 2014. – Т. 22, № 2. – С. 176–190.

 

References

1. O bezopasnosti. Federal'nyi zakon ot 28.12.2010 N 390-FZ (red. ot 09.11.2020). (In Russ.).

2. Kamenskaya E.N. Psikhologicheskaya bezopasnost' lichnosti i povedenie cheloveka v chrezvychainoi situatsii. Rostov on Don – Taganrog, Izdatel'stvo Yuzhnogo federal'nogo universiteta Publ., 2017. 110 p. (In Russ.).

3. Krasnyanskaya T.M., Tylets V.G. Ponyatiinye orientiry razvitiya psikhologicheskoi bezopasnosti lichnosti v predmetnom pole sovremennykh issledovanii. GESJ: Education Science and Psychology, 2013, no. 1, pp. 59–64. (In Russ.).

4. Baeva I.A. Psikhologicheskaya bezopasnost' v obrazovanii. St. Petersburg, Soyuz Publ., 2002. 271 p. (In Russ.).

5. Baeva I.A. Psikhologiya bezopasnosti: istoriya, stanovlenie, perspektivy. Natsional'nyi psikhologicheskii zhurnal, 2007, no. 1, pp. 65–69. (In Russ.).

6. Krasnyanskaya T.M. Psikhologiya ekstremal'nosti: lichnost', sub"ekt, bezopasnost'. Pyatigorsk, Pyatigorskii gos. lingv. universitet Publ., 2011. 327 p. (In Russ.).

7. Arpent'eva M.R. Psikhologicheskoe konsul'tirovanie: teoriya i praktika psikhologicheskoi bezopasnosti. Vestnik Prikamskogo sotsial'nogo instituta, 2017, no. 1, pp. 128–136. (In Russ.).

8. Sereda E.I. Tselostnost' i zashchishchennost' kak osnovnye kriterii psikhologicheskoi bezopasnosti lichnosti. Vestnik Pskovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Sotsial'no-gumanitarnye i psikhologo-pedagogicheskie nauki, 2014, no. 5, pp. 289–298. (In Russ.).

9. Rogacheva T.V. Psikhologicheskaya bezopasnost' konsul'tiruyushchego psikhologa/psikhoterapevta. Med. psihol. Ross., 2020, vol. 12, no. 1, p. 3. (In Russ.). doi: 10.24412/2219-8245-2020-1-3

10. Kabachenko T.S. Metody psikhologicheskogo vozdeistviya. Moscow, Pedagogicheskoe obshchestvo Rossii Publ., 2000. 544 p. (In Russ.).

11. Laing R.D. Raskolotoe "Ya". St. Petersburg, Belyi Krolik Publ., 1995. 352 p. (In Russ.).

12. Pol'ster I., Pol'ster M. Integrirovannaya geshtal't-terapiya: Kontury teorii i praktiki. Moscow, Klass Publ., 1996. 204 p. (In Russ.).

13. Kochunas R. Osnovy psikhologicheskogo konsul'tirovaniya. Moscow, Akademicheskii proekt Publ., 1999. 240 p. (In Russ.).

14. Lasovskaya T.Yu., Korolenko Ts.P., Sarycheva Yu.V., Yaichnikov S.V. Rasprostranennost', diagnostika i klinika pogranichnogo rasstroistva lichnosti. Novosibirsk, Pechatnyi dom Publ., 2013. 157 p. (In Russ.).

15. K voprosu o kontrtransfere v terapii pogranichnykh rasstroistv. (In Russ.). Available at: https://uta-kryakva.livejournal.com/74345.html (accessed 18 February 2021).

16. Maleichuk G.I. Pogranichnyi klient: fenomenologiya i psikhoterapiya. Psikhoterapiya, 2015, no. 8, pp. 7–13. (In Russ.).

17. Publichnaya lektsiya A. Lengle "Pogranichnoe rasstroistvo lichnosti v ekzistentsial'no-fenomenologicheskoi perspektive". Konsul'tativnaya psikhologiya i psikhoterapiya, 2014, vol. 22, no. 2, pp. 176–190. (In Russ.).

 

Для цитирования

УДК 159.9:616.89:614.256

Узлов Н.Д. Психологическая безопасность психолога-консультанта при работе с клиентами с пограничными психическими расстройствами // Медицинская психология в России: сетевой науч. журн. – 2021. – T. 13, № 6. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Psychological safety of a psychologist-consultant when working with clients with borderline mental disorders

Uzlov N.D.1
E-mail: knots51@mail.ru

1 National Research Institute of Additional Professional Education and
Professional Training

Varshavskoe sh., 79, korp. 2, Moscow, 117556, Russia
Phone: +7 (495) 150-17-11

Abstract. The article is an extended format of a lecture given to students studying counseling psychology. The article deals with issues related to the psychological safety of a psychologist-consultant when working with clients of the borderline level of a mental organization, including those suffering from severe personality disorders. The construct of psychological safety, its content and elaboration of this concept in Russian science are discussed. The activities of counseling psychologists are considered in the context of preserving and maintaining states of integrity and security as key criteria for the psychological safety of a person. Examples of violation of personal ecology in the learning process and in the work of psychologists are given. Difficulties and mistakes in dealing with hostile clients and people with borderline personality disorder are pointed out.

Keywords: psychological safety, counseling, psychotherapy, borderline mental disorders, integrity, security, personal ecology, hostility of clients, severe personality disorders

For citation

Uzlov N.D. Psychological safety of a psychologist-consultant when working with clients with borderline mental disorders. Med. psihol. Ross., 2021, vol. 13, no. 6. (In Russ.).

 

  Р’ начало страницы Р’ начало страницы

 

Портал medpsy.ru

Предыдущие
выпуски журнала

2021 РіРѕРґ

2020 РіРѕРґ

2019 РіРѕРґ

2018 РіРѕРґ

2017 РіРѕРґ

2016 РіРѕРґ

2015 РіРѕРґ

2014 РіРѕРґ

2013 РіРѕРґ

2012 РіРѕРґ

2011 РіРѕРґ

2010 РіРѕРґ

2009 РіРѕРґ
Яндекс цитирования Get Adobe Flash player