«Психотические  психогенные  заболевания. Психогенные депрессии относятся к психотическим болезненным состояниям. Их диагностика сравнительно легка, так как они представляют патологическую эмоциональную реакцию на обычно легко устанавливаемое угнетающее обстоятельство. Психогенные депрес­сии характеризуются, как и другие психогенные расстройства, не только тем, что они вызываются психическими причинами, но и особенностями болезненных проявлений. В центре психических симптомов в таких случаях находится реакция на факт, вызвав­ший депрессию.

Динамика психогенного депрессивного состояния отличается от динамики других, непсихогенных депрессий. Вместе с тем, можно думать о причастности и психического фактора в возник­новении приступа депрессии при циклотимии. Психогенные де­прессии не характеризуются улучшением состояния к вечеру и ухудшением к утру. Для психогенной депрессии характерно ее смягчение под влиянием отвлечения от патогенного факта. Чем больше внешние моменты напоминают о психической травме, тем больше ухудшается состояние больного. Психогенная де­прессия излечивается психотерапией, при эндогенной депрессии роль психотерапии ограничена.

Острые потрясения, тяжелые переживания могут повлечь за собой так называемый психогенный ступор, т. е. состояние, характеризуемое застыванием в неподвижной позе, молчанием (мутизм), отсутствием реакции на окружающее. В этих случаях имеет место разлитая заторможенность. Однако заслуживает внимания отмеченный нами (В.Н. Мясищев) факт: кататонический ступор, т. е. ступор иной природы, возникающий при пси­хозе, сопровождается психо-вегетативной ареактивностью, тогда как при психогенном или истерическом ступоре эта реактивность может отчетливо выявляться.

На рис. 21 представлены кривые, показывающие утрату пси­хогальванической реакции при кататоническом ступоре и ее со­хранность при неврозе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 21. Гальваническая ареактивность при кататоническом ступоре (а) и гиперреактивность при неврозе б).

 

Психогенными могут быть и бредовые расстройства. К ним относится так называемый психогенный параноид, т. е. бредо­вые идеи, вызванные болезненно острыми переживаниями. Kraepelin рассматривал паранойю как психическое заболевание с бредовыми идеями при сохранной личности и интеллекте и без выраженных галлюцинаций, развивающееся психогенно и выте­кающее из особенностей характера. С.А. Суханов, описывая патологические характеры, характеризовал логопатов, т. е. лиц, склонных к образованию бредовых идей, как субъектов с одно­сторонним мышлением, склонных к патологическому резонер­ству. П.Б. Ганнушкин рассматривал параноиков как группу психопатов и указывал на следующую особенность их характера и мышления: они склонны к сверхценным идеям. Самой важной из этих идей является идея об особом значении собственной личности и связанные с этим эгоизм и самомнение.

Конечно, не только по форме, но и по содержанию бредовые заболевания различны. Этот вопрос больше относится к клини­ческой психиатрии. Мы здесь коснемся лишь связи паранойяль­ного синдрома с характером больного. Kretschmer, описавший особую форму паранойяльного заболевания под названием «сензитивный бред отношения», противопоставляет его другой пара­нойяльной форме — агрессивной паранойе (Kampfparanoja). Различие их не только в том, что сензитивные астеничны, а агрессивные — стеничны, но и в том, что у сензитивных на асте­ническом фоне имеется «стеническое жало» в форме сверхчувст­вительно личного агрессивного компонента; у агрессивных же, наоборот, на стеничном фоне обнаруживается «астеническое жало» обидчивой чувствительности.

Вопрос о паранойе, больше чем другие, связан с вопросом о преморбидных особенностях личности и о так называемой «поч­ве» или предрасположении. Так, из предрасположения личности к ревности может возникнуть бред ревности; из обидчивой аг­рессии — бред преследования и т. п. Но почва в форме особен­ностей характера часто рассматривается как врожденная, при­чем ошибочно не учитывается то, что сам характер формируется обстоятельствами жизни. В этом формировании существенную роль играет патологическое спиралеподобное развитие, о кото­ром уже говорилось.

Неврозы. Наиболее распространенными клиническими фор­мами психогенных реакций являются неврозы — неврастения, истерия и невроз навязчивости. Не касаясь клинической сторо­ны, рассмотрим несколько относящихся сюда психологически важных вопросов. Истерия может возникнуть и у здорового че­ловека при особо трудных и длительно существующих неблаго­приятных обстоятельствах.

Приведем описание одной больной. Не отличающаяся нерв­ностью девушка, выйдя замуж, попадает в тяжелую обстановку подавления и раздражения. Муж деспотичен и агрессивен, семья мужа относится к ней отрицательно. Беременность и роды не позволяют порвать с мужем и его семьей и уйти из патогенной ситуации.

Конфликтное напряжение нарастает и завершается истери­ческими реакциями в форме судорожных приступов с потерей сознания.

Трудная обстановка вызвала истерический невроз у ранее здоровой личности. Однако свойства личности и здесь играют роль. Она недостаточно активна, недостаточно самостоятельна, боязлива и нерешительна, у нее не хватает сил, чтобы уйти из неприемлемой ситуации, а нарастающее напряжение, в конце концов, завершается истерическим взрывом.

Чаще истерия возникает на почве предрасположения, назы­ваемого истерическим характером. О нем уже говорилось в гла­ве о характере. Истерический характер формируется главным образом неправильным изнеживающим воспитанием, порождаю­щим черты неприспособленности и негибкости человека, или же в условиях длительного перераздражения. Сущность характера, формируемого изнеживающим воспитанием, заключается в пре­тенциозности, капризности, неспособности считаться с требова­ниями среды, неспособности мириться с отказом в удовлетво­рении прихоти. Напомним указание И.П. Павлова о том, что истерической личности свойственны черты художественного типа.

Невроз навязчивости характеризуется образованием болез­ненных симптомов, неотвязно преследующих больного, несмотря на то, что он критически осознает их неправильность и необос­нованность. Например, у больного возникает навязчивый страх, несмотря на то, что нет для него оснований; больного пресле­дуют навязчивые мысли, т. е. упорно возникающие мысли, не­правильность, неприемлемость которых он сознает. Эти навяз­чивые состояния чрезвычайно многочисленны и описываются в каждом учебнике психиатрии. Среди них особый интерес пред­ставляют навязчивые действия, иногда имеющие характер сим­волических, так называемых «ритуальных» (пример приводится в главе XVIII).

Объяснение ритуального, символического характера некото­рых навязчивых состояний представляет значительные трудно­сти. И.П. Павлов указывает, что и бредовая идея и навязчивость имеют в своей основе инертность нервного процесса с ультрапарадоксальным характером реакции. Это — физиологи­ческое толкование. Но, очевидно, задача не столько в том, что­бы противопоставить его психологическому пониманию, а больше в том, чтобы объединить физиологическое и психологическое понимание.

Отсылая интересующихся к специальным работам, обратим лишь внимание на то, что символическое, порой бессмысленное на вид состояние или ритуальное действие становится понят­ным, если проследить их генез, первоначальные источники их возникновения. Эти источники заключаются, однако, не в психо­аналитических домыслах, а в реальных фактах истории жизни больного.

Таким образом, психотравмирующие больного обстоятель­ства могут в самых разнообразных формах выступать в картине болезни, отражая нарушения корково-соматической и корково-психической деятельности и патологические корково-подкорковые соотношения, вызванные тяжелыми и неразрешимыми для больного ситуациями.

Соматогении. Как уже говорилось, психические нарушения могут вызываться соматическими причинами. Эти психические расстройства называются соматогенными. Инфекции, интокси­кации, заболевания внутренних органов, в частности инкретор­ных, часто являются источником психических нарушений. Напри­мер, может быть состояние тревоги и страха при сердечных за­болеваниях, особенно остро возникающее при приступах стено­кардии. За последнее время внимание ряда исследователей привлекали нарушения психики после операций на сердце и после инфаркта миокарда (В.М. Банщиков, В.В. Королев, И.Г. Равкин, Л.Л. Рохлин и др.). Состояние тревоги и страха наблюдается при тиреотоксикозе. Инфекционные заболевания, особенно в постинфекционном периоде, сопровождаются состоя­нием гиперэстетической эмоциональной слабости. Постинфекци­онная астения характеризуется истощаемостью физической и психической, повышенной эмоциональной лабильностью. При ас­тении иногда наблюдается особый характер мышления («астени­ческое мышление», по Е.С. Авербуху).

Туберкулезные заболевания вообще, а в частности туберку­лез надпочечников, сопровождаются состоянием слабости и истощаемости. Туберкулезное поражение легких может проявлять­ся как чрезмерной раздражительностью, так и состоянием эй­фории. Болезненный соматический процесс, очевидно, обуслов­ливает интоксикацию, которая, поражая весь организм, в том числе и нервную систему, сказывается изменением физического тонуса и психической реактивности.

Эндокринная динамика является условием зарядки нервной деятельности, и нарушение деятельности желез внутренней секреции нередко приводит к изменениям психики. Особенно пока­зательна в этом отношении известная роль щитовидной железы. Умственная вялость, апатия, задержка умственного развития характеризуют состояние гипотериоза.

Повышенная впечатлительность, возбудимость, ускорение психического темпа характеризуют повышение деятельности щитовидной железы.

В отдельных случаях факторы психогенные могут комбини­роваться с соматогенными, взаимно усиливая друг друга. Соче­тание психогенных и соматогенных симптомов ставит перед соматологом и психиатром весьма сложную задачу отнесения сим­птомов к той или иной причине.

В таких случаях врач, чтобы правильно разобраться в при­роде картины болезни, должен обладать достаточной осведом­ленностью в области психологии». (М.С. Лебединский, В.Н. Мясищев, 1966, С. 275-280).